Злюка - Владимир Николаевич Малый

на их месте. Эту иллюзию сложно наложить, но относительно легко поддерживать. Амулет был практически разряжен и, в принципе, уже не нужен. А для подчинения едва проснувшегося разума местного вождя хватило бы и крошечного заряда.

- Элизи теперь сможет прийти в себя? – уточнил я, отвлекаясь от самоедских мыслей.

- Теперь у нее есть на это хотя бы крошечный шанс, - согласился все еще улыбающийся Эдвардс.

Тем временем мы приблизились к полосе джунглей и остановились буквально в паре шагов от невысокой, но плотной стены из цветов и папоротников. За ними же вовсю росли какие-то неизвестные мне деревья.

Эдвардс прищурился, всмотрелся в кроны деревьев и удовлетворенно кивнул.

- Удачный слой! – произнес он. - У этих деревьев очень полезные для этих несчастных аборигенов плоды у нас есть шанс не просто вернуть сани, а еще и хоть как-то компенсировать им нехватку мяса после охоты.

- У них же остались снежки, - уточнил я, - сани мы вернем, охоте ничего не угрожает, разве нет?

- Медведи принимают дельное участие в охоте, - пояснил Эдвардс, - когда вся кампания подбирается к лежке гигантских моржей, каждый из обезьяночеловеков берет по два снежка и выбирает себе индивидуальную цель. Именно двойной заряд обеспечивает несколько секунд дезориентации моржа. За это время пара мишек должна добежать до застывшей жертвы и превратить ее в законную добычу. Потом уже оставшиеся снежки какое-то время летят не в цели, а по площади, настигая улепетывающих моржей. Как только медведи устремляются за случайно подбитыми целями, метание прекращается, чтобы не задеть своих. По какой-то причуде местной магии мишки очень уж восприимчивы к попаданию в них снежка.

- Наверное, по этой же причине на них так и сработала моя заморозка, - высказал я свою догадку.

- Вполне возможно, - согласился Эдвардс, - но я не договорил, потом часть добычи сваливают на сани, которые медведи тянут до стойбища. Другую часть туш поменьше свободные от упряжи звери волоком тащат в пастях, а какую-то часть, освежевав, просто оставляют неподалеку, потому что в местном климате мясо не портится, а других претендентов на него нет.

- Я не заметил никакой упряжи на медведях, - засомневался я.

- Не мудрено, - усмехнулся Эдвардс, - она же делается из их шерсти, поэтому и не видна на ее фоне.

Пройдоха явно хотел еще раз добавить, что ему жалко мишек, но удержался.

- Быстрее, - вместо этого сказал он, - Язва придет в себя минут через десять. За это время я соберу как можно больше плодов, а ты, поможешь мне загрузить их в сани, хорошо?

Конечно же, я был согласен. Вот только мне уже надоело мучиться одним конкретным вопросом. Попросив Эмму немного подождать нас на краю жаркой локации, чтобы ее нежные лапища перестали зябнуть, я убедился, что Язва спокойно и размеренно дышит. Потом одним прыжком догнал Пройдоху, штурмующего цветочно-папоротниковую стену, и выдал, наконец-таки, вопрос, от которого уже прямо-таки все чесалось в голове.

- Эдвардс, объясни, пожалуйста, чем обусловлена такая мешанина локаций? Поверить в то, что такое вообще может существовать почти невозможно. Но, раз уж я сам убедился в реальности этого явления, то, как вообще могут проходить подобные процессы? Где для этого берется энергия? С какой целью это вообще делалось и почему и кем продолжает поддерживаться?

- У меня есть один простой ответ на все эти вопросы, - усмехнулся в усы Эдвардс, - вот только боюсь, что он не удовлетворит твоего любопытства.

- Расскажу уже хоть что-нибудь! – буквально взмолился я.

- Все, что я знаю о первопричинах таких явлений, как эти джунгли, Черта, что мы не так давно умудрились пересечь, отсутствие Дара в месте ссылки и даже те холмы, что отделяют поселение от Черты – все это отголоски Великой войны прошлого. Когда весь мир объединился против белого зла и навсегда уничтожил его и саму память о нем.

- Ты был прав, - не смог сдержать я улыбку, - мое любопытство стало только сильнее.

Все еще улыбающийся Эдвардс повернулся ко мне, чтобы что-то ответить, но внезапно замер на одном месте и по его лицу пробежал целый ряд эмоций, которые я не успел или не смог распознать.

Ничего не говоря, он бросился в сторону и, пробежав метров тридцать, схватился за одно из деревьев и, издав дикий крик, замертво повалился на землю.

Глава 11

Разговоры о важном и личном

Естественно, я со всей прыти бросился к Эдвардсу, но подбежав к месту его падения, тут же выдохнул с облегчением – Пройдоха был жив и даже вполне здоров. Правда, находился мужчина в несвойственном ему состоянии – он плакал. Широкие мутные ручейки текли из его глаз и быстро терялись в районе висков ни то в густой седой бороде, ни то в волосах – трудно было разобрать, да и неважно это было. Важно было понять, нужна ли ему моя помощь и способен ли я вообще ее оказать. Но потом я, наконец, заметил, что под его усами все так же видна улыбка, да и вообще вся свободная от растительности поверхность его лица говорила об испытываемой восторженной радости.

- Она оставила отметину! – срывающимся дрожащим от счастья шепотом произнес Эдвардс. – Моя девочка их раскусила! Какая же она умница!

Логично было предположить, что отметина оставлена именно на дереве. Присмотревшись, я с удовлетворением увидел выжженный на коре оттиск правой детской ладони.

Забавно было осознавать, что маленькая девочка сама додумалась до того, чего требует давняя традиция от американских полицейских, останавливающих подозрительные машины – она оставила на видном месте свой отпечаток, догадываясь, что когда ее будут искать, то поймут, что идут по верному пути.

- Как давно оставлена эта метка? – уточнил я.

- Совсем недавно, - ответил Эдвардс, - но в этих джунглях вопрос «когда?» порой может перечеркиваться другим вопросом: «где?».

Я немного постоял, подумал и лишь после этого понял, что в любой момент хаотичной смены локаций мы теоретически можем оказаться ближе к выходу из джунглей, чем те, кого мы преследуем.

Озвучив свою мысль, услышал от Эдвардса, что прав, но есть информация о проводившихся экспериментах, которые показали, что сидя в одной локации, к выходу из джунглей точно не попасть, так что нужно