С.М.У.Т.А. (СИ) - Птица Алексей

Такого можно было бы заинтересовать трофеями от посещения брошенной деревни. Да и сам Серафим рассчитывал разжиться там деньгами или нужной ему утварью. Людей в Пустыни было немного, и Серафим стал в уме перебирать, кого можно было соблазнить походом в деревню. Таких, по его мнению, было двое – Митрич и Аким. Митрич вскоре отпал, потому как любое упоминание о мертвяках тут же выводило его из душевного равновесия. Оставался Аким.

Но и Акиму не так просто было предложить поход, особенно тайный. Тут нужно было знать тонкости души крестьянина, и Серафим догадывался, что можно предложить Акиму за его помощь.

Зависть! Акимом всегда двигала зависть и жадность, на этих чувствах Серафим и собирался сыграть. Застав Акима одного за ремонтом стены, Серафим начал разговор.

- Здравствуй, Аким!

- И тебе не хворать! – грубо ответил тот.

- Всё в руках Божьих, - сделав скорбное лицо, заметил Серафим. – А что-то ты не в настроении?

- Какое уж тут настроение, когда пашешь изо дня в день и ничего, а некоторые сходили два раза в деревню, и уже в почёте и уважении. Едят от пуза, работают в своё удовольствие, да ещё и подарками их одаривают. Виданное ли дело, чтобы отроку несмышлёному дарить пистоль да саблю?!

Серафим с мнимым сочувствием покачал головой.

- Твоя правда, Аким, а ещё они и денег добыли в селе, и мальчишке тоже изрядно досталось. Но то они сами нашли, не в праве мы их осуждать.

- Чтооо? – вскричал Аким, - ещё и деньги? И много?

- Ну, много али немного, я не знаю, учёт не вёл, но настоятель был очень доволен и сказал, что серебра нужно и отроку отсыпать.

- Серебра??? Ах, ты ж, ах, ты ж… Аким не находил слов от переполнявшего его возмущения. Ему хотелось сквернословить, но в присутствии инока он остерёгся это делать, и в сердцах выпалил. – Нет в миру справедливости!

- Справедливость есть всегда, Аким. Вот только она даётся в руки тем, кто её заслуживает или хочет заслужить, а то и сам захочет взять.

- Угу, угу. И как её взять? – прищурил глаз Аким.

- Думай, Аким, мне и самому то неведомо.

- Надо в деревню идти и пошукать там монет, да вещей.

- Согласен, надобность в том есть, - отозвался Серафим и грустно улыбнулся. – Но меня не берут с собой, а один я не смогу.

- Да, да, - Аким зачесал макушку левой рукой в задумчивости.

- Нужно придумать, для чего выйти из монастыря. Да и не выпускают в село никого без разрешения настоятеля, а ночью так и вовсе страшно и опасно.

Аким с чесания затылка переключился на свою пегую бородёнку, словно искал в ней не то блох, не то ум. Как водится, не нашёл ни того, ни другого, что было очевидно Серафиму.

- Думай, Аким, как мы можем того достичь и сходить в село, и я думать буду.

Аким кивнул, продолжая чесать себе уже спину, а Серафим спокойно развернулся и ушёл. Удочка была закинута, и Аким будет думать, но, сделав два шага, Серафим обернулся.

- От Елизара я слыхал, что ляхи там погибли, а у ляхов есть и оружие дорогое, и монеты водятся, сказывают, что и золотые дукаты.

При упоминании золота, глаза Акима полыхнули каким-то сверхъестественным огнём, и он застыл, переваривая полученную информацию, а Серафим ушёл. Дело было сделано, теперь нужно было только ждать, когда Аким дозреет и сможет перебороть свой страх. Жажда наживы - страшная жажда.

Аким дозрел через два дня. Видимо, в нём одновременно боролись и жадность, и страх за свою шкуру. Серафим тоже боялся, да ещё как, но им тоже двигала жадность, жадность к славе и власти. Он был простым иноком-библиотекарем в заштатном монастыре.

Никаких других возможностей у него не было, только лишь перспектива всю жизнь возиться с книгами, ремонтируя и переписывая их и, собственно, на этом всё. Настоятель был ещё не стар, так что и здесь ничего не светило. А вот мертвяки сулили ему будущее, как это ни странно, казалось бы, со стороны.

Довольно давно Серафим в библиотеке наткнулся на одну книгу, которая своей обложкой резко отличалась от остальных. По чёрной иронии надпись на старогреческом гласила, что это житие святого Агриппия, а на самом деле книга и вовсе не имела названия. Была она тонкой, но, как оказалось, с подвохом.

Первые несколько листов у книги отсутствовали, многие заляпаны чем-то бурым, отчего текст на них был не читаем, но в целом примерно половину из всего текста можно было разобрать. Написан он был на старогреческом, но как-то странно, и Серафим немало времени потратил на то, чтобы понять, о чём там шла речь. А шла она, как он, в конце концов, разобрался, о демономании колдунов. В книги приводились разные примеры, один из которых весьма заинтересовал Серафима.

В нём говорилось о похожем случае поднятия мертвецов с кладбища неким колдуном и натравливании их на магистратуру славного города Бремен. Книга, очевидно, являлась переписанной каким-то греческим монахом с аналогичной латинской. Каким образом она попала в Пустынь, Серафим и не догадывался, видно, случайно, а может и по злому умыслу.

Сначала Серафим крестился и отбрасывал гнусную книженцию, но любопытство и тяга к тайным знаниям оказались гораздо сильнее, и он снова хватался за неё обеими руками. Однажды поздно вечером, когда он вглядывался в слабо видимый текст, между написанных строк стали проявляться другие.

Серафим и не понял, как это произошло. Он потёр глаза, и буквы стали видны чётче, они складывались в понятные ему слова и предложения. В испуге он оттолкнул книгу, а когда снова взял её в руки, то листы, залитые чем-то бурым, очистились и текст, написанный на них, стал различим.

«Трактат о чёрных силах природы. Часть третья». Оказалось, так называлась книга, но она и в самом деле была неполной. Часть была утеряна, а часть прочитать так и не удалось. Но и этих отрывочных знаний о чёрных силах природы оказалось достаточно для Серафима, чтобы тот стал неофитом.

Чтение поглотило его, перед ним раскрывался совсем другой мир. Мир христианства, чёрного христианства… Книга была небольшой и быстро закончилась, не дав никаких практических знаний. А ему хотелось большего, намного большего, узнать, например, природу мертвяка, а для этого его стоило изловить.

В книге он нашёл примерный рисунок колдовской ловушки для монстров, и её стоило опробовать вживую. То есть, не вживую, а… в общем, опробовать на нужном образце, а это было нелегко. Нужны были сообщники, а таковых не оказалось, кроме жадного Акима. Серафим думал даже обратиться к отроку, но что-то его останавливало, то ли взгляд того туманный, то ли обычное неприятие чужого человека, но к Вадиму он так и не обратился.

Оставалось надеяться на Акима, его Серафим и собирался использовать без лишних объяснений для своих тёмных делишек. А может быть и не тёмных, а даже светлых. Ведь если он поймёт природу мертвяков и узнает, как с ними бороться и упокаивать, то он станет светочем знаний. А, кроме того, достигнет невиданных высот уважения и власти. Мечты, мечты…

И вот Аким через два дня пришёл к Серафиму, подловив возле церкви, и как он считал, совершенно случайно. Но тот изменил своим привычкам и стал гораздо чаще бывать во дворе, чем в келье. Этим он давал возможность Акиму как бы случайно найти его, не привлекая к себе внимания и договориться обо всём без свидетелей. Так оно и получилось.

Аким подошёл и первым начал разговор.

- Я вона подумал и решил, а и хватит мне бояться мертвяков. Запугали нас они, а не так страшен чёрт, как его малюют, а волков бояться, так и в лес не ходить.

Сказав это, Аким рот прихлопнул, чёрта поминать в святом доме было не принято, и неизвестно, как к этому ещё отнесётся Серафим. Серафим отнёсся предсказуемо и слегка пожурил Акима.

- Не упоминай подручных врага Господа нашего, не бери грех на свою душу. Она у тебя святая и на многое способна. Раз согласился пойти в село, значит, снял с себя грех трусости. На благое дело идём, не токмо ради наживы, но и ради понимания, как бороться с этой напастью.

- А настоятель как, не против будет? – с опаской спросил Аким.