Разведрота (сборник) - Андрей Дышев

Я посмотрел на Оборина. Казалось, он ждал этого, молниеносно вскочил на ноги, сделал три огромных прыжка и упал рядом со мной.

– Херовые у нас дела, – сказал он. – «Духи» хорошо подготовились. Возможно, они сейчас смотрят на нас из-за того дувала. На дурняка реку не перейдешь – заметят и перестреляют… Что я могу тебе посоветовать? Попытайся переправиться маленькими группами вдоль моста. Дыма много, он надежно прикроет. Будет немножко горячо, но другого выхода у тебя нет… Если не возражаешь, мы с Сафаровым перейдем первыми.

Он перекатился к самой воде и, подняв автомат над головой, быстро вошел в реку. Осыпая песком, надо мной пробежал Сафаров, плюхнулся в воду.

Дувал вдруг засверкал, словно усыпанный кусками битого зеркала, и круглые камешки на нашем берегу ожили, зашевелились, запрыгали, как горошины по раскаленной сковородке. Нас заметили, по нас стреляли, не давая поднять головы.

Я выстрелил по дувалу длинной очередью. Красная струя трассера, как тонкий луч, скользнула по его оспяной поверхности. Сразу же забыв об этом проклятом дувале, стиснув зубы, я стал следить за Обориным. Паша продвигался очень медленно, время от времени исчезая в дыму. Одной рукой он, наверное, держался за невидимые в воде опоры, в другой нес оружие. Несколько раз его с головой накрывало волной, и над поверхностью воды оставалась его худая рука с автоматом.

Оборин достиг уже середины реки, как вдруг исчез под водой. Борясь с течением, Сафаров пытался бежать по каменистому дну ему на помощь. Потом целую минуту я не видел, что там происходило – все затянуло дымом. Я крикнул, чтобы очередная тройка солдат начала переправу, и шагнул в воду, с трудом проталкивая себя сквозь бурный холодный поток.

– Сафаров, что с Обориным? Где… – Я не договорил, захлебнувшись водой, и инстинктивно ухватился за то, что когда-то было мостом. Не чувствуя боли, я услышал, как под мокрой ладонью зашипели тлеющие доски.

Потом я увидел Оборина. Затылок его был опущен в воду, обеими руками Паша держал автомат, упершись прикладом в обугленные бревна. Сафаров, повернувшись к нам лицом, крикнул:

– Яма! Здесь яма!

Он стал пятиться спиной к берегу, прижимая плашмя автомат к покосившимся опорам. Свободной рукой сержант тянул за собой Оборина, вытаскивая его из-под обгоревшего настила, куда затягивало течением.

«Он маленький, невысокий, – подумал я, испытывая какую-то мучительную жалость к Оборину. – Он с головой провалился там, где по плечи Сафарову».

Я оглянулся. За мной шли Латкины и еще трое солдат, вытянувшись в цепочку и поддерживая друг друга, как слепцы, за плечи. «Семь, восемь, девять… – мысленно перебирал я в уме тех, кто сейчас находился в воде. – Значит, на берегу еще одиннадцать».

Я снова увидел Сафарова. Он уже вышел из воды, упал на колени и пополз к обрыву. К потемневшим от воды куртке и брюкам прилипли комья глины и песок. Наверху, почти незаметный в пожухлой выгоревшей траве, он открыл огонь. Следом за ним, шатаясь, ступил на берег Оборин и упал на камни в метре от воды. Он не двигался, не поднимал головы, пока рядом с ним не повалились вышедшие следом солдаты. Только тогда он тяжело поднялся и пошел по гальке. Я отчетливо услышал его команду:

– За мной! Наверх!..

– Быстрее!.. Все наверх! Быстрее! – машинально повторил я команду Оборина и сам же, подчиняясь ей, тащился по сыпучему откосу обрыва.

Оборин и Сафаров уже бежали вдоль дувала, прижимаясь к нему телом, будто он притягивал их к себе. Они красиво работали, эти мои подчиненн ые. От реки до дувала было каких-нибудь пятьдесят метров, но на этом открытом пустыре душманы наверняка видели нас как на ладони. «Опасно, опасно», – бормотал я, медленно приподнимаясь над краем обрыва. И откуда только взялись силы? До спасительных деревьев, растущих на краю поля у самого кишлака, я бежал, как на соревнованиях. Не знаю, стреляли ли по мне, – я ничего не слышал, кроме шума ветра в ушах. А когда обнял руками теплый, шершавый ствол дерева, то скорее почувствовал, чем увидел, как за мною бегут солдаты. «Вот и хорошо, вот и хорошо», – шептал я, пытаясь унять мелкую дрожь во всем теле, с облегчением осознавая, что самое трудное, может быть, уже позади и мы вопреки всему перешли реку и ворвались в кишлак.

Я выстрелил по срезу дувала и побежал дальше, к узкой улочке. Когда я нырнул в ее тень, фигуры Оборина и Сафарова уже исчезли за дальним поворотом.

Внезапно все звуки пропали. Стараясь дышать спокойнее, я шел между дувалов. В глухой тишине я слышал только бешеный стук своего сердца. Сплошная, ровная, без всяких проемов стена переходила в двухэтажный дом. Деревянная дверь с металлическим кольцом была приоткрыта. Я встал рядом с ней, прижимаясь к стене спиной. Латкины с высоко поднятыми стволами автоматов беззвучно шли ко мне. Я поднял руку, они сразу же замерли и быстро подошли к двери с другой стороны.

Тихий, ноющий звук доносился изнутри, будто кто-то медленно водил смычком по струне скрипки. Он то затихал на низкой ноте, то, резко усилившись, поднимался до визга.

Вытянув руку, я надавил на дверь. Она мягко, без скрипа, отворилась. Прошла секунда, вторая… Я осторожно заглянул внутрь. Двор. Деревянная лестница на второй этаж дома. Двухколесная повозка, доверху заваленная дровами. Облезлый индюк, вытянув плешивую голову, недовольно смотрел на меня одним глазом… Я сделал шаг вперед и вздрогнул от неожиданности.

У самой стены, в трех шагах от меня, стояла на коленях старуха, одетая в лохмотья, и, обхватив руками голову, раскачивалась, бормотала или пела что-то. Из-под нее торчали две маленьких, босых, серых от пыли ноги.

Я услышал за спиной сдавленный вздох и, когда старуха в очередной раз качнулась вверх, увидел что-то омерзительное и страшное. На земле, лицом в бурой жиже, лежала девочка лет пяти. Я успел заметить, что голова ее была как-то неестественно вывернута назад, поперек шеи чернела огромная рубленая рана.

Я отшатнулся назад, выталкивая солдат в проем двери. «Что случилось, где ротный?» – раздались голоса с улицы, кто-то пытался протиснуться в дверь, и, подняв глаза, я увидел грязные, осунувшиеся лица солдат.

– Пошли на х… отсюда! – выдавил из себя Латкин. – Валите отсюда!

– Девчонку убили, – шептал его брат. – Лучше не смотрите…

– Почему столпились, как бараны?!! – раздраженно крикнул я. – Гранаты к бою! Никому не останавливаться! Пробиваться к центру! Первому отделению по главной улице. Второму – вдоль арыка. Остальные за мной!

И сам побежал вперед, шумно втягивая носом воздух и диким усилием воли сдерживая свое нутро, как крик, рвущееся наружу.

За поворотом я едва не наступил на труп. Заросший, худой детина с тонкой кучерявой бородкой лежал на боку, сжимая коченеющими пальцами окровавленный живот. На вывалившийся изо рта язык налипла пыль, а в мутных глазах застыл ужас.

Я застонал от нетерпения и побежал дальше. Где душманы? Почему затихла стрельба?

Я свернул в боковую улочку, но тут же остановился как вкопанный. Навстречу мне шел своей неуклюжей походкой Киреев с двумя солдатами.

Я повернулся и побежал в другую сторону, вдоль арыка. Метров через сто дорога оборвалась, и путь преградил высокий дувал. Черт возьми! Я, кажется, потерял ориентацию и попал в тупик!

Латкины куда-то пропали. Я был один среди немых мрачных дувалов.

Мне не хотелось возвращаться. Я ухватился за край дувала и влез на стену. И сразу же услышал звуки перестрелки, глухие хлопки гранат. Балансируя руками, я пробежал по стене и спрыгнул вниз.

В конце улочки я увидел знакомые фигуры Оборина и Сафарова. Сержант замахал мне рукой, показывая куда-то. В ту же секунду рядом прогремела автоматная очередь. Я упал на землю, почувствовав на лице осколки сухой глины. Странно, но мне показалось, что стреляли сзади.

Я вскочил на ноги и перебежал на другую сторону улицы.

Темный проем окна был над моей головой. С трудом двигая обожженными пальцами, я торопливо ввинтил в гранату запал. Успокоил дыхание, прислушался. Сверху что-то зашуршало, и на голову посыплись кусочки глины. Я сплюнул и швырнул гранату в окно.

Тупой удар выбил оконную раму. Закрыв голову руками, я услышал далекий протяжный стон. Подтянувшись, я ввалился в проем.

Не видя ничего в густом дыму, я стрелял по углам, стенам и полу, медленно продвигаясь вперед… Потом вдруг стало тихо, и я подумал, что оглох.

Отстегнул ставшие непривычно легкими магазины, похлопал себя по карманам… Все, приплыли! Патроны кончились.

Где-то в глубине дома скрипнула лестница. Что-то загремело, похоже, ведро… И снова тихо.

Мои глаза постепенно привыкали к темноте. Я увидел сорванную с петель дверь, гору распотрошенных подушек и распластанные на полу фигуры. Неслышно шагнул к двери, брезгливо переступая через убитых, вытащил из кармана последнюю гранату.

Запал никак не ввинчивался – я совал его другой стороной. Успокоился, взял автомат под мышку. Завинтил, вырвал чеку… За тебя, капитан Блинов! Чтоб ты сдох, Джамал!