По секрету твоя - Рошаль Шантье

махину. Я знаю, что его там нет, но само место вызывает отголоски страха и потому мне не спокойно.

Осторожно опускаюсь на гостевое кресло, вдыхаю, выдыхаю, осматриваюсь. Здесь ничего не изменилось. Хотя, разве должно? Воспоминания накатывают одно за одним, мотаю головой, чтобы избавиться. Не сейчас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26.2

— Мечтаешь? Лучше бы училась, — и хоть я уже видела отца сегодня, он уже говорил со мной, и даже слышала его тяжелые шаги по коридору, ознаменовавшие его приближение. Шаги, которые никогда ни с чьими не спутаю, а не вздрогнуть при звуке его голоса не могу. Слишком много событий произошло в стенах этой комнаты.

— У меня хорошие отметки, я черпаю знания не только из основной программы, много занимаюсь дополнительно, — и после решительного вдоха добавляю, — С Днем рождения, отец, я желаю…

— В ресторане пожелаешь, — отмахивается, — сейчас к тому, что меня интересует. Ты лучшая в университете? — сканирует меня взглядом.

— Стараюсь оправдать твою фамилию. Знаю, что для тебя это важно, не хочу расстраивать…

— Ты не можешь меня расстроить, — отрезает, — Только себя. Провинишься — будешь наказана. Все просто.

— Я помню. И да, я первая по успеваемости.

— Память у тебя значительно улучшилась, раньше ты явно забывала домашний устав. Ситуация с рукой пошла тебе на пользу. — Он смотрит мне прямо в глаза и на мгновение мне чудится что-то садистское в выражении его лица, будто наслаждается? Бред. Показалось. Мама тогда говорила, что он жалеет. Я поверила. И сейчас хочу верить в это. Он ведь мой отец. — Илья обмолвился, что решение отправить тебя в Киев не оправдано. Щенок, уже рассуждает что-то, — самодовольно усмехается, и тут же кивает сам себе — Хотя, пусть учится распоряжаться, мужик ведь. Хороший хлопец, будто моя порода.

Всё это время я думала лишь об одном. Нервно потирая пальцы, в который раз заложив волосы за уши, я осмеливаюсь:

— Я хочу просить разрешения остаться в Киевском университете хотя бы еще на курс. Там хорошие преподаватели, учиться очень увлекательно, я с удовольствием хожу на пары, и я считаю…

— Таисия, у тебя есть мошонка? — перебивает, щурясь. И я цепенею.

— Что?

— Яйца. Покажи мне свои яйца, Таисия.

Моя и без того идеально ровная спина деревянеет, стопы прирастают к полу. Мое сердце, готово выпрыгнуть из груди, так сильно оно колотится. А я сама гляжу во все глаза пораженная и бормочу, на что сил хватило:

— У меня нет… Я… Я…

— Вот именно. Будешь считать тогда, когда у тебя будут яйца, а до тех пор ты подчиняешься тому, у кого они есть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 27.1

Осматривала зал и понимала, что это не просто празднование дня рождения. Даже не прием. Бал. Примерно так же, должно быть, ломился стол от яств на свадьбе принца Гарри и Меган Маркл.

Невероятной величины зал, с белоснежными стенами и полом, и огромной золотой люстрой, что своим блеском вот-вот доведет до слепоты.

Собирающиеся гости, ограбившие лучшие цветочные дома Чернигова соревнуются в красоте туалетов, белизны виниров, дороговизны украшений. Я в своём красивом, купленном за кучу отцовских денег платье чувствую себя некомфортно, но окружению соответствую. Официанты, проплывающие мимо, предлагают напитки и закуски на любой манер. «Доброго Вам вечера!» — почтенно желают со сдержанной улыбкой. «Гребаная богатая выскочка» — думают в этот момент. И только дама, играющая на арфе произведение Баха в левой части зала мечтательна и спокойна. Ей нравится то, что она делает: наслаждается своей игрой, но наблюдать за ней я смогу недолго, лишь пока собираются гости, позже их внимание захватит оркестр.

— О Боже, Таисия, как же давно я тебя не видела! — с бокалом шампанского ко мне подходит красивая статная блондинка.

— Доброго вечера! Да, меня не было в городе. Отец принял решение разрешить мне учебу в Киеве, — я не помню эту девушку, но раз уж она здесь, вероятно, важная особа, либо же жена важной особы.

— Удивительно, что Леонид Михайлович тебе позволил. Между нами, — она склоняется ближе ко мне, — на меня он всегда производил впечатление строгого, но крайне справедливого человека! Но кому как не нам, дочерям, вить из отцов веревки! — смеется, я поддерживаю, киваю.

Вот за этим я здесь. Сохранение имиджа: счастливый отец, справедливый мужчина, твердый руководитель.

— Вот ты где, милая? — к нам подходят двое мужчин. Отец в сопровождении Эдуарда Станиславовича, который обращается к блондинке.

И меня озаряет! Ну конечно! Это же Милена! Училась в Англии, но на каникулы приезжала домой. Иногда они с её отцом приезжали в наш дом. Мы с ней играли, пока родители говорили о работе. Временами мне казалось, что она не со мной говорить хочет, а с мамой. Они могли часами просто болтать, а в один такой приезд Милена попросила мать заплести ей косу. Я заревновала, захныкала, на что девчушка спокойно сказала: «ну поделись своей мамой на немножко, она же от этого не перестанет быть твоей, а я повспоминаю». И как я могла ее забыть?

— Моя Таисия — отличница! Учится несмотря на огромный мегаполис, а могла бы вон, как многие, загулять!

— Да с тобой, Леонид Михайлович, загуляешь! Гляди! —смеется Эдуард, отец хмурится.

— Строгость она нужна. Во вседозволенности одно отребье вырастает, законов не знающее.

— Тут ты прав, тут ты прав… — вздыхает Эдуард, а мы с Миленой чинно улыбаемся и крутим головами, как цыплята. Уйти нельзя, но очень хочется, — я со своей белочкой намучился, — целует дочь в висок, — но по-другому не мог. Вся в мать...

Милена грустнеет, я тоже. Невозмутим только мой отец, но разговор прерывается первыми звуками оркестра, и мы идем рассаживаться.

Началось.

Стол огромной буквой «Г»,