Сашка - Андрей Готлибович Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разбудила его Анна. Растолкала.
— Барчук просыпайся, уступи место девушке. Я обед сварила и лекарства тебе от дурости, ты суп похлебай и выпей вон в той кринке отвар. Как солнце садится начнёт, меня разбуди.
Кикимора в своём кикиморском наряде вытянулась на шкурах и засопела. Кох брякнул себя ладонью по лбу, потом по жопе, потом по плечу. Нет, не честно так, они такое дело сделали, так намучались, на смертоубийство пошли, а комарихи, как пытались его голубую княжескую кровь испить — продегустировать, так и не изменили своего намерения, при этом над лежащей шишигой ни одного, а над ним туча. Пришлось сначала идти на улицу опростаться, потом искупаться, потом дровами загрузиться, ну и травой прихватиться. Когда дым заполнил землянку и комарихи полетели через распахнутую дверь и дырку в крыше на улицу, Виктор, наконец, добрался до харчей. Это была каша. Из тех, видимо, зёрен, что принесла вчера навка. А как каша из зёрен пшеницы называется? Про полбу Пушкин писал, может она и есть. Хрень это, а не полба, за что там бился с попом хитрец Балда из его сказки. Не вкусно. Пресно. Мяса нет, даже маслица постного и то нет. Про маслице нужно подумать, вспомнил Виктор Германович, вроде ещё не начали давить из семечек. Нужно будет опередить конкурентов.
Кое-как, несмотря на голод, Сашка запихал в себя разваренную пшеницу и перешёл к десерту. На этот раз средство от дурости было другим, не сгущёнка зелёная, а напиток по цвету грузинский кофе напоминающий и по консистенции тоже. Один осадок. Как эти грузины эту бурду пьют? Пришлось их подвиг повторить. Нет, Кох был вполне себе разумным человеком с двумя верхними образованиями и с огромным жизненным опытом, и понимал, что генетические болезни ни сгущёнкой, ни кофе недоделанным вылечить нельзя, но надежда умирает последней. Чего мы знаем про народную медицину и знахарок, как-то зубы заговаривают, как-то от бесплодия лечат, почему не могут эту двадцать первую хромосому разделить на три части и одну лишнюю выкинуть?
Словом, допил, постелил рядом с костром, догорающим, тряпку и прилёг.
— Барчук, просила же на закате разбудить? Вот дурень!
Событие тридцать второе
Совесть — когтистый зверь, скребущий сердце.
Александр Сергеевич Пушкин— Ой, прости, Аня! — Виктор Германович потряс тяжёлой со сна головой.
— И что теперь делать? — зыркнула на него кикимора.
— А чего делать? Ты не сказала зачем тебя будить? — Аргумент же.
— Хотела к вам в усадьбу сходить, узнать…
— На разведку?! — тяжко вздохнул Сашка и развёл руками, ну, да, на разведку надо. А то ведь ему ещё нужно появиться в Болоховском и объяснить своё отсутствие.
— Теперь утром только, ночью не пойду. У кого там спросишь? — Кикимора глянула в пустую чашку. — Нужно поесть приготовить, проголодался небось, барчук?
Сашка прислушался к организму, со сна и не поймёшь, но поесть — это всегда хорошо.
— Сейчас бы пирожков с малиной.
— Ох, дурень, навязался ты на мою голову. Где я тебе пирогов возьму? Выбирай каша та же или каша из корней лопуха.
— Не Мишлен. Давай ту, которую быстрее. — Это Коху пузо подсказало, что-то там вовнутрях забулькало и засосало.
С кашей из корней лопуха и прочими корешками Анна провозилась больше часа. Часов нет, но живот булькал и говорил, да сколько можно ждать, так что час… Наверное.
Гадость. Была гадостью, гадостью и осталась и даже голод не помог.
Весь час до еды, во время самого ужина и подготовки ко сну и не думал даже Виктор про грузина и его сестру ложную. Отравятся — хорошо, не отравятся, нужно будет после похорон и после того, как родственники разъедутся вновь наведаться в имение. Рубикон перейдён, Гордиев узел разрублен, Карфаген должен быть разрушен.
Сволочи. Нейроны в голове. Всё, поели, угнездились, кто на топчане, кто рядом и нужно спать, утром ведь Анне идти, а Сашке переживать, её ожидаючи с вестями. А нейроны спать не захотели устроили гадалки. Нет, так-то вопросы задавали правильные. Он их изредка и сам себе задавал, ответа только не получал. Вот, отравится князь и помрёт насмерть, и сестрица издохнет. И придёт он в… бабкином платье в Болоховское. И чего???
— А где ты был, дурень? — спросит его Иван Карлович. А Трофим — плотник косорукий, у которого двери скрипят и из-за которого он здесь оказался, добавит, — Ась?
И чего говорить.
— Я, товарищи, четыре дня по лесам и буеракам ходил.
— Да, ты брешешь, дурень, ты ходить-то не умеешь без Машки, а тут четыре дня? — скажет управляющий. А плотник добавит, — Ась?
— А я ползал на брюхе, потому и долго, — промычит Сашка.
— А почему ты в платье бабкином, дурень? — спросит вороватый управляющий Иван Карлович, а плотник косорукий, который и дверь-то смазать не может, чтобы не скрипела при подслушивании, и кровати чтобы не скрипели при… ну, не скрипели, скажет, почесав затылок блохастый, — Эвась?
А если серьёзно? Что говорить? Где был четыре дня? Вопрос.
А больше всего Сашку теперь заботило, что ли, что будет с ним. В предварительном плане по отравлению грузинского князя и его мнимой «сестры» получалось, что матушка — княгиня остаётся живой и всё продолжается, как и
