Неоконченный пасьянс - Алексей Ракитин

— А где этот ломбард и кто держатель? Расскажи поподробнее, — попросил Агафон.

— Да тут же, недалеко, сразу за Императорскам театром, на Никольской набережной, в доме Хвостова. Держатель — господин Махалин. А сноху мою зовут Прасковья Глушкина. Да не сумлевайтесь, она врать не станет. Обстоятельная баба, аккуратная…

Иванов покосился на Гаевского, торопливо записывавшего в свой блокнотик прозвучавшие фамилии.

— А скажи-ка, Силантий, был ли дома Штромм, скажем, двадцать третьего апреля? Наморщи ум.

— Нет, не было, — уверенно ответил дворник. — Он ещё двадцатого уехал на родину свою, в Эстляндскую губернию, стало быть.

— А приехал?

— Возвратился ввечеру двадцать четвёртого.

— Почему ты так уверен? — задал уточняющий вопрос Иванов. — А может, двадцать пятого?

— Никак нет, двадцать четвёртого. Я в тот день машинное масло покупал, чтоб петли, значит, смазывать. Хозяйка дала полтинник, я десять копеек зажал, потому день этот запомнил. Только вы ей не говорите.

— Молодец, Силантий, — похвалил Агафон. — Хозяйке лишнего не скажем, а тебе за хорошую память большое спасибо! А теперь веди-ка нас к хозяйке дома или к домоправителю… кто вас тут всем заведует?

— Сама же госпожа Самохина и заведует, — ответил квартальный. — Дом принадлежит ей, она в нём и живёт.

Анна Марковна Самохина оказалась дородной дамой с высокой причёской и черными усиками над верхней губой. Вдова коллежского асессора, прагматичная и очень деятельная по своей натуре, она после смерти мужа уволила управляющего, беззастенчиво запускавшего руку в её карман, и сама энергично впряглась в управление непростым домовладением. Эта "обязанность поневоле" со временем стала ее подлинной страстью. Женщина не только самостоятельно постигла все тонкости коммунального быта, связанные с текущей кровлей, засоряющимися дымоходами, регулярной помывкой окон, дворов и лестниц, но и провела на свои деньги центральный водопровод и канализацию, что было самым последним словом в городском хозяйстве того времени. Домовладелица доподлинно знала не только о занятиях своих квартирантов и их финансовом положении, но даже о том, какое белье — шелковое или батистовое — предпочитает бывшая прима Александринки мадам Филиппова из одиннадцатой квартиры и сколько платит полковник Маркелов из квартиры номер шесть на содержание своего внебрачного сына.

Анна Марковна неспешно выплыла навстречу полицейским и выслушала аккредитацию сыскных агентов, данную квартальным. Сообразив, что к ней явилась серьёзная полицейская власть "из ведомства Его Высокопревосходительства господина Путилина", она пригласила Гаевского и Иванова в просторную гостиную и распорядилась служанке "поднести коньяку". Через минуту коньяк был подан всем, в том числе и квартальному.

— Госпожа Самохина, мы интересуемся Вашим квартирантом Аркадием Венедиктовичем Штроммом. Он ведь проживает в вашем и доме и даже арендует часть вашей квартиры? — перешёл к деловой части разговора Иванов.

— Да, это так. Но его нет сейчас дома, он на службе, он брокером банкирского дома при бирже служит.

— Мы это знаем. Но мы явились поговорить не с ним, а именно с Вами. Что вы можете сказать о нём?

— Аркадий Венедиктович действительно живёт в западном крыле моей квартиры уже восемь лет. Видите ли, в этой квартире я жила с мужем и детьми, но муж умер, дети выросли и зажили своими домами, а мне одной она слишком велика. Шесть комнат, ну куда мне столько? — взялась объяснять домовладелица. — Вот я и сдаю две смежные, они по правую руку от входной двери в передней. Но вы можете сказать, что случилось? Аркадий Венедиктович — образцовый молодой человек. Он очень… умный… дельный… разумный… — дама явно подыскивала самые лестные эпитеты. — Сразу видно — такой человек далеко пойдёт, карьеру сделает. А как воспитан! Настоящий comme il faut. Вы же прекрасно видите, как мельчает ныне молодое поколение — ни одеться не умеют, ни обращения не понимают. Эти нынешние «интеллигенты», потомки «нигилистов» времён Чернышевского, это же ужас: неглаженые сюртуки, немытые волосы, перхоть, уж извините, по плечам сыпется! Аркадий Венедиктович в этом смысле безупречен. Всегда! Манеры самые изысканные, вкус, изящество во всём…

— Скажите, Анна Марковна, а на какие доходы существует Ваш квартиросъемщик? — Иванов нарочито задал вопрос, ответ на который прекрасно знал; ему было важно услышать, что скажет по этому поводу женщина, осведомлённая о делах Штромма намного лучше.

— Он торгует на бирже и весьма прилично зарабатывает. Кроме того, у него есть своего рода частная практика: с ним советуются в важных делах по бухгалтерским и вообще финансовым делам. Его доход вполне законен.

— А наследство? Может, капитал какой или имение родительское, или от других родственников что-то досталось?

— Насколько я знаю — нет. От наследства он и его брат отказались в пользу младшей сестры. Да там и было только, чтоб только отцовские долги раздать. Он из эстляндских немцев: порода древняя, но обедневшая ещё столетие назад.

— Скажите, Анна Марковна, а не было ли у него в последнее время финансовых затруднений? — продолжал настойчиво выспрашивать Иванов.

Хозяйка повременила с ответом. Глаза сделались настороженными, между бровей залегла глубокая вертикальная складка.

— Ну… не знаю… Можно ли считать финансовыми затруднениями то, что он задержал последнюю квартплату? И задержка была пустяковая — всего неделя. Ничего страшного. Зато третьего дня сполна рассчитался и даже за месяц вперёд внёс.

— Удивительно вы рассуждаете для домовладелицы, Анна Марковна, — хитро прищурившись, прокомментировал услышанное Гаевский, до того в разговор не вмешивавшийся. — Своевременное получение квартплаты — это главная забота домовладельца. А вы Штромму не только прощаете задержки, но даже его как бы оправдываете?

— Ну, во-первых, не «задержки», а задержку, единственную за последние три года, — внушительно возразила домовладелица. — А во-вторых, я Аркадию Венедиктовичу верю: коль он обещает, что рассчитается, то непременно, слышите, непременно сдержит слово! — в голосе Самохиной послышался вызов. — В конце концов, могут же быть у человека причины личного свойства…

— Какие причины? — заинтересовался Иванов.

— Да очень просто. Дело молодое, горячее, кровь играет. Или вы не влюблялись никогда? — встречный вопрос прозвучал не без сарказма.

— Вы что же, намекаете на женщину?

— Да не намекаю, а прямо говорю, что Аркадий Венедиктович — человек большой душевной щедрости. Я, знаете ли, почитаю щедрость в мужчине одним из главнейших достоинств. Конечно, речь не идет о мотовстве… — принялась было рассуждать домовладелица, но Иванов, быстро переглянувшись с Гаевским, прервал её:

— И что же, Анна Марковна, много он тратит на женщин? Может, и долги делает?

— Послушайте, господин сыскной агент, не переиначивайте мои слова. Я не говорила, что он тратит "на женщин". Я уверена, что Аркадий Венедиктович не опускается до кафешантанных актрисок или белошвеек, как многие его сверстники. Нет, у него отменный вкус. А особенная женщина требует особенного подхода. Вот что я имела в виду.

— Иначе говоря, у него есть дама сердца, которая требует больших расходов. Возможно, он даже её содержит. И кто же она, Вы случайно не знаете?

Анна Марковна поморщилась:

— О, господин полицейский, как приземлённо работает Ваша мысль. Ну, почему обязательно содержанка? Почему Вы не допускаете возвышенных отношений, не окрашенных меркантильными соображениями?

— Гм, но Вы же сами только что сказали, что Штромм — человек большой щедрости. А это значит подарки и всё такое…

— Подарки, но не содержание! Нет, я имела в виду, что вряд ли она на содержании господина Штромма. Он тогда не ночевал бы дома каждую ночь, как Вы думаете? А подарки… Что ж, это знаки внимания и любви. И это вовсе не то же самое, что любовь за деньги.

— Так кто же эта дама?

Анна Марковна пожала плечами и загадочно посмотрела на полицейских:

— Уважающий себя мужчина не станет трепать имя возлюбленной. Так что я эту женщину не знаю, и имени её не слышала. То, что она есть в его жизни, для меня очевидно — стоит понаблюдать, как он собирается по вечерам. Так готовятся только ко встрече с обожаемой женщиной. А недели две назад он спросил моего совета, что лучше подарить женщине на день ангела. Я уточнила, что за женщина, насколько это близкий человек. Он говорит — близкий друг, но не родственница. Тут уж мне всё стало понятно. Говорю, подарите крестик нательный, она его будет носить на груди, подальше от посторонних взглядов. Вижу, глаза у него загорелись — это как раз то, о чём ему мечталось. А на другой день показал мне крестик женский, золотой, на цепочке. Необыкновенной красоты, скажу я вам, с изумрудом и бриллиантами в оконечностях.