Выжженный плацдарм - Александр Тамоников

Ошеломленные почитатели Степана Бандеры и дивизии СС «Галичина» готовились отражать нападение. Их моральный дух еще не упал ниже плинтуса. Они не знали, что шахта окружена.

Ополченцев было меньше, чем укропов, но они это дело рекламировать не стали, да и позиция у них была выгоднее. Наступление началось сразу после артиллерийской подготовки. Ополченцы атаковали на трофейных внедорожниках, на легких грузовиках, оснащенных пулеметами, гранатометами и даже спаренными автоматическими зенитками. На позиции добовольцев в районе здания сортировки и породного бункера сыпались пули, летели гранаты.

Бравые хлопцы долго не продержались, стали откатываться на территорию шахты. Одно дело стрелять в спины своим, и совсем другое – воевать по-настоящему, с обученным и морально закаленным врагом.

Напрасно майор Шагов орал классический лозунг: «Ни шагу назад!», грозился трибуналом, расстрелом на месте. Батальон отступал, терял людей пачками. Попытка прорваться в Рудный провалилась. У самостийных вояк не осталось ни техники, ни боеприпасов. Ополченцы возникали из ниоткуда, выскакивали из заброшенных строений, поднимались из складок местности, вели эффективный огонь и испарялись. Толпа ломанулась через поле, напоролась на пулеметчиков и покатилась обратно.

Кого-то осенило, что на лесном складе содержатся люди, заподозренные в сепаратистских настроениях. Их было человек сорок, включая полдюжины женщин. Людей уже пять дней держали на голодном пайке, били, издевались. «Явных пособников террористов» расстреливали без суда и следствия. Вот теперь и пригодилась эта кучка изможденных, безразличных ко всему людей.

Их пинками выгнали из помещения, выстроили в одну плотную шеренгу и, подталкивая автоматами, заставили идти вперед. Живой щит какое-то время работал. Люди покорно семенили по полю. Пулеметчики прекратили стрельбу. Кто-то узнал своего родственника, соседа, приятеля. Ополченцы ругались, пятились, а укропы продвигались, прячась за людьми, которых считали представителями низшей расы.

– Люди, ложитесь! – кричали ополченцы.

Кто-то падал, распластывался на земле. Другие не понимали, что надо делать, продолжали тупо брести по полю.

Ополченцы били одиночными, прицельно. С тыла вышли снайперы и стали валить солдат выстрелами в головы. В «сплоченных» рядах украинских добровольцев снова вспыхнула паника. Они метались, били лежащих людей, хватали их за шивороты, за волосы, чтобы поднять, а снайперы методично их отстреливали. Психоз усиливался. Одни бросались на землю, другие выбрасывали оружие и задирали руки, третьи тупо метались по полю.

Батальон был разгромлен полностью. В плен сдалось порядка восьмидесяти человек. Еще столько же рассеялись, сбежали, используя складки местности. С ними унес ноги и комбат Семен Шагов. Остальные были убиты или ранены.

Разрозненным подразделениям механизированной бригады удалось прорваться из Рудного на запад. По дороге катилось разбитое, деморализованное войско. Артиллерия была утрачена полностью, сохранились какие-то танки, много грузовиков, бронетранспортеры.

Эти люди еще не знали, что уже назавтра все украинские СМИ разродятся торжественными заголовками. «Героическая оборона Рудного от превосходящих сил врага», «Наши парни утерли нос пророссийским террористам», «Надежды сепаратистов на легкую победу провалились в Рудном». Позорное поражение будет представлено чуть ли не победой, героической защитой маленького, но очень важного населенного пункта. Простые украинские парни, беззаветно любящие родину, почти сутки отбивали атаки сепаратистов, нанесли им тяжелый урон, несколько тактических поражений. А потом они отошли для выравнивания линии фронта – с гордым достоинством и малыми потерями.

Но это произойдет завтра. А сегодня был котел, который со всех сторон атаковали ополченцы.

Штабу генерала Грушко с небольшим подразделением удалось прорваться в Новокольское. Но надежды закрепиться здесь не оправдались. Аэромобильную бригаду полковника Сирко ополченцы тоже хорошо потрепали. Атаки на поселок не прекращались, изматывали украинцев, но тем пока удавалось отбиваться.

Мертвых с позиций уже не вывозили, лазарет в поселковой больнице ломился от раненых, которых некому было оперировать. В двух парашютно-десантных батальонах осталась половина личного состава, постоянно приходили сообщения о новых потерях.

В резерве был десантно-штурмовой батальон майора Вереса. Эту часть полковник Сирко придерживал до последнего, понимая, что скоро чем-то придется прикрывать отход разбитого войска. В активе у полковника оставалось с десяток танков, несколько «Градов», БМП, полдюжины полевых орудий из некогда мощного артиллерийского дивизиона. Прибывшие танки и бойцы были распределены по позициям, что частично компенсировало потери.

Моральный дух военнослужащих катастрофически слабел. Целое отделение парашютно-десантного взвода бросило позиции у руин мыловаренного завода и перелесками попыталось выбраться к ополченцам. На полпути их встретили злорадно улыбающиеся бойцы заградительного батальона «Висла», который тоже понес потери. Потрясенных дезертиров под конвоем отправили обратно и прилюдно расстреляли у стен загубленного завода. Потом ухмыляющиеся добровольцы из «Вислы» бродили между распростертыми телами и добивали раненых.

Карательная акция произвела должное впечатление на солдат. Они вгрызались в землю, оказывали упорное сопротивление. Но это мало помогало. Ополченцы наседали, выдавливали десантников с руин мыловаренного завода.

Генерал Грушко кричал в рацию:

– Штаб, что случилось, почему вы нас бросили?! Вышлите резервы! Где наша авиация?! Противник наседает, через полчаса он выбьет нас к чертовой матери из Новокольского!

Авиация, базирующаяся в Глинном, не отличалась ни числом, ни умением. С аэродрома для поддержки пехоты смогли подняться только два штурмовика «Су-25». Одному вследствие неисправности пришлось сразу же вернуться на базу. Второй несколько раз заходил на позиции ополченцев, поливал из пулеметов, бил из тридцатимиллиметровой пушки и даже повредил несколько танков. Но ракета, выпущенная из ПЗРК «Игла», разнесла штурмовик, и на этом работа украинской авиации прекратилась.

– Дайте координаты цели! – внезапно прорезались Дубры. – Подошла батарея «Ураганов», мы можем нанести удар!

В Дубры действительно прибыла батарея РС3О «Ураган», спешно переброшенная из-под Славянска. Время перевода из походного положения в боевое – три минуты. Обрадованные корректировщики огня уже передавали в центр координаты местности. «Ураганы» действительно нанесли удар по позициям ополченцев, и тем пришлось пережить несколько неприятных минут.

Но уже летела «депеша» из Дубров от разведчика, отслеживавшего перемещения боевой техники ВСУ. Украинцы впопыхах упустили из виду, что у командования луганской бригады имеются такие же установки. Они располагались в десяти километрах от Карпухино, в лесу, были зарыты в землю и замаскированы.

Ответный удар был нанесен с ювелирной точностью, именно туда, куда требовалось. На позиции батареи обрушился град из двухсотдвадцатимиллиметровых снарядов. В адском пламени горела техника, взрывался только что подвезенный боезапас. От членов экипажей, обслуживающих установки, оставались ошметки. Грохотало так мощно, что во всем городке не осталось ни единого целого стекла.

Ополченцы усиливали нажим, к ним подходили подкрепления. Обескровленные части ВСУ понемногу вытеснялись из Новокольского. В штабе потрепанной группировки, разместившемся на западной окраине поселка, лихорадочно трудились «лучшие умы».

Полковник Сирко настаивал, что нужно выводить из котла уцелевшие подразделения, пока группировка не уничтожена окончательно. Его бригада пока сохраняет боеспособность, и не надо доводить это дело до греха. Сборная солянка из остатков прочих подразделений – тоже сила. Если загнать ее в угол, то она оскалит такие зубы, что мало не покажется.

Генерал Грушко уже понимал, что плацдарм не удержать, нужно уходить с выступа. В Киеве его ждет позор, это в лучшем случае, но ничего, он переживет. Нужно выводить людей и технику. Но как? Если все войско устремится на запад по автомобильной дороге, то противник накроет его артиллерией и быстро раздерет в мелкие клочья. Нужен отвлекающий маневр.

В голове генерала родился план. Ополченцы предлагают прекратить обстрелы и капитулировать. На такое унижение генерал-майор Грушко по естественным причинам пойти не может. Разве что попросить в России политического убежища, переселиться куда-нибудь в домик, стоящий в лесу на берегу Байкала. Надо выторговать у противника час на принятие решения. Генерал ведь не может сдаться один.

За время можно сформировать ударную группу из парашютно-десантного батальона, батареи «Нона» и танковой роты. Прорыв на северо-запад, на Шутово. Противник не ждет там удара, и часть сил сумеет прорваться.