Служанка колдуна (СИ) - Мор Дэлия

— Анну в трактире нужно спрашивать, — сказала я. — Она всё обо всех знает.

— Хорошо, — не стал спорить колдун, — но слишком часто туда не ходите. Там может ужинать Монк.

«Что ж нам теперь в городе совсем не появляться?» — хотела огрызнуться я, но смолчала. Если Бель в деле похищения шара оказалась не при чём, то за остальных подозрительных личностей, интересующихся замком и его хозяином, я ручаться не могла. Зато вспомнила о портретах в подвале. Когда вторая ученица начала засыпать над книгой с заклинанием морока, позвала её посмотреть на родственников Роланда Мюррея.

— Большой подвал, — со вздохом сказала она, разглядывая каменные стены нашей будущей темницы. Судя по тому, как медленно варился «закрепитель» и как плохо «морок» на него реагировал, пора обживаться. — Меня дома в погреб сажали за провинности. И лишали книг. В первый день я умирала от страха, а во второй от скуки.

— Мои родители не позволяли детям так долго прохлаждаться без дела, — хохотнула я. — Братьев сразу пороли розгами, а нас с Еленой отправляли на огород. Полоть сорняки на грядке с только что взошедшей морковью — то ещё наказание. Нам направо. Поставь свечу вот сюда.

От магии под вечер тошнило. Не сговариваясь, мы с Бель взяли обычные свечи, подпалили фитильки от лампы и понесли в подвал. Свою подруга поставила на полку, а я сдёрнула ткань со сложенных стопкой картин.

— Роланд Мюррей, — прочитала Анабель надпись. — А он сильно изменился. Ни за что бы не узнала.

Да, стал старше и вреднее характером. Тут гадать не нужно. Триста лет затворничества не могли на нём не отразиться. Изменился. Но сердце у меня одинаково билось, глядя на портрет и на живой оригинал. Глупо врать самой себе, что колдун мне безразличен. И внимание приятно. Захотела бы я смотреть, как он ухлёстывает за Бель? Конечно, нет. Но и позволять себя целовать я отчаянно не готова.

«Собака на сене, — фыркнула бы Елена. — Ни себе, ни людям».

Пусть так. Мне всё равно не стать леди Мюррей. Ещё немного и колдун поймёт, что похоть лучше утолять на стороне. Натешится с какой-нибудь горожанкой: вдовой или распутной девицей, и успокоится. Станет мне хорошим учителем. Прежним строгим господином. Не опустится он до поступка трактирщика, зря я переживаю. Не тронет. Походит ещё немного вокруг, гордость его заест и отступится. Где это видано, чтобы хозяин за служанкой бегал? Глупость. Временное помутнение головы. Прихоть помолодевшего тела.

— А Мюрреев-то немного, — вполголоса сказала Бель, перебирая портреты. — Девиль, Шонбли, Граззо.

— Большой род, — кивнула я. — Интересно, все колдуны или обычные люди тоже попадались?

— Мама говорила, что дар в роду может угаснуть. Но проявиться потом через много лет у какого-нибудь троюродного кузена. Этот, кажется, похож. Что скажешь?

Нет, я ошиблась. Думала, наш гость прям вылитый мужчина с портрета, а здесь…

— Разве что глаза, немного нос и уши.

— Томас Граззо, — прочитала Анабель имя на холсте. — Совсем далеко от Монка.

— И от Гринуэйя, — добавила я. — Эх, жаль. Каюсь, была мыслишка, что сам нынешний лорд прискакал в замок посмотреть на прохвоста, мечтающего отнять его земли. Уж больно камзол у приказчика дорогой. Но много чести. Лорд, поди, занят по уши, ему не до нашего захолустья. А Монк молодой. Его гонять и гонять. Ничего, поспит на постоялом дворе, поест в трактире, потолкается на рынке, только крепче станет.

— Он вроде уже, — пробормотала Бель и опустила взгляд. — Плечи такие… широкие. Руки сильные.

Ой, нет. Ой, всё!

— Пошли учиться, — набросила я ткань на портреты и взяла её за локоть. — Нужно победить проклятый «стазис» и вредный «морок». Дела сердечные подождут.

— Да я не об этом, да я другое имела в виду! — заупиралась Бель. — Учёба для мага всегда на первом месте. Я всего лишь хотела сказать, что господин Монк хорошо выглядит. Не как старый лесник, что жил у нас по соседству. Понимаешь?

На воре и шапка горела, ага. «Господин Монк» уже не сходил с языка, и глаза блестели ярче обеих свечей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Как у меня, когда я смотрела на Карфакса до злополучной ванны.

«Красивый мужчина. Статный, высокий». Дрова он рубил во дворе замка и впервые снял уродливый камзол.

Ох, Мери.

В голове снова всё перепуталось и сердце застучало так, что ком стоял в горле. Нельзя мне влюбляться. Даже думать в ту сторону. Глупо! Глупо! Глупо!

Но вдруг я уже?

Смеюсь над Бель, а у самой: «Карфакс, Карфакс». На каждом шагу, в любых мыслях и всегда перед глазами. Что со мной?

— Что с тобой, Мери? — вторая ученица тряхнула меня за плечо. — Ты будто уснула. Идём?

— Да, да, — спохватилась я. — Идём.        

Анабель

Задание господин учитель дал интересное, но сложное.

Мы с Мери договорились, что писать будем по десять документов, а я возьму на себя всю магическую составляющую. Соученица старательно выводила корявые буквы, но помощи не просила. Гордая. Это хорошо. Если не получится, злиться на себя будет, зато работать сможет больше. На злости всегда легче учиться.

Пока Мередит переписывала сонет из сборника стихов, мне удалось сварить «закрепитель».

— Болотная вода, железная стружка, чёрная смола, птичий помёт и горюн-трава, — бубнила я под нос, записывая для неё рецепт. Сама-то вызубрила ещё лет десять назад, а свежеиспеченной колдунье придётся вести тетрадь. И сверяться с записями каждый раз, когда учитель задаст очередное зелье. Ну ничего. Лет через двадцать встанет к котлу и с закрытыми глазами сварит хоть «омолодитель», хоть «утешение желудка». А пока у нас «закрепитель». 

Сложнее всего оказалось найти две охапки горюн-травы. Именно столько её требовалось для зелья. Мне пришлось идти за ворота замка и бродить там в поисках полянки, заросшей красноватой травой. «Горюн» — потому что горела на закате ярко-ярко. С птичьим пометом тоже оказалось непросто. Во дворе никто не гадил. Мери грозилась завести цыплят, но выданные господином Мюрреем деньги ушли на задаток портному Гензелю. А вороны, сороки, орлы, коршуны и прочие облетали замок стороной. Повышенный магический фон чувствовали? Или их когда-то здесь отстреливали из луков? Мери пожала плечами в ответ на мой вопрос.

— Не знаю, кто тут жил триста лет и чем развлекался. Разбойники могли и по птицам стрелять. Потехи ради.

— Ужас, — возмутилась я. — И как им природа не отомстила?

— Их жизнь наказала. Кто не спился, того свои же в драке убили. Или городские стражники в тюрьму посадили, а потом на плаху отправили. В итоге птиц у нас в округе больше, чем разбойников.

— Жаль, что не в замке.

— В деревню надо идти, — хохотнула Мери. — Там в курятниках помёта навалом.

— И то верно.

Поскольку писала соученица совсем медленно, я оставила её «на бумагах», а в чужой курятник залезла одна. Набрала ингредиентов на год вперёд. Курица же птица? Птица. Ну и что, что не летает? Зато помёт свежий. Зелье должно выйти отменным. Скрепя сердце, я ещё и два яйца прихватила. Заведём с Мери своих куриц — верну с лихвой. А то из-за усердной учёбы голод совсем замучил.

Хорошо, что сложности с компонентами зелья на этом закончились. Железная стружка волшебным образом нашлась на полу в подвале, а в болотной воде недостатка никогда не было.

Последним испытанием стала посуда. Я впервые варила в котелке с дыркой на боку.

— Зато не жалко испортить варевом из помёта, — пробормотала Мери, заканчивая подлинники. — Потом выбросим. Делов-то?

— И новый купим, — припечатала я. — Такая посуда — позор для мага.

— Ага, — согласилась соученица. — Зелье проверь. Не то, чтобы я жаловалась, но пахнет мерзко. А мы на кухне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сейчас «проветрю».

Заклинание очистки воздуха я за последний час читала трижды. Зелье кипело вовсю. Но к моей гордости получилось. Сероватое, жидкое. Как в учебнике! Я разлила готовое снадобье по бутылочкам, укупорила их и подписала этикетки.

Когда Мери поставила точку на девятнадцатом подлиннике, я на скорую руку составила фальшивку. Что писать на подложном документе, думала не долго.