Робкая любовь - Виктория Лукьянова

отвлекаясь от газеты. А я поспешила покинуть столовую, чувствуя, как мои щеки запылали. Я сумасшедшая! Да, точно я сошла с ума! Потому что здоровому человеку такое в голову не придет.

* * *

– Привет, – Ник протянул мне руку, крепко сжав мою ладонь.

Настроение у парня сегодня было бодрым, и он рвался в бой. То есть намеревался потренироваться со мной. Кажется, его задел мой прошлый рассказ, и он с опаской поглядывал на ногу.

– Да не смотри ты так, – произнес я, практически не хромая.

Боль порой возвращалась, но чем реже я думал об этом, тем меньше чувствовал себя уязвимым. Возможно, выход из сложившейся ситуации – просто не думать? Я не знал, как мне поступать, но к тренировкам пусть и с минимальной нагрузкой я все же вернулся.

– Я не смотрю. – Ник поднял перед собой руки. – Но ты уверен, что можно уже тренироваться? Последствий не будет?

Я усмехнулся, входя в тренажерный зал. Сегодня было пусто, занятия начинались через час. Поэтому у нас было время просто поболтать и размяться без посторонних слушателей и свидетелей.

– Я осторожно, – улыбнулся, направляясь к тренажеру.

Ник поравнялся со мной и ухватил за локоть. Я развернулся и увидел его озабоченное и мрачное лицо. Друг покачал головой и отпустил локоть.

– Только давай без геройства. Просто разомни кости и отправляйся…

– Разбирать бумажки?

– Я не об этом! – возмутился друг, скрестив руки на груди.

– Тогда о чем? – я чувствовал, как напряжение, повисшее между нами еще в прошлый раз, разрасталось.

Никита переживал за меня, пытался стать для меня неким буфером между моей болью и жизнью. Вот только как признаться другу, что я уже нашел своё спасение? Что я уже не чувствовал боли, лишь волновало сомнение и не давало спать нормально по ночам. Я так и не поставил точку в прошлых отношениях, а уже рвался к новым. Хотя понимал, конец в истории с Амалией неизбежен, нужно лишь найти в себе силы вновь увидеть ее и поговорить. Не растеряться и наконец-то сказать то, что я действительно думал.

– Просто береги себя, – проговорил Ник, уходя к тренажеру.

Я проводил его взглядом и постарался не думать, но то и дело возвращался к Лоле. Она как маленькое растение, хрупкое и с бледными зелеными побегами, пробивалась через асфальт. Ломала и крошила его, вырываясь миллиметр за миллиметром из своей тесной комнатки. А я хотел выхватить лом и пробить асфальт, раскромсать его и помочь нежному цветку засиять, вкусить солнечный свет, напитаться им и окрепнуть. Вот только слишком многое не давало мне покоя.

Например, почему ее родители жили отдельно от нее. Да, они развелись, и Лола винила себя. Но она говорила, что прошло много лет, значит, тогда она была ребенком, и возможно любые проблемы в семье принимала на свой счет. Потому что я тоже был таким. Мои родители развелись, когда я пошел в первый класс. Отец был слишком занятым человеком, и на работе проводил больше времени, чем с семьей. Он покорял карьерную лестницу, а мать сидела дома и смотрела на пустой стул, ужиная в одиночестве, или гладила его очередную белую рубашку, поглядывая искоса на собственный цветастый халат. Она чахла дома, и даже я не был для нее спасением. В итоге она бросила отца. Устала чувствовать себя пустым местом, и отдала всю любовь и внимание мне. Поэтому с раннего возраста я занимался спортом, брал новые награды и развивался, и во всем благодаря матери. Она положила себя на новый алтарь, и я ценил ее любовь и заботу. Ее самоотдачу, без которой я бы к своим годам не был бы призером и не владел бы клубом.

Но с Лолой и ее семьей что-то было не так. Даже если кто-то и ушел из семьи, второй же родитель остался? Или я не прав? Неужели ее родители расстались и отказались вовсе от дочери, сбросив ее на руки тётки? Тогда я не понимал их! За что они так поступили с девочкой, вышвыривая ее как котенка на улицу…

– Моть! – оклик Никиты вывел меня из размышлений. – Ты слышал меня?

– Что? – Я оглянулся через плечо и увидел, как Никита приблизился ко мне. Его лицо казалось черным от мыслей, которые терзали парня. – Что-то случилось? У меня все в порядке, – улыбнулся, пытаясь разрядить повисшую между нами гробовую тишину. – Нога не болит. Я даже еще не начал, – указал на тренажер, но Ник покачал головой и остановился около меня.

Друг тяжело вздохнул и опустил голову. Прочистил горло, и лишь после заговорил, вырывая из себя каждое слово с огромным трудом. Я заметил, как он сжал кулаки и нервничал, явно страшась того, что хотел мне рассказать.

– Слушай, дружище, – проговорил он, сверля взглядом чистый пол и носы моих кроссовок. – Я бы конечно хотел этого не знать. Или не сообщать тебе, но есть кое-что, что тебе стоит знать.

Он замолчал, поднимая на меня взгляд. Говорить загадками он умел, а вот меня это умение дико раздражало.

– Ну и? – Вздернул бровь, намекая на то, чтобы Ник поторапливался.

– Давай лучше вернемся в раздевалку. Я покажу, – выдохнул и, не дожидаясь моего ответа, резво развернулся и направился обратно на выход.

Я провожал его спину с чуть поникшими плечами и, махнув на все рукой, последовал за другом. Чем раньше поделится, тем легче станет ему. Ну и мне.

Мы вошли в раздевалку, и Ник приблизился к своему шкафчику. Достал телефон и быстро стал что-то искать. Я поравнялся с ним, но не заглядывал через плечо, потому что не имел такой привычки. Ждал, сжимая собственные кулаки и чувствуя, как челюсти хрустели от напряжения.

– Вот. – Ник сунул мне свой смартфон. – Вот так она переживает ваш разрыв.

Я уставился на фото и обомлел. Амалия в ярком коротком платье веселилась в компании подруг. На ее лице сияла яркая улыбка, а глаза, казалось, затянула пелена. Шумная компания всплеснула руками вверх, поддерживая какой-то тост, произнесенной девушкой с бокалом в руке.

– Отмечает нашу размолвку?

Ник шумно сглотнул и отвернулся. Вернул себе телефон и загрузил видео с той самой вечеринки. Я слышал тосты и разговоры друзей. Они отмечали новый старт, которым планировала заняться Амалия. Она уезжала через пару недель на новые соревнования и планировала задержаться там надолго.

– Так вот почему, – прошептал, качая головой.

– Ей нужна свобода…

– А не я со своим браком и… и бракованной ногой.

– Моть, я…

– Нет! – Остановил его, поднимая руку, разделившую нас. – Не нужно мне вот этого