Библия Раджниша. Том 4. Книга 2 - Бхагван Шри Раджниш

маленький храм, и в нем жил старик, которого очень уважали в городе. Он постоянно носил с собой флейту и всегда играл на ней. Я слышал много великих флейтистов, а этот человек вообще не был известен как флейтист, но у его флейты было качество, которым он сам обладал. Это не было профессионально, искусно, но была огромная любовь. А то, что он пел, предназначалось не для кого-то другого, просто он делал это для собственного удовольствия.

Он был очень простым стариком. Никто даже не знал его имени, его знали просто как Бансиваля — человека с флейтой. В дневное время, в ночное время, в любое время… все время в мире принадлежало ему; он был лишь простой человек, живущий в храме и присматривавший за ним. Дважды в день он выходил просить милостыню, и это было все; затем он был свободен для того, чтобы играть на флейте.

Я обычно сидел в храме со стариком. Он никогда даже не спрашивал меня: «Почему? Ведь сюда никто не приходит». В тот день, когда он умирал, он спросил меня, так как в тот день я тоже был там один. Он сказал мне: «Я много раз думал о том, чтобы спросить тебя, — никто сюда не приходит; я бедный человек, простой нищий, — почему ты приходишь и сидишь здесь целыми часами, слушая мою флейту? А я даже не знаю, как на ней надо играть, я никогда не учился этому. У меня нет никакого учителя, который научил бы меня играть на флейте».

«Я нашел ее прямо на улице. Кто-то, должно быть, забыл ее там; она выпала или что-то в этом роде. Я спрашивал, кому она принадлежит. Никто не был готов взять ее, поэтому я сказал: „Хорошо, я попробую“. Я начал играть, и постепенно я полюбил эти звуки».

«Но почему ты! В твоей школе у тебя есть класс музыки, учитель музыки; и там ты можешь всему научиться. Я хотел спросить тебя, но у меня как-то не было подходящего повода для этого. Но сегодня я беспомощен. Я умираю, и я не хочу умереть с вопросом в уме: „Почему ты обычно приходил сюда?“»

Я сказал: «Хорошо, что вы спросили. Я обычно приходил сюда, так как я шлялся по городу больше, чем какой-нибудь другой мальчик. Я нахожусь в школе меньше, а больше нахожусь в городе! Я наблюдал за разными типами людей, сидел с разными людьми. Вы — единственный человек, с которым я ощущаю безмолвие. Вы ничто не швыряете в меня — и именно это я люблю».

Каждый что-то бросает, и все то, что они бросают, попадает в голову. Уйдут годы на то, чтобы прочистить ее. Но вы не оглядываетесь вокруг; иначе вы легко осознали бы, кто те люди, которые бросают в вас мусор, кто те люди, которые ничего в вас не бросают, кто те люди, которые просто бросают в вас несколько цветков, маленькую песню, лишь нежный легкий ветерок и проходят мимо.

А есть люди, просто безмолвные, не бросающие в вас вообще ничего. Я называю тех людей, которые не бросают в вас вещи, вашими друзьями.

Только друзья могут сидеть в безмолвии.

Только возлюбленные могут сидеть в безмолвии.

Но так называемые возлюбленные и друзья, которых вы знаете, изводят друг друга, говоря что-то наподобие: «Почему ты молчишь?» А если ты что-то говоришь, то возникает неприятность. Неприятность во что бы то ни стало.

Похоже на то, что в мире нет ни друзей, ни возлюбленных. В этом случае лучше идти к деревьям, сидеть рядом с животными; по крайней мере, они не будут бросать в вас никакой мусор.

Бели вы сидите рядом с буйволицей, то она не будет говорить с вами о погоде — даже если она англичанка, это не имеет значения. Она не будет рассказывать вам о газете, которую вы тоже прочитали, — вам не придется выслушивать буйволицу, которая будет пересказывать вам заново.

А если вы сидите безмолвно, то она не станет изводить вас: «Человек, что ты делаешь здесь? Игнорируешь меня? Свою собственную буйволицу? А лишь вчера я видела, что ты с такой нежностью смотрел на другую буйволицу… Если это произойдет опять, то я сломаю тебе шею!» Нет, она не собирается ничего говорить. Вы можете смотреть на любую буйволицу или не смотреть на нее.

Сидите рядом с деревом. Вы будете ощущать себя намного более крепкими, напитанными, чистыми, безмолвными. Подружитесь с животными, птицами, деревьями, со скалами, поскольку сам человек находится в самом третьестепенном состоянии. И эта ситуация возникла из-за того, что мы не признали тот простой факт, что каждый ребенок рождается язычником. Мы осудили это слово.

Язычник — это чистая душа, пока еще не оскверненная.

Становитесь язычником.

По моему мнению, это абсолютно непременное условие для того, чтобы стать религиозным.

Я не могу сказать, что язычник религиозен, но я определенно могу сказать, что язычник — это тот, кто наиболее близок к тому, чтобы быть религиозным. А кто-то другой — христианин, индус, мусульманин, джайна, буддист, — кто хочет стать религиозным, должен пройти через процесс бытия язычником. Это очищение абсолютно необходимо. Это огонь, который сожжет все то, что является в вас мусором.

Я люблю и уважаю слово «язычник» и хочу, чтобы оно было избавлено от того осуждения, которому его подвергли христиане. Да, язычник — это примитивный человек, подобный ребенку.

Язычник — неосведомленный человек, но быть неосведомленным не является грехом.

Язычник все еще аморальный.

Он не делает большого различия между тем, что морально и что аморально, по той простой причине, что он такой простой. Для того, чтобы делать различие между моральным и аморальным, требуется хитрый ум. А он очень простой. Если ему что-то нравится в вас, то он воспринимает это. Он не крадет это, ему просто нравится это.

Один из моих профессоров, профессор С. С. Рой, был очень озадачен, когда однажды я увидел на его столе книгу, Новая модель Вселенной, написанную П.Д.Успенским. Я разыскивал эту книгу. У меня были все остальные книги Успенского, не хватало только этой’ книги. Поэтому я взял эту книгу и сказал профессору Рою: «Эту книгу я забираю, и я не