Что такое искусство? - Вера Васильевна Алексеева

О мощный властелин судьбы!

Не так ли ты над самой бездной,

На высоте, уздой железной

Россию поднял на дыбы?

Никто не сказал о монументе Петра глужбе, короче, точнее, чем Пушкин. Да и не скажет. Картины пушкинской поэмы словно «скручены» в памятнике, как кинолента в коробке. Они вспыхивали в ясном сознании поэта, когда он всматривался в того,

Кто неподвижно возвышался

Во мраке медною главой,

Того, чьей волей роковой

Под морем город основался ...

... когда он кружил вокруг монумента, «раскручивая» смысл, действительно свернутый в пластических формах. А смысл так и искрился, переливаясь оттенками: парящая рука Петра то утверждает, то указывает, то грозит, то повелевает, то покровительствует, то подавляет.

Каждый из этих смысловых оттенков словно «соскальзывает» с разных силуэтов памятника во время движения к нему или вокруг него (убедись лично, когда будешь в Ленинграде). Молчаливая скульптура ... красноречиво (!) рассказывает о Петре и России, пользуясь «отражением» и «выражением». «Отразить» и «выразить» в искусстве — это как бы «повторить» и «придумать». В памятнике, действительно, отражена жизненная похожесть Петра, ибо в скульптурном портрете монумента* в общем-то повторены черты лица, известные нам по посмертной маске. Но в то же время памятник выражает смысл государственной деятельности через все его строение, придуманное скульптором Фальконе. Нельзя же сказать «отражает»: в жизни Петр не мчался на коне ни по скалам, ни по волнам. В лучших памятниках «отражение» и «выражение» соединены. * 172

Скульптор чаще всего обращается к образу человека и даже тогда, когда создает монумент, посвященный не историческому лицу (с именем и фамилией), а какому-то общему событию. В отличие от живописи и графики, скульптура мало «списывает» с жизни. Она — философ[94] среди искусств, она любит мудрость, постоянно размышляя над теми сторонами жизни, которые скорее видишь умом, сердцем, нежели глазами, а значит смысл их может быть скорее выражен, чем отражен. Умея же выразить их в видимом изображении, скульптура и нас заставляет серьезно задуматься, вспомнить («монео»!) о жизни и смерти, о труде и подвиге, о любви и красоте. Словом, мы вместе размышляем над важнейшими — скажем торжественным греческим словом — Проблемами[95] нашей жизни.

Скульптура много раздумывает над смертью, как видишь, даже борясь с нею, умея обессмертить и людей и созданное ими. Однако это грустная тема, потому что никто никогда не хотел умирать. Рахотеп тоже не хотел и затаил в хрустальных глазах надежду на бессмертие. Не хотела и Гегесо*, древняя гречанка. Но ... увы, увы. Она готова переступить печальный последний «порог», хотя чуточку медлит, постепенно расставаясь с людьми, с радостями жизни, даже с маленькими «женскими радостями», хранящимися в шкатулке. Вот колечко в нежных пальцах, иль ожерелье, вот ... «Вот и все» — и прекрасная женщина уходит в поглощающую черноту небытия. И ушла бы, да скульптор остановил мгновенье, не допустив мраморному изображению раствориться в потоке времени. Она прощается ... прощается. * 179

Это мемориальная скульптура. Ее значение в переводе с латыни — «памятная»; но в отличие от «памяти» памятников-монументов именно мемориальная посвящается самой печальной минуте человеческой жизни — ее концу. Начиная с глубокой древности личное горе выражалось чаще всего в скульптурных надгробиях. Среди них, как видишь, есть и подлинные шедевры[96] ... Мраморные элегии[97]*. * 178

Однако собираясь в местах захоронений, древних иль старинных, мемориальная скульптура не согласуется друг с другом, потому что она — разная (прекрасные произведения и обыкновенные плиты), потому что они не соединены в общую композицию, в единый ансамбль[98]. «Быть рядом» — не значит «быть вместе». В таких грустных рощах ты словно окружен разноголосием «мраморных вздохов», «гранитных восклицаний». Будто толпа, в которой каждый поглощен своей личной утратой, каждый жалуется сам по себе, не слыша другого. Но когда в жизни людей случается беда общая — война, и нет семьи без утраты, а в стране миллионы утрат — вот тогда скорбь, сливаясь с себе подобной, становится многоголосой и единой, словно хор ... Или мемориальный комплекс в скульптуре.

Мемориал — многосоставное произведение одной темы — темы страдания, героизма, достижения победы через величайшее напряжение сил. Потому он комплекс[99], что составлен из разнообразной скульптуры, из архитектуры, с учетом природы; все они связаны между собою так, чтобы постоянно сопровождать нас по исторической земле. Ибо мемориалы увековечивают память людей и места. Они вырастают на местах бывших концентрационных лагерей, «лагерей смерти», на местах решающих битв, великих страданий, великого мужества.

О мемориалах нельзя рассказывать заглазно, трудно показывать их частичками на репродукциях. Там надо быть. Надо прошагать путь, проложенный художниками, архитекторами, как проложили они его в Волгограде, Берлине, в Бресте, в белорусской деревне Хатынь, в Саласпилсе под Ригой* ... В Саласпилсе тебя поочередно встречают бетонные гиганты, борцы-страдальцы. Книга не может передать всех особенностей смены впечатлений. Она помогает лишь умом узнать о комплексе, рассмотреть лишь малую долю многосоставного оригинала. Но прочувствовать скульптуру по репродукциям — нельзя. * 182

Оно и понятно. В книге ты — Гулливер, а монументы (!) — лилипуты. В жизни — наоборот! Как подойдешь к гигантам поближе да подымешь голову повыше, дух захватит от величавой величины, скорби и суровости. Они — огромные, словно в них соединились все погибшие, но бессмертные за принятое ими страдание. Потому говорим: «собирательный образ»[100].

Собирательный образ не принимает имени отдельного человека, он вбирает в себя все имена, сохранившиеся, не дошедшие. Так и в Саласпилсе народная скорбь слилась воедино, поднявшись к небу бетонными глыбами скульптуры. Суровы они цветом, суровы фактурой, со следами дощатых опалубок[101]. Как скалы, выросли из-под земли, застыв навеки скорбным контрастом нежной зелени природы.

Мемориалы — самые «общественные памятники общества». Это не только скульптурная Память «в память» исторических событий и героизма. В наш век постоянной борьбы — это пластические размышления Общества о том, какой ценой достается победа Добра над Злом, Жизни над Смертью. Ибо наша с тобой жизнь сохранена миллионами жизней твоих прадедов и делом моих отцов и старших братьев. И еще о том, что зло возможно одолеть только вместе и только вместе возможно отстоять на земле Справедливость, Свободу, Счастье.

Размышляя таким образом, скульптура не зеркально отражает историческую правду,