Люди против нелюди - Николай Михайлович Коняев

10. Настоящие условия полностью входят в силу с момента обращения митрополита с особым воззванием к верующим о помощи голодающим церковными ценностями во исполнение декрета ВЦИК от 23 февраля 1922 г.

Полномочия представителей митрополита были определены последним следующей резолюцией: «Благословляю отстаивать указанные положения отцам протоиереям Александру Боярскому и Александру Введенскому. Митрополит Вениамин. 4 апреля (22 марта) 1922 г.

Председатель Петроградской Губернской комиссии Пахомов.

Нет никакой надобности сравнивать этот документ с письмами митрополита. Отсутствовало главное — добровольность пожертвования. Церковные ценности изымались в самом унизительном для Церкви варианте.

Попутно теперь становилось ясно, почему Александр Иванович так настойчиво добивался официального мандата от митрополита, — получалось, что митрополит Вениамин как бы присоединился к двенадцати отщепенцам.

Напомним, что все это происходило на фоне операции ГПУ по служителям культа… Отметим и то, что, как по мановению волшебной палочки, имя Вениамина исчезает из газетных фельетонов. Весь пыл фельетонистов сосредоточивается теперь на фигуре патриарха Тихона.

«Дух патриарха Тихона витает всюду в его любимом стаде этих мастеров подлога и провокации!» — восклицает Г. Устинов.

«Почему бы не посадить патриарха Тихона на одну просвирку? — спрашивает другой автор. — Через пять дней он бы сам принес свою митру!»

Митрополиту Вениамину нелегко было переносить газетную травлю, но сейчас, когда его отделили от подлежащего газетному оплевыванию духовенства, стало еще тяжелее.

Мы видели, как ловко и подло подставил Александр Иванович Введенский митрополита. Самому Введенскому казалось, что он одержал полную и решительную победу. Теперь у владыки не оставалось возможности для отступления, ему следовало и дальше идти туда, куда поведет его вождь обновленцев. Пословицу «Коготок увяз — всей птичке пропасть» Александр Иванович постиг на собственном опыте и не сомневался, что так будет и с митрополитом. Александр Иванович и раньше посмеивался над простоватостью владыки, которого ему уже сколько времени удавалось обманывать…

Но так думал сам Александр Иванович Введенский. Митрополит Вениамин думал иначе. Владыка не изощрял свой ум лукавыми рассуждениями. Он просто был святым и хорошо знал, что «по мере наших страданий избыточествует и утешение от Бога».

Александру Ивановичу — увы! — это было неведомо… Поэтому так неприятно и поразила его атмосфера собраний настоятелей петроградских храмов. Не скрывая обиды, жаловался он 28 мая следователю Нестерову:

«На собрании в понедельник на Страстной неделе (10 апреля. — Н. К.), собранном для моей реабилитации в глазах духовенства по инициативе Боярского, митрополит заявил, что протоиереи Боярский и Введенский подобны Иуде-предателю и что из-за них арестовывают священников… На этом собрании произносились речи явно контрреволюционного характера…»[53]

Обида Александра Ивановича понятна. Он шел на собрание уверенный, что будет публично реабилитирован, поскольку — коготок увяз — всей птичке пропасть! — думал, что ничего иного, кроме сотрудничества с ГПУ, митрополиту Вениамину просто не остается. И вот нате! Вместо реабилитации — еще более суровые обвинения…

Отметим сразу, что Иудой, как это было установлено на процессе, тогда митрополит Вениамин Введенского не называл. Слово «иуда» услышал только один Введенский, и обвинители потратили массу времени на процессе, чтобы установить этот факт. Если кто-то еще и не знал, что Введенский назван Иудой, теперь узнал об этом совершенно определенно. Приведем одну сценку, разыгравшуюся на процессе, рисующую, кстати сказать, некоторые странности дружбы Александра Ивановича Боярского с Александром Ивановичем Введенским.

Смирнов. Был такой случай, когда в вашем присутствии митрополит предъявил Введенскому обвинение в измене Церкви? Потрудитесь, пожалуйста, установить факт и точно ответить.

Боярский (так и хочется тут поставить ремарку: весело. — Н. К.). Относительно Иуды, что ли? Я сейчас расскажу… В контексте вот как было… Митрополит в неделю православия — это первая неделя Великого поста — служил в Исаакиевском соборе и говорил в алтаре речь к духовенству после причащения, в котором призывал их — я там не был — к миру и единению…

Смирнов. Я вас не спрашиваю, где вы не были. Давайте договоримся, где вы были.

Боярский. Но это имеет известное значение… Я с конца тогда начну. Я начну тогда с собрания пастырей, которое было созвано по моему как бы настоянию в Великий понедельник в квартире митрополита. Открывая собрание, митрополит сказал: «Вот недавно, в начале поста, мы молились в Исаакиевском соборе, и там после Евхаристии я призвал всех к единству и миру, чтобы не нашлось среди нас такого человека, как Иуда, который, взявши хлеб от Христа, потом лобызанием предал его… Так вот… В настоящее время мир нарушен. Внесено разделение. Явились два протоиерея, Боярский и Введенский, которые внесли разделение в нашу среду своим воззванием.

Смирнов. Нельзя ли точнее и в двух словах. Относительно Иуды…

Боярский. Конечно, можно было понять, что это про нас.

Смирнов. Значит, вы точно здесь поняли, что Иуда имеется в виду Боярский и Введенский.

Боярский. Я предательством не занимался, поэтому на свои счет не принял»[54].

Замечательный ответ. По-видимому, Боярский хотя и пользовался услугами ГПУ для осуществления переустройства Церкви, но расплачиваться за них предоставлял Александру Ивановичу Введенскому. Тот и списки подлежащих аресту священников составлял, и текущую агентурную работу вел. Стыдился Александр Иванович этой работой заниматься, переживал, но работал… А верный соратник, оказывается, его же и презирал за это…

Впрочем, мы уже говорили, что неблагодарное дело выяснять, кто из двух иуд является большим иудой. Поэтому вернемся на собрание настоятелей петроградских храмов, что состоялось в понедельник на Страстной неделе на квартире у митрополита.

Введенский уверял следователя Нестерова, что, когда он изобличил ложь митрополита Вениамина, показав мандат № 817, это «произвело на всех впечатление не в пользу митрополита»[55].

Но это опять-таки слова Введенского. Это Александру Ивановичу только показалось, будто он обличил митрополита… Сам владыка не унизился до объяснений, как получил Введенский мандат. И о Введенском, и о Боярском он уже сказал, дал оценку их письму. Оправдываться же митрополит посчитал излишним. Нужно было не оправдываться, а поискать выход из тупиковой ситуации, в которую по вине Введенского была поставлена Церковь. Отвечал-то за свою епархию митрополит, а не какой-то Введенский…

Как вспоминают очевидцы, Вениамин очень сдержанно говорил на собрании. Еще сдержанней он рассказывал о собрании на процессе.

«В понедельник на Страстной неделе. настоятелей петроградских церквей для реабилитации в глазах духовенства Протоиереев Боярского и Введенского я не собирал. Я собрал их по предложению Боярского, чтобы заранее поставить духовенство в известность о предстоящем апрельском воззвании. Я огласил воззвание и соглашение, которое у меня состоялось в Смольном»[56].

Обратим внимание на местоимение, употребленное митрополитом.