Пояс жизни - Игорь Забелин

Денни Уилкинс не вздрогнул, но Виктор почувствовал, что плечо его стало горячее, а грудь вздымается чаще и сильнее.

- Меня не любят, мне хуже, - грустно сказал Виктор. - И все-таки я не сдаюсь и не сдамся. Рыба, вынутая из воды, и то бьется до последнего!

- Зря бьется, - машинально ответил Денни Уилкинс; он думал о другом.

- Не всегда зря; случается, что с пользой. Но люди и подавно не должны сдаваться. Это самое оскорбительное - сдаться!

Денни Уилкинс молчал. Они снова легли и снова стали смотреть на звезды, влажно блестевшие в черной глубине неба.

- Она меня любит, - неожиданно сказал Денни Уилкинс. - Любит.

- Конечно, - охотно подтвердил Виктор.

- Любит, - тихо повторил Денни Уилкинс и умолк. - Мы должны спастись! это он почти крикнул. - Должны, понимаешь? - Он нашел руку Виктора и крепко стиснул ее. - Если бы не Надя - тогда ладно! Но теперь мы должны спастись! Надина любовь - это единственное, что принадлежит только мне. На нее больше никто не имеет права! Я никому не отдам Надину любовь! Никому!

- Кто же отнимает у тебя любовь?..

- Никому, - сказал Денни Уилкинс. - Она - единственное, что есть у меня...

- Странный ты, Крестовин.

- Может быть. Но того, что ты сделал, я никогда не забуду.

- Ерунда все это. Какую ты хотел открыть тайну?

- Да нет, никакую. Так болтал...

Советский геликоптер обнаружил их на третий день - голодных, обожженных солнцем.

- Нашли! - несколько раз с удивлением повторял Денни Уилкинс, пока они летели к ближайшему американскому порту. - Вот чудеса!

- Какие там чудеса, - устало отвечал Виктор. - Все как полагается! - Он смотрел на океан, который сверху казался неподвижным.

"Полагается! - мысленно усмехнулся Денни Уилкинс. - Черта с два полагается!.. Или прав Виктор? Или Герберштейн заслал меня в мир, живущий по другим законам?.. Если так, у этого мира до странности хорошие законы..."

В чужом городе, среди множества незнакомых людей, Денни Уилкинс и Виктор поменялись ролями: Виктор держался настороженно, даже робко, а Денни Уилкинс обрел прежнюю самоуверенность, энергию.

Но в глубине его души навсегда затаился страх, и если бы он мог отказаться от всяких космических полетов, он отказался бы от них и вообще от борьбы - борьбы с теми странными людьми, которые спасли его в океане...

Денни Уилкинс догадывался, что предстоит встреча с шефом, и, когда она состоялась, попытался пуститься на хитрость.

- По-моему, все это выеденного яйца не стоит. Не знаю даже, нужно ли мне лететь на Марс... - начал он.

- Ты куда клонишь? - резко прервал Герберштейн; он не добавил больше ни слова, но Денни Уилкинс сник, почувствовав угрозу.

- Экспедиция послана за самоопыляющимися растениями...

- Что за чертовщина?

- Ну... за теми, которые опыляются без помощи насекомых...

Денни Уилкинс впервые видел своего шефа растерявшимся.

- При чем тут насекомые?

- Сам ничего не понимаю...

- А должен понимать! - вспылил Герберштейн, но тотчас успокоился. Любопытно. И с каждым днем становится все любопытнее...

...Через несколько дней Денни Уилкинс и Виктор вылетели вдогонку экспедиции. Ночь они провели в отеле аэропорта на берегу Амазонки, а потом сели в геликоптер... Широкая Амазонка медленно текла к океану меж зеленых, заросших непроходимым тропическим лесом берегов. Изредка внизу проплывали лодки и небольшие пароходы. И наконец Виктор и Денни Уилкинс увидели "Коралл" - он шел вверх по течению, оставляя за собою пенный след...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОКИНУВШИЕ ЗЕМЛЮ

1

Конгресс астрогеографов, посвященный началу Международного космического года, состоялся весною **** года в Рио-де-Жанейро и привлек к себе внимание всей мировой общественности. Газеты на все лады склоняли имена Батыгина и Джефферса.

А "соперники" отдыхали на веранде отеля, с которой открывался прекрасный вид на Атлантический океан, и мирно беседовали. Рядом с Джефферсом сидела его жена - пожилая женщина в темных очках, почти совсем седая, с моложавым приветливым лицом. Большие темные очки прикрывали ее невидящие глаза - более двадцати лет назад она ослепла после тяжелой болезни. Джефферс всегда был неразлучен с женою, и вне Института астрогеографии они всюду появлялись вместе. И после болезни она продолжала ездить с ним в экспедиции, переплывала океаны, и Джефферс рассказывал ей обо всем, что видел, а она уверяла, что живо представляет себе и горы, и леса, и звезды, отраженные в тихих северных озерах, и волны, идущие с океана. Она была другом Джефферса, он делился с ней всеми замыслами, и за последние годы они расставались всего один раз, когда Джефферс повел астроплан на Луну.

Батыгин был давно знаком с Элеонорой Джефферс и знал, какое большое место занимает она в жизни своего прославленного мужа. Когда Джефферс улетел на Луну, Батыгин переписывался с Элеонорой Джефферс, подбадривая ее, и и даже лукавил, уверяя, что полет совершенно безопасен.

И сейчас ученые разговаривали не стесняясь ее, потому что от Элеоноры Джефферс у них не было и не могло быть секретов.

- Все это писалось уже не один раз, - говорил Джефферс, указывая на жирные газетные заголовки. - Они не очень изобретательны, эти репортеры. Они уже не раз стыдили меня и натравливали на вас. Я привык не обращать внимания на газеты.

- Меня они тем более не могут тронуть - пусть себе пишут. - Батыгин отпил из фужера лимонад со льдом и прямо посмотрел на Джефферса. - Но, может быть, вы все-таки подсознательно уступаете им, этим репортерам, или тем, кто стоит за ними - заправилам вашей пресловутой Компании?

Джефферс вопросительно взглянул на Батыгина.

- Видите ли, - Батыгин тщательно подбирал слова. - У меня сложилось впечатление, что вы не успеете подготовить астроплан ко времени великого противостояния, точнее, к тому дню, когда нужно вылететь, чтобы наверняка встретиться с Марсом в космосе...

- Успеем, - возразил Джефферс. - Работы спланированы так, что мы должны успеть. Правда, в обрез, лишнего времени у нас не будет. Но все-таки мы сможем вылететь...

- Я не имею права учить вас, но вы мне очень дороги, и мне не хотелось бы потерять вас...

- Вы думаете, это так опасно? - спросила Элеонора Джефферс.

- Да, это очень рискованно. Все нужно рассчитать с предельной точностью и вылететь обязательно в срок.

- В таком случае, - сказала Элеонора Джефферс, - мы, непременно полетим вместе. - Она подчеркнула слово "непременно", и Батыгин понял, что они не в первый раз говорят на эту тему.

- Но можно вообще не лететь, можно ограничиться засылкой астролабораторий с передающей аппаратурой - "звездоходов", как их у нас окрестили. Риск при космических полетах огромен.

- Вы говорите хорошие и верные слова, дорогой коллега, - возразил Джефферс, - но я - сын своей страны. Я знаю ее недостатки. Но в отличие от вас я нахожу немало положительных, симпатичных мне сторон в нашем общественном строе. И я не могу _совсем_ игнорировать газетные статьи, пожелания руководителей Компании по эксплуатации планет, да и нашего правительства. А общее мнение таково, что на Марс нужно лететь, даже если риск будет больше, чем обычно, - все равно лететь. Как ученому, мне безразлично, кто первым прилетит на Марс, но от меня требуют, чтобы я это сделал первым. И я должен попытаться сделать это первым, хотя бы для того, чтобы оправдать деньги, пожертвованные моему институту.