Сирота Х. Человек из Ниоткуда - Грегг Гурвиц

Детектор ничего не показал.

Эван разогнулся, и Кэтрин указала на свою одежду:

– Можно?

Он кивнул и отвернулся, пока она одевалась. День подходил к концу, за тонированным стеклом в южной стене начинали зажигаться городские огни.

Закончив одеваться, Кэтрин обошла Эвана, встала напротив него и протянула руку.

– Моя очередь.

Несмотря на напряженный взгляд, ее губы были поджаты – впервые с тех пор, как погиб ее отец, женщина проявила к чему-то интерес. Эван подумал о том, чтобы отказаться, но потом решил, что вреда от этого не будет, и протянул Кэтрин детектор.

Она просканировала его с ног до головы. Чтобы достать до его лица, женщине пришлось приподняться на цыпочки. Когда она проводила детектором у его виска, Эван почувствовал ее дыхание на своей шее, мягкое, как перышко. Закончив, Кэтрин вернула ему детектор и подняла взгляд, замерев.

– Теперь что? – спросила она.

– Сядьте вон туда.

Эван указал на стойку под висящей на потолке лампой, и Кэтрин забралась туда. Эван взял в ванной полотенце и аптечку и вернулся. Намочив полотенце теплой водой, он встал перед женщиной. Теперь, когда она сидела на барной стойке, их лица находились на одном уровне. Кэтрин перевела взгляд на полотенце, затем снова посмотрела на Эвана и развела колени в стороны, чтобы он мог подойти и обработать рану.

Как Эван и предполагал, рана была поверхностной, а осколок стекла – совсем крошечным. Он протер полотенцем щеку и подбородок Кэтрин, убирая засохшую кровь. По мере того как он поднимался выше, к самому порезу, женщина все сильнее вздрагивала. Ее испуганный взгляд то и дело возвращался к пинцету, лежавшему сверху аптечки.

– Закройте глаза, – сказал Эван. – Сосредоточьтесь на боли. На что она похожа?

Комки засохшей крови рядом с осколком присохли, но в конце концов поддались. Кэтрин сглотнула.

– Как будто у меня в лице торчит кусок проклятого стекла.

– Ну, для начала неплохо. Горячо?

– Да. Горячо.

– У боли есть цвет?

– Оранжевый, – откликнулась Кэтрин. – Оранжевый и желтый.

– Он меняется?

– Да. Пульсирует. Потом тускнеет.

– Назовите часть вашего тела, которая не болит.

– Рука, – ответила Кэтрин.

Ее кисть лежала на его плече.

– Хорошо. – Эван медленно взял пинцет. – Ваша рука. Сосредоточьтесь на ней. Что чувствуете?

– Она холодная, – ответила Кэтрин. – Неподвижная. Как камень.

– Какого она цвета?

– Кобальтового.

– Вы чувствуете каждый палец в отдельности?

Эван ощутил, как ее рука чуть пошевелилась на его плече.

– Да, – сказала Кэтрин. – Да. – И добавила: – Сейчас вы ткнете в меня пинцетом, да?

– Уже.

Кэтрин открыла глаза. Эван покачал пинцетом, в котором был зажат осколок стекла, блеснувший на свету.

– Это просто магия какая-то! – воскликнула женщина.

В кухонном ящике рядом с холодильником хранились кое-какие продукты, и Эван приготовил макароны с соусом. Кэтрин наблюдала за тем, как он орудует у плиты.

– Это самое больное свидание из всех, на которых мне доводилось бывать, – хмыкнула женщина.

Эван поставил еду на барную стойку. Кэтрин положила рядом с собой сумочку, и та раскрылась. Внутри были набитый бумажник, застегнутая на молнию косметичка и синяя обложка паспорта.

Пока Кэтрин ела, Эван обошел ее сзади, присел у ящика и принялся разбирать детектор.

– Можно чего-нибудь попить? – спросила женщина.

Точно по графику.

Поднятая крышка ящика скрывала из виду руку Эвана. Он вынул из пенопласта небольшую стеклянную пробирку.

– В холле есть автомат с напитками, – сказал он. – Никуда не уходите.

– И не думала.

Эван вышел из квартиры, спустился на лифте вниз, скормил пару купюр торговому автомату и купил «Паверад» – фруктовый пунш самого темного цвета. Поднявшись по ступенькам обратно, Эван остановился на лестничной площадке и поднял ампулу к свету. Внутри было что-то вроде мелкого черного песка. На самом деле это были микрочипы – кремний с медью и магнием. Технология, разработанная биофармацевтической компанией, изначально предназначалась для диабетиков. После того как чипы попадали в организм, они создавали электрическое напряжение в момент выработки желудочного сока и посылали сигнал передатчику, крепившемуся к коже, который пересылал данные о содержании сахара в крови пациента на телефон его лечащего врача. Модификация, которая была у Эвана, вместо этого отправляла GPS-координаты. Обычно они покидали тело носителя спустя несколько дней.

Эван высыпал песчинки в пластиковую бутылку и перемешал их с темно-красным напитком, чтобы они растворились там, а затем продолжил путь по лестнице.

Когда он вернулся, Кэтрин мыла посуду. Эван повернул крышку бутылки, притворяясь, будто открывает ее в первый раз, а затем протянул пунш женщине.

Она покачала головой.

– Я не пью эту дрянь.

– Стресс сжигает электролиты, – настоял Эван. – Пейте.

Кэтрин посмотрела на него, затем взяла бутылку, одним глотком выпила половину и поставила бутылку на стойку, а потом, подавив зевок, потащилась к матрасу.

– Такое чувство, будто я не спала целый месяц, – сказала женщина.

Она, не раздеваясь, забралась под ватное одеяло. Эван поставил бутылку в холодильник и подошел к Кэтрин.

– Я оставлю деньги на барной стойке, – произнес он. – Правила те же, что и в мотеле, относительно еды, выхода наружу и всего остального. Я вернусь завтра.

– О’кей, поняла, – откликнулась Кэтрин.

От переутомления ее голос звучал вяло.

Женщина улеглась на бок, отвернувшись от окна. Эван снял с пробки, которой затыкалась пробирка, крошечный телесного цвета чип размером с точку и осторожно положил его себе на костяшку клейкой стороной наружу. Подойдя к матрасу, он коснулся Кэтрин за ухом, прицепив чип рядом с тремя вытатуированными звездами. Чип был водонепроницаемым, крошечным и почти невидимым. Едва Эван прилепил устройство к коже, как его уже невозможно было заметить.

Эван попытался отойти, но Кэтрин сжала его запястье.

– Не знаю, как я смогу вас отблагодарить, – в полусне пробормотала она.

Эван кивнул ей и поправил одеяло. Кэтрин снова перекатилась на бок и закрыла глаза.

Перед выходом Эван вытащил паспорт Кэтрин из ее сумочки.

Глава 25

Дела определенного рода

К тому моменту, когда Эван достиг Нортриджа, в черном небе пулевым отверстием уже зияла луна. Проделав путь сквозь паутину улиц Долины, он подъехал к промзоне у Парфении. Это место походило на киностудию с разбросанными по территории павильонами съемочных площадок.

Шины «тауруса» шуршали по асфальту, пока машина проезжала мимо офисов и мастерских, бо́льшая часть которых была уже закрыта на ночь. Кроме одного.

Над входом в последнее здание комплекса горел свет. Это был фонарный столб в викторианском стиле, установленный в центре клумбы с бегониями. Вместо фонаря на столбе висела освещенная вывеска, на которой, в свою очередь, был нарисован фонарь. Рядом с ним стилизованным под старину шрифтом было написано: «Крафтфест. Реставрация постеров». Подобный концепт в духе Магритта вполне подходил для мастерской, ибо она служила прикрытием для другого предприятия.

Эван остановил машину и позвонил. Мгновение спустя дверь открылась, и он вошел внутрь, оказавшись в небольшом фойе с голубыми стенами, на которых висели постеры итальянских фильмов-нуар сороковых годов. Еще одна дверь, еще один звонок, и наконец Эван попал в мастерскую.

Вдоль стен тянулись промышленные стеллажи, ломившиеся под грузом разнообразнейших материалов. Банки с краской, растворители для резинового клея, тонкие кисточки с обмотанными пленкой ручками, мастихины, парусиновые холсты, полиэфирная пленка, грунты для афиш, кипы разобранных кронштейнов и рам. Это место напоминало заводской цех, где реставраторы, склонившись над огромными квадратными фанерными столешницами, восстанавливали винтажные постеры и афиши. Между рабочими столами, занимая свободное пространство, виднелись роликовые конвейеры, доходившие реставраторам до бедер, что позволяло в любой момент дотянуться до нужных инструментов.

У большинства художников работали айподы и на головах красовались огромные накладные наушники. Все до последнего носили очки: эта работа подрывала зрение. Какой-то парень с роскошной блестящей шевелюрой аккуратно накрыл смятую афишу английского фильма «День Шакала» промокательной бумагой и опустил ее в чугунный винтовой пресс образца девятнадцатого века. Рядом с ним реставратор разложил на столе для мокрого обогащения оливковую афишу к фильму Фрица Ланга «М» и полил ее из распылителя дезинсекционным средством. Тем временем его сосед осторожно очищал свой постер от грязи при помощи соли сульфоэфиров, которая является поверхностно-активным средством. Эта соль смягчала воду и не разрушала бумажных волокон. Два ассистента быстро переложили постер на вакуумный стол, чтобы мгновенно удалить влагу с нижней стороны, прежде чем она успеет впитаться.