Мой друг – предатель - Сергей Скрипаль

– Вот, эту бумажку давай. В самый раз будет!

Джон неуверенно смотрел серыми глазами, не шучу ли я.

– Все пучком, братуха! И – торчком! – Я хлопнул ладонью по плечу сержанта, чем разрядил неловкую паузу.

Гена Лиса женился не скоро, почти через пару лет после дембеля. Дождалась его Ольга, учительница музыки.

Телеграмму с приглашением я получил поздно вечером, позвонил на железнодорожный вокзал, узнал, когда поезд. Собственно, зная деликатность Гены, я ничуть не сомневался, что свадьбу свою он подгадал к лету, когда школяры ушли на каникулы, а у учителей начались долгие, почти двухмесячные отпуска. В запасе у меня оставалось еще два дня, плюс сутки на дорогу. Ночью спал плохо, перебирал в уме, что же подарить молодоженам. Так ничего и не придумав, махнул мысленно рукой и уснул.

Утром сунул в бумажник отпускные деньги, смотался на вокзал за билетом и поехал на рынок. Бродил между рядов, высматривал что-нибудь подходящее. Уже настало то время, когда полстраны челночила между Польшей, Турцией, Китаем и Союзом, а вторая половина занималась продажей привезенных товаров. Тогда рынки очень напоминали узкие торговые ряды в Кандагаре, в Кабуле, в Газни, в Шинданде. Тот же ворох товаров, перемешанный дикой смесью. Краковская колбаса запросто могла лежать на кипе дешевых китайских джинсов, бутылки виски соседствовали с импортным детским питанием, турецкие кожаные куртки висели на плечиках рядом с военным обмундированием. Одним словом, не рынок, а лавка колониальных товаров.

В одном ряду увидел парня примерно моих лет; он стоял за прилавком, где были разложены панамы (ох, как екнуло сердце!), пилотки, кепи нового образца, «варшавки», обмундирование нового поколения, которое я не застал в Афгане. Я подошел к продавцу; что-то подсказывало, что парень, видать, тоже был «за речкой».

– Салам, бача! – поприветствовал торговца.

– Салам-пополам, – буркнул парень, глядя на меня исподлобья.

– Чан афгани? – ткнул я пальцем в новенькую панаму, пытаясь узнать цену.

– Хе-хе, ду сат пенджо афгани, – ответил продавец и улыбнулся.

Разговорились, закурили. Петруха, как звали продавца, дембельнулся год назад по инвалидности – подорвался на БТРе под Гератом. Сидел на броне, когда мина рванула, осколком оторвало ногу. На работу брать никто не захотел, в институт тоже не приняли. Тогда было так, что с инвалидностью даже документы в вузы не принимали. Вот ведь, суки, воевать иди, а если что – со страны взятки гладки. Сам виноват, не фиг было подставляться. Теперь торговлей занялся, но пока не на себя работает – так, ловчила один где-то достает военную форму, новенькую, арендовал лоток на базаре. Сам боится за прилавком стоять, да и жаба душит ментам и бандитам за крышу отстегивать. Прослышал, что рынок прикрывают бывшие афганцы и со своих деньги не берут. Торгует Петруха, не теряет деньги хозяина. Подходили к нему как-то крупные такие ребята, вежливо поговорили, попросили показать удостоверение участника войны, а Петро, как на грех, в тот день не взял его с собой. Парни опять же вежливо попросили избавиться от забывчивости и принести документы к девяти утра вон туда, в комнатушку рядом с опорным пунктом милиции.

На следующий день Петруху задержал хозяин – надо было новый товар получить, посчитать – и потом только повез на своей «шестерке» и продавца, и форму. Только подъехали к рынку, Петя схватил костыль-палочку, пристегнул к ноге протез и заторопился к указанной комнатушке. Вчерашних парней там не застал, наткнулся на такого же, как и сам, одноногого бедолагу – ветерана Афгана. Показал тому свои бумаги да и пошел торговать.

Парни появились после обеда, когда милицейский наряд уже выпотрошил кошелек Петра. Ну что он мог им возразить? Один сержант зашел за прилавок, коротко ударил дубинкой по почкам. Петро охнул и осел на табуреточку. Второй сержант широко улыбался на публику, ласково просил показать документы на право торговли. Петруха сунул все бумажки, что у него были. Сержант внимательно смотрел в них, перебирал толстыми пальцами, солидно кивал и все спрашивал какую-то лицензию.

– Нет ничего у меня, – разводил руками Петя. – Все что есть, отдал вам!

– Так не все же, не все! – по-доброму, даже участливо проговаривал сержант. – Еще кое-что надо.

Петруха даже засобирался закрыть торговлю на сегодня, сдать товар под охрану на частный складик и ехать к хозяину, добывать нужную бумажку.

– Да что ты дергаешься, – зло шепнул тот мент, что стоял позади Петра. – Что ты скачешь, козлина! – И еще раз ткнул дубинкой прямо в позвоночник.

– Ох, мля, – вскрикнул Петро.

– Товарищ сержант, – глумливо спросил тот, что бил. – Вы слышали, что гражданин выражается нецензурно, да еще по отношению к лицу, находящемуся при исполнении служебных обязанностей?

– Ага, ага, слышал, – закивал напарник. – Давайте, товарищ сержант, заберем его в отдел, там и протокол составим, и свидетелей подыщем.

Петро только теперь понял, какие бумаги понадобились сержантам:

– Сколько?

– Два лимона в день. Сегодня – три. Доплата за науку, – тихо потребовал тот, который бил.

Петро вынул из кармана ровно три миллиона рублей, именно ту сумму, которую получил за два проданных камуфляжа. Сержанты взяли деньги и ушли, даже не оборачиваясь. А чего им опасаться? Завтра так же придут, и послезавтра, и через неделю. Это ж какие деньжищи они тут за день поднимают! Рядов тут с полсотни, в каждом не менее тридцати лотков, вот и считайте сами. Плакала недельная зарплата Петрухи, придется на халяву работать на хозяина.

Вчерашние бандиты подошли, сказали, что вопрос улажен, только надо было все же в назначенное время документы принести, выложили на прилавок три миллиона, возможно, даже теми же самыми купюрами, что были отданы ментам, пожелали удачи и посоветовали при возникновении проблем обращаться к ним. Мол, бача бачу не обидит.

Но Петя человек мирный, никого не трогает, и его никто не донимает. Торгует потихоньку.

Я купил у Петрухи панаму для Гены, фляжку в новеньком чехле, форму старого образца – ту самую, что досталось нам таскать, с прямыми брюками на ботинки, с пуговицами на клапанах внизу штанин, с гимнастерочкой без крючка и верхней пуговки. Но как-то маловато было для подарка.

– Слушай, Петя, тут вот какое дело, – рассказал ему, для кого и для чего покупаю.

Петро, как узнал, что Лиса был снайпером, расцвел сразу:

– Ты погоди, Серега, погоди. Постой тут, я быстро! – Он схватил свой костылик и похромал куда-то в дальние ряды.

Я успел выкурить две сигареты и выпить бутылку пива, когда увидел возвращающегося Петра. Он нес коробку навроде кейса, а в другой руке, которой и костыль держал, пластиковую сумку.

– Вот, гляди, бача, чем не подарок для невесты. – Он открыл пластиковый пакет, где находилась коробка с электромясорубкой.

– Петя, класс, – обрадовался я.

– Да подожди ты. Сейчас. – Петя нырнул с кейсом за вешалки с обмундированием. – Посмотри, что там и как.

Я снова уныло стал разглядывать покупателей, неспешно бродивших между рядами.

– Эй, сарбоз! – окликнул меня Петр.

Я оглянулся и аж, как говорится, «в зобу дыханье сперло».

– Твою мать, Петро, ты охренел? – сипло вырвалось у меня. – Спрячь на хер!

Петька стоял и лыбился щербатым ртом. В руках он держал ни много ни мало, а всего-навсего снайперскую винтовку Драгунова, «эсвэдэшку». Петро аж заржал радостно, увидев мою озадаченную физиономию:

– Не боись, шурави! – Он опустил винтовку на прилавок. – Всего-навсего подробная копия винта!

Я, не торгуясь, заплатил за все, отдал почти все отпускные деньги – просто представил себе лицо Гены, его радость. Пусть всего-то игрушка, но ведь греет-то душу как! Уйти от Петра оказалось не так легко. Сначала он показал мне, как разобрать копию винтовки, как уложить ее в кейс; затем пришлось сбегать в магазин, взять бутылку водки «Распутин» и кой-какой закуски, посидеть за прилавком, выпить за новое знакомство. На удивление, торговля у Петра не только не стала, а наоборот, оживилась. Петя сделался разговорчивым, ловко выкладывал перед покупателем свой нехитрый товар, сыпал прибаутками, шутками, какими-то идиотскими стишками, подмигивал мне, пересчитывал наторгованные деньги, ненадолго отрывался от покупателей, выпивал из бумажного стаканчика водки, зажевывал колбасой и возвращался к прилавку.

И все же пора было уходить, поскольку начал я чувствовать где-то внутри себя наливающуюся силой беспричинную злобу, какую-то непонятную черную тень. Эх, не надо бы срываться. Не надо.

Петро все не хотел отпускать, совсем по-детски пускался на хитрости – то эпизод с Афгана вспомнит, рассказывает заплетающимся языком; то, мол, покурим и пойдешь, а как же стременную, и так далее. Обижать Петю не хотелось – видно же было, что парень искренне рад знакомству.

– Бросили нас в район Хинжана в ущелье Леван на реализацию разведданных, – торопился рассказать Петро. – Разведка сообщила, что там находится большой склад оружия. Авиацией бомбить бесполезно, поскольку тайник находится среди скал. Пошли мы. Почти сразу наткнулись на засаду. Уничтожили восьмерых духов. Но не все так просто, – подмигнул мне Петя, налил еще водки в стаканчики, подрезал колбасы. – Духи ж тоже народ продуманный. Вырыли что-то типа капонира, накрыли сверху огромным тентом от «КамАЗа» зеленого цвета, поставили «ДШК», чтобы в случае чего лупануть по нашим «вертушкам», и чувствовали себя совсем неплохо. Однако не ожидали такой дерзости со стороны шурави.