Пьесы - Зот Тоболкин

Н е д о б е ж к и н. Я выпью… я бабе своей не подотчетный. Это ведь ты по одной плашке ходишь.

П а в е л (сдерживая ярость). Ты ступай, а? Ступай, не доводи до греха!

Н е д о б е ж к и н. До греха… хе-хе! Как порядочный петушится. (Уходит.)

Входят  П о п о в,  А л е к с е й. Навстречу им выбегает  К у з ь м а.

К у з ь м а. Ага, Сорокин жених приехал!

А л е к с е й (тиская брата). Приехал, приехал! А ты раздобрел без меня! Как поживает твой одноглазик?

Кузьма молча высвободился, помрачнел.

П а в е л. Утонул он… схоронили недавно.

А л е к с е й. Н-ну… тут уж ничем не поможешь. (Встряхнул брата.) Ничего, братан… образуется. Хочешь, картинг тебе куплю или конструктор? На твой выбор…

К у з ь м а. Обойдусь… деньги тебе самому понадобятся… на свадьбу. Если мамка разрешит.

А л е к с е й. Я теперь сам с усам…

Из дома вышла  П а в л а.

П а в л а (улыбнулась Попову). А, тут гости! Добро пожаловать.

П о п о в. Мне бы умыться с дороги.

П а в л а. Проходите, проходите! (Вводит Попова в дом, подает ему полотенце.) А я частенько вас вспоминала… весточки про сына ждала.

П о п о в. Я у вашего сына в писарях не служу.

П а в л а. А все ж таки мог бы два слова черкнуть… и не только про сына. Ждала я… шибко ждала!

Попов молча умывается. Павла, погладив его по широкой спине, выходит в ограду.

(Алексею.) Ну и заволосател! Бороды-то раньше одни старики носили!

А л е к с е й. То раньше, а то теперь.

П а в л а. Прежнее, значит, вам не пример?

А л е к с е й. Смотря какое прежнее.

П а в е л. С Поповым трудишься?

А л е к с е й. С ним.

П а в е л. По душе работенка?

А л е к с е й. Не жалуюсь.

П а в л а. Платят по совести?

А л е к с е й. На жизнь хватает.

П а в л а. А все-таки?

А л е к с е й. Да прилично выходит.

П а в л а. Хоть бы родителям какую толику подкинул.

А л е к с е й. В нужду впали?

П а в е л. Пока сводим концы с концами.

П а в л а. Мы уж не молоденькие. Если и поможешь — никто не осудит.

К у з ь м а. Все — деньги, деньги! Будто и говорить больше не о чем.

П а в л а. Говорить есть о чем. Да ведь человек не разговорами питается. Вот что, Алешка. Дели пополам. Одну половину себе, другую — семье.

К у з ь м а. Обнищала, бедная! Просишь… Эх, мамка!

П а в л а. Я кормила его… одевала. Теперь пускай долг отдает.

А л е к с е й. Я задолжал тебе трешницу… ту самую, которую ты мне на кино дать не хотела. (Подает деньги.)

П а в л а (гневно отшвыривает их). Над матерью издеваешься? Над родной матерью? Не рано ли, сынок? Смотри, припечет — снова под мое крыло кинешься.

А л е к с е й. Едва ли… везде люди, мам. И часто — замечательные люди! В случае чего они помогут. Пойдем, Кузьма… отряхнемся… от этого! (Уходит вместе с Кузьмой.)

П а в е л. И я на выпаса подамся… Там избушка… жить можно.

П а в л а. Стой! Выжди момент… потом решим. Выжди, пока Алешка гостит.

П а в е л. Э, брось, Павла, брось! Я давно уж… в глазу соринка. (Уходит.)

П о п о в вышел из дома.

П а в л а. Умылся?

П о п о в. Большую грязь смыл, которая снаружи. Сейчас бы душу чем всполоснуть… квасом хоть, что ли?

П а в л а. И квасу найдем. И кое-что покрепче. Потерпи. Я только принаряжусь.

П а в е л возвращается, но, услышав их голоса, останавливается.

П о п о в. Необязательно. Гость невеликий.

П а в л а. Зато дорогой. Может быть, самый… дорогой.

П о п о в. Буровик я, Павла Андреевна… я землю насквозь вижу… А вот тебя, хоть рентгеном просвечивай, не пойму. Темна.

П а в л а. Что ж тут темного? Люб ты мне…

П о п о в. Не поздно ли… бес в ребро ударил?

П а в л а. Поздняя ягода — самая сладкая.

П о п о в. Ну, если… сбудется, что Павел скажет? И сыновья взрослые.

П а в л а. Мы с Павлом давно чужие… А сыновья… от сыновей пока спрячем. Когда поумнеют — поймут.

П о п о в. Понимать нечего, Павла Андреевна. Не скрою, нравишься мне. Но я о людях привык думать. Тут много людей замешано. Сначала огляжусь.

П а в л а. Измельчали вы, мужики, измельчали! Бывало, пальцем помани — на край света пойдут за тобой… Верно, другие времена были.

П о п о в. Это точно: другие.

П а в л а. Я не в обиду сказала… для примера. Алешка-то как у тебя прижился?

П о п о в. Ничего, паренек старательный.

П а в л а. Не обижай его… деньгу положи побольше. Ну и держи крепче, чтоб не утек. На буровой-то он почти что дома.

П о п о в. Деньгу не я кладу — государство. А решит уезжать — кто удержит?

П а в л а. Кроме меня, некому.

П о п о в. Был слух, жениться он собирается…

П а в л а. Пускай женится… есть невеста. И дом им готов, и приданое. А мы себе рядом избушку построим… когда по свету болтаться устанешь.

Подошел  П а в е л.

П а в е л. Рядом, значит? Ловко расплановала… (Посмеявшись.) За кнутиком я… кнутик дома забыл.

Под навесом  А л е к с е й. Истово лупит мешок с опилками.

П а в л а. Мешок-то в чем провинился?

А л е к с е й. А так… силу девать некуда.

П а в л а. Ну, умный человек силе всегда найдет применение.

А л е к с е й. И я найду… со временем.

П а в л а. Трактористом был, слесарем… шоферил даже… теперь вот на буровую сбежал… Что гонит?

А л е к с е й. На буровую я от тебя убежал.

П а в л а. Уж коль бежит человек, то он от себя бежит… не поймет, глупый, что от себя никуда не денешься…

А л е к с е й. Я сам себе не мешаю… Что хочу, то и делаю. (Бьет по мешку.) Пах, пах!

П а в л а. А смысла в том много?

А л е к с е й. Смысл прямой: жизнь узнаю, людей…

П а в л а. Я сроду с острова не выезжала… а людей знаю получше, чем кто-либо. Да и жизни хватила… Дай бог всякому.

А л е к с е й. Ты лиха хватила, мам. Лихо — еще не вся жизнь. Есть что-то кроме.

П а в л а. Все разъяснил… спасибо. А то я не знала. Ну ладно. Вот узнаешь ты жизнь… людей узнаешь… Дальше что?

А л е к с е й. Дальше? Ничего. Помогать им стану.

Из избы голос Павла: «Отпусти, ведьма!»

П а в л а. Да что ты такой: бог, царь? Помогать… одному то надо, другому — другое… Попробуй на всех угодить… умишка не хватит. Я вот невесту тебе предлагаю и жизнь на всем готовеньком, а ты отбрыкиваешься…

А л е к с е й. Невесту я сам себе выберу…

П а в л а. Я к тому, что на счастье у каждого своя мерка. Ты всем единую навязать хочешь. Вот и вышло — кругом дурак. Отцу своему помочь не можешь. Слышишь — мается? А туда же: люди, жизнь…

Голос Павла: «Пусти! Покаешься!»

А л е к с е й. Отпустила бы… что он, зверь? Оплела веревками.

П а в л а а. Протрезвится — отпущу. Колоти чучело-то… с ним проще. (Уходит в дом.)

Алексей озадаченно снимает перчатки.

За воротами  К у з ь м а  и  С о р о к а.

К у з ь м а. Алешка, через пять минут «Ракета» отчаливает.

А л е к с е й. Иду. Ты за отцом тут приглядывай.

К у з ь м а. С тобой ведь пил-то… Я его в строгости держу.

А л е к с е й. Вот река течет… мудрая, величавая…

С о р о к а. Прости, Алеша. Я глупая, наверно. Не поняла.

К у з ь м а. Он у нас этот… философ. Как завернет — сразу не разберешься.

А л е к с е й. И разбирать нечего: все просто у ней, все решено.

К у з ь м а. И не просто. И не решено. В реке рыбы друг друга жрут. И русло у ней меняется. Раньше вон где текла… по Коровьей протоке. Теперь — здесь. А ты — все просто.

С о р о к а. Кузьма, ты же… стихийный диалектик!

К у з ь м а. Чего-о?

Алеша и Сорока смеются.

А л е к с е й (перебирая пальцы девушки). Я скоро приеду за тобой. Слышишь? Скоро приеду.

С о р о к а. Слышу, милый! Я все слышу.

К у з ь м а. Целоваться-то будете? Я отвернусь.

А л е к с е й. Береги ее тут, Кузьма. И отца береги.

К у з ь м а. Отца береги, Сороку береги… а ты кого беречь будешь?

А л е к с е й. Всех остальных.

К у з ь м а. Ну точно: философ! Профилософствуешь — уйдет «Ракета».

С о р о к а. Да-да, милый! Ты поспеши.

А л е к с е й, поцеловав ее, убегает. Сорока прижала к щеке палец, словно хочет сохранить след поцелуя подольше.

К у з ь м а. Вот она, любовь-то! А я, однако, уж не полюблю. (Подумав.) Нет, с любовью покончено.