По секрету твоя - Рошаль Шантье

— Это та, которая Андерсена? —спрашивает, не понимая, к чему я веду.

— Ага, — киваю, отпивая из бокала. Красное полусладкое. Вкусно. И почему я раньше вино не пила?

— Ага, — вторит она.

— Ну вот, невидимое платье короля — это навязанные эмоции. Когда тебе долго внушают, что удобно спать на полу, ты спишь и даже находишь плюсы. Так и с королем тем было: «Ваше Величество, платье у Вас что надо!» А платья-то никакого и не было.

— Мда, семейка у тебя, конечно…

— Угу, — соглашаюсь, положив в рот кусочек дор-блю, — радуйся своему счастью, —смотрю ей за спину. Там Влад, Аринин брат, и их отец Григорий Васильевич жарят мясо и о чем-то спорят, оживленно жестикулируя.

— Знаешь, до встречи с тобой я считала, что у меня ужасная семья, — Арина смотрит туда же. По-птичьи склоняет голову, улыбается, — Ну, не прям ужасная, но бесили они меня знатно.

— А теперь как?

— О, на твоем фоне пришло понимание, что семья у меня просто потрясающая! — хохочет подруга и я вместе с ней.

— Рада была помочь!

Мы смеемся этой глупой шутке, которая, наверное, должна была меня обидеть. Но, во-первых, я с каждым днем все больше и больше доверяю Арине, а во-вторых, не вечно же мне над этим рыдать. Лучше уж смеяться!

— А профессура на сексуальном коне не подъезжала? — по-своему аккуратно спрашивает после недолгой паузы.

— Не-а. Но так даже лучше, знаешь ли, — делаю глоток, а за ним еще один. Больно ли мне? Не задумывалась. Не хочу в этом разбираться. Но меня это цепляет.

— Почему это?

— Искушение. Его нет, — отвечаю, и облизываю губы. Не зависнуть в воспоминаниях помогает подругино покашливание.

— А ты глубоко нырнула…

—Спрячь свою ехидную улыбочку, я просто окунулась! — развожу руками в стороны, шуточно оправдываюсь.

— Окунулась!? — восклицает так громко, что Влад оборачивается, а я шикаю, —окунулась?! — повторяет уже тише, — Да ты отплыла так далеко за буйки, что даже на спасательном катере не угонишься!

— Зато было хорошо. Могу же я хоть раз сотворить какую-нибудь ерунду! И мне не стыдно! — выставляю в поучении указательный палец, — Страшно немного, что узнают, но ты же с диктофоном не сидишь тут.

— Главное, чтобы ты выплыла наконец. — глубокий вздох, задумчивые глаза к небу и резкий, пристальный, прямой взгляд на меня, а в нем чертики искрят, — кажется, мы поменялись местами, дорогуша. Это я сумасшедшая, а ты правильная, помнишь?

— С кем поведешься, знаешь ли.

— Знаю-знаю! — Аринка машет на меня рукой, мол, что с тебя возьмешь, и подливает вино.

— Я просто приняла ситуацию. Презентация скорой женитьбы на дне рождении отца будто поставила точку во всем этом. В моей голове, то есть. Хоть повспоминаю.

— Дата свадьбы уже назначена? — скептически приподнимает бровь.

— Ты чего? Со мной такие вещи не обсуждают, — невесело смеюсь и поднимаю бокал, — Думаю, меня оповестят.

— Господи, как куклу чесслово!

— Кстати, был очень странный фрагмент, — вожу пальцем по каемке бокала, мысленно возвращаясь во вчерашний вечер, — На том празднике жизни находилась моя подруга детства.

— Даша что ли? Она же за границей, — хмурится Арина.

— Нет. Её зовут Милена, она даже не подруга, скорее, приятельница, — пожимаю плечами, — Её отец связан с моим по службе и часто у нас дома бывал. Когда Милена возвращалась с учебы из Англии, он брал дочь с собой. То были редкие, но регулярные летние приезды в наш дом. Он с нее глаз не спускал.

— Та же история, что и с тобой? — со вздохом спрашивает.

— Нет, он её просто обожает. Хотя, кто знает. Мой на публике тоже соловьем заливается. Наливай, — указываю на бутылку, Аринка кивает.

— И что в ней такого странного, кроме имени?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 28.2

— И что в ней такого странного, кроме имени?

— А то, что она будто знает о моем положении. Понимаешь, никто из гостей даже виду не подал, если и понял, что что-то не так, а она подошла и сказала, что мне надо бежать. И сделала это незаметно: обняла, будто с помолвкой поздравила и прямо заявила.

— Может, она просто адекватна, а ты зря подозреваешь её? — предполагает Арина.

Я сначала раздумываю, но после затяжной паузы всё-таки отвечаю:

— Ага, одна одинешенька в то время, как остальным замылили глаза. Мне уже не двенадцать и даже не пятнадцать, знаешь ли. А историям свойственно повторяться.

— А меня ты тоже подозревала? —мягко уточняет Арина.

Ответ она знает. Я только развожу руками, опускаю глаза и шепчу «Извини». Я чувствую неловкость и стыд, но это лучше, чем вранье.

— Да я понимаю. От незнакомцев не отстреливаешься — уже хорошо. Я бы на твоем месте припрятала калибр, — говорит со смешком. Вот оно понимание. Для меня это ценное ощущение. — Давай что ли за дружбу, а то, как алкоголички не чокаясь пьем, чесслово.

— За дружбу! — произношу торжественно. И почему-то у меня явственное ощущение, что наша с Ариной дружба — это что-то настоящее, неподдельное. Надолго. Интересно, она чувствует то же? Возможно, это потому, что кроме неё у меня по-настоящему никого больше нет?

— Так ты думаешь… Погоди, ты действительно думаешь, что она крот? Пришла к тебе за информацией?

— Не знаю… Вряд ли. Там мы были на публике. Что бы я ей такого рассказала? Да и если рассказала бы, то что? Какая отцу разница? Логичнее было бы подослать кого-то тут, там ведь он полностью контролирует ситуацию.

— А он случайно ни