Синдром самозванки, или Единственная для Палача (СИ) - Рокко Джулия

Теперь же брюнеточка тихо стояла в сторонке, наблюдая за нашим с её хозяйкой знакомством. На вопрос мидрессы Кларк она лишь утвердительно кивнула и тут же куда-то удалилась, повинуясь непринужденному жесту Урелии.

— Вы уже определились с образцами тканей?

— В некотором роде, — ответила, с ужасом вспоминая кипы предложенных мне ранее отрезов, видимо, из которых я должна была представить уже готовые изделия.

Поначалу это даже вызвало у меня интерес, но, спустя сорок минут некончающегося перелистывания и раздраженного бухтения Ланзо над ухом, весь запал иссяк. Как оказалось, заказ одежды в швейной лавке совсем не то же самое, что покупка новой кофточки в магазинах масс-маркета. Данная процедура вполне могла растянуться на весь день, чего я себе позволить никак не могла. Ведь теперь дома меня с нетерпением ждал чудесный пятилетний мальчик.

Поэтому было решено ограничиться штанами, парой простых белых рубашек и курткой им в комплект. Остальное же я планировала поискать в готовом виде. Но, похоже, моя новая знакомая придерживалась иного мнения.

— Ах, эти хронические скромницы снова не сделали свою работу! — всплеснула мидресса Кларк пухлыми руками с приметным нежно-розовым маникюром.

Боги! Здесь делают маникюр! Я обязательно должна после узнать, кто, где и сколько это стоит!

— Пойдемте со мной, я помогу вам определиться, не тратя драгоценное время. Как понимаю, одежда нужна вам как можно раньше?

Она приподняла брови, как бы намекая на несуразность моего нынешнего наряда. Краска смущения тут же обдала щёки. Вспомнились наши шатания по магазинам и вполне однозначная реакция некоторых зевак. По счастью, Ланзо в качестве сопровождения блестяще справлялся с ролью устрашающего пугала. Шептаться — шептались, но на что-то большее отважиться никто не смел.

— Если честно, то ещё вчера, — не стала я отнекиваться.

Портниха хихикнула, а затем, словно спохватившись, с самым серьезным видом кивнула.

— Первые обновки будут доставлены вам уже сегодня вечером. Разумеется, за срочность нужно будет доплатить.

— Разумеется, — согласилась я и, решив на всякий случай уточнить этот момент, выглянула из-за занавески, отделяющей примерочную от торгового зала и спросила: — Мы же доплатим за срочность?

— Если эта адова пытка тряпками продлится не дольше пятнадцати минут, тогда да. Причем весьма щедро, — тут же отозвался Ланзо.

Услышав его ответ, который больше походил на рык попавшего в капкан оборотня, Урелия лучезарно улыбнулась и, подхватив меня под локоток, повела к витрине, заваленной образцами.

— Пятнадцать минуть и ни секундой больше! — пропела она решительно, но я, если честно, сильно сомневалась в том, что мы управимся так быстро.

— Навестите меня как-нибудь, я буду рада продолжить наше знакомство, — прощаясь с мидрессой Кларк ровно по истечении заявленного времени, сказала я, чем, кажется, совершенно всех ошарашила.

— Благодарю, это так неожиданно и любезно. Но будет ли уместным мой визит? — вдруг заволновалась Урелия, явно не привыкшая, чтобы её клиенты из высших слоев общества демонстрировали своё желание иметь с ней отношения, выходящие за рамки деловых.

— Конечно, будет. Я познакомлю вас со своим сынишкой, ему пять.

— У вас есть сын? — не сдержала удивления портниха. — Но разве вы замужем?

Она посмотрела на мои руки, сначала на одну, затем на другую и, не увидев там непременный атрибут законного брака, растерялась окончательно.

Дело в том, что в Андалоре мужчины и женщины, состоящие в браке, носили пару особых обручальных колец, по одному на каждый безымянный палец. В случае, если муж или жена испускали дух, оставшийся супруг снимал кольцо с правой руки, и тогда все могли понять, что перед ним человек вдовый. Как, собственно, поняла и я, глядя на левую руку Урелии.

Иметь же ребенка вне брака считалось жутким позором. И рассказывать о подобном никто не спешил, в отличие от меня. Я же на оборот, о том, что у меня теперь есть сын, хотела кричать с каждого перекрестка.

— Вот такая я неординарная, — внезапно развеселившись, ответила мидрессе. — Сын есть, а мужа нет.

Мы с Ланзо внимательно следили за сменой эмоций на выразительном округлом лице портнихи. Я — с целью понять, не ошиблась ли в выборе будущего друга, а вот что пытался увидеть Уркайский… Да кто его мрачную душу разберет?

— Непременно вас навещу, — в конце концов, заверила мидресса Кларк. — И, если позволите, прихвачу с собой Матильду — мою дочь. Ей месяц назад исполнилось семь, думаю, это не слишком большая разница в возрасте для совместных игр.

— Конечно, позволю! Это прекрасная идея, — обрадовалась я перспективе обеспечить приятной компанией не только саму себя, но и Тая.

Если дети подружатся, решится важный вопрос общения сынишки со сверстниками.

— Тогда я вам напишу, — разулыбавшись, сказала Урелия, — и мы выберем удобную для всех дату.

На том мы и простились, весьма довольные друг другом.

***

— Куда теперь? — устроившись в маго-паровом экипаже, спросил Ланзо, неспешно натягивая кожаные перчатки.

— В портовый рынок. За хомячком! — ответила и испуганно ойкнула, когда от резкого старта экипажа, выплюнувшего облачко белесого пара, меня резко отбросило в сторону.

— Чертов драндулет! — выругалась я, вызывая новую порцию мужского веселья.

_____________________________

*Минизетка — так в Андалоре называются дамские костюмы для занятий верховой ездой, а также для прогулок на механизированных маго-паровых повозках.

У портового рынка, как оказалось, имелось название, весьма звучное — «Фортуната», и был он крупнейшем на всем западном побережье Андалора. А также самым шумным, непредсказуемым и местами зловонным.

Вдоль мощеной пристани, со стороны доков тянулись ряды торговцев рыбой. На противоположной стороне начинались прилавки тех, кто промышлял живым товаром. В основном здесь продавали животных, экзотических и не очень, но случалось наткнуться и на людей. Точнее, рабов, с тонкой вязью непонятных символов на груди между ключиц у тех, что подороже, или же с куда более грубым клеймом полумесяца на скуле или висках — что подешевле.

Рабство как явление, особенно узаконенное, разумеется, вызывало у меня яростное отторжение. Наткнуться на вереницу сгорбленных под гнетом отчаянья и бесправия людей, прогуливаясь между клеток с райскими птичками, — это, я вам скажу, не только потрясение, но и настоящее испытание. Осознание невозможности исправить столь вопиющую несправедливость грызло меня изнутри. Но и в самом деле, что я могла сделать, если и сама весьма сильно зависела от чужой милости?

Андолор, особенно его столица Доминика, безусловно, был особым образом прекрасен, и если уж влюблял в себя, то бесповоротно. Но обратная его сторона, где угнездились работорговля и уничижительное отношение к женщинам, делала эту любовь горькой.

Я понимала, что утопала в несбыточных мечтах, но боже мой! Как же мне хотелось суметь всё исправить!

В увиденном торге живыми людьми, утешало лишь одно — Андалор не приветствовал торговлю детьми. Но стоило мне только порадоваться данному обстоятельству, как глаза зацепились за что-то яркое.

Потрясающей глубины, вспыхивающая на солнце практически алым, рыжина одного из рабов на продажу. Я против воли к нему пригляделась, тут же ощущая, как ворочается в груди, разбуженная сильными эмоциями, темная мощь моего феникса.

В кучке «дешевого товара» на перевернутой старой бочке сидел высокий, неимоверно тощий паренек, по возрасту застывший между детством и юностью. Его тонкое красивое лицо со следами побоев и истощения уродовала воспалившаяся метка. Она пламенела на виске и явно болела, пока на неё упорно пыталась присесть какая-то назойливая муха.

— Стой! — Я вцепилась в руку Ланзо точно сражающийся за свою жизнь камчатский краб.

— Что ещё? — с обманчивой ленцой поинтересовался Уркайский, хотя, будучи очень сильным магом, наверняка прекрасно ощущал идущие от меня токи темной энергии.