Быть зверем - Юрий Стукалин

– Он словно обезьяна! Разве может быть у человека такое заросшее волосами лицо? – услышал Чимай голос одной из женщин и краем глаза заметил, как другие закивали, соглашаясь с ней.

Пленника подвели к лестнице, и он, понимая, какая участь ожидает его впереди, в ужасе начал упираться ногами, натягивая веревку так, что петля вдавилась ему в шею. Белокожий попытался закричать, но петля затягивалась все туже, и вместо крика раздался лишь протяжный, сиплый хрип. Рот его широко раскрылся, ловя ставший недоступным воздух, а глаза стали закатываться так, что зрачки уплыли под верхние веки. Следовавший за ним воин подошел ближе и немного ослабил петлю. Пленник глубоко вдохнул и в бессилии начал опускаться на колени, но острие копья, упершееся ему в подбородок, заставило его снова встать на ноги.

Откуда-то из толпы вышел Кин. В руках он нес большую плошку с темной жидкостью. Индеец подошел к пленнику и протянул плошку к его губам:

– Пей, чужеземец. Это поможет тебе не испытывать страха.

Но белокожий не понимал языка майя. Он в отчаянии замотал головой, выбивая плошку из рук Кина. Она упала на землю, и густая жидкость большими брызгами выплеснулась из нее, оставляя темные пятна на каменных ступенях.

– Тогда трепещи, чужеземец, – усмехнувшись, произнес Кин. – А теперь иди, боги ждут тебя.

Разум белокожего помутился, и он сам начал покорно подниматься вверх по крутой лестнице, будто там мог найти спасение. Бой барабанов и вой музыкальных раковин усилились, когда пленник и сопровождавший его индеец достигли площадки перед храмом. Два чака подошли к нему, сняли с его шеи петлю и развязали руки, после чего крепко взяли его под локти, чтобы он не смог попытаться сбежать. Музыка неожиданно стихла. Жрец подошел к человеку, приведшему пленника, и передал ему длинный обсидиановый нож. Перепуганный белокожий скосил на него глаза и резко дернулся, пытаясь вырваться из цепких рук двух чаков, но в этот момент еще двое схватили его за ноги и рванули их вверх. Чужеземец в ужасе закричал, а четверо чаков бросили его спиной на жертвенный камень, сильно перегибая тело вниз и вдавливая руки и ноги в холодный каменный пол. Палач с обсидиановым ножом тут же оказался над ним и отточенным ударом вонзил острие между его ребрами прямо под левым соском. В следующее мгновение индеец уцепился рукой за открывшиеся его взору ребра и, продолжая резать ножом плоть несчастного, разорвал ему грудь. Рука палача скользнула внутрь и через секунду взметнулась вверх, сжимая окровавленными пальцами трепещущее сердце чужеземца. Сквозь волны терзающей все тело боли белокожий услышал, как восторженно взревела стоявшая внизу толпа, и его глаза, устремленные на собственное, еще бьющееся сердце, медленно закрылись.

Палач водрузил вырванное сердце на специальное блюдо и почтительно передал его жрецу, который с торжественным видом подошел к изображениям богов, чтобы свежей кровью вымазать их лица. Когда боги насытились, чаки схватили истерзанное тело белокожего и скинули его вниз, после чего сами пошли следом, осторожно ступая по скользким, перепачканным кровью ступеням. Под гомон толпы они быстро содрали с трупа кожу, не тронув лишь его рук и ног, а спустившийся к тому времени жрец скинул с себя все одежды, оставшись совсем нагим. Вновь забили барабаны и зазвучали протяжные, словно вой ветра, звуки раковин. Жрец накинул на себя содранную человеческую кожу, плотно обернулся в нее, и его тело забилось в яростном, экстатическом танце.

Чимай нашел глазами Кина и стал пробираться к нему сквозь толпу. Надо было спешить, иначе преследователи могли нагнать Балума.

Мы бежали уже около двух часов, и сил больше не было. Когда мы выскочили из зарослей на открытое пространство, Ник остановился, уперся плечом в дерево и медленно сполз вниз по стволу, показывая рукой, что дальше бежать не может.

– Лучше пристрелите меня, – наконец произнес он.

Я ничком упал на землю рядом с ним, пытаясь отдышаться. Прямо перед нами, почти на самом краю сельвы возвышалась старая, полуразрушенная пирамида, на вершине которой виднелись развалины храма. Время оказалось безжалостным к творению ее создателей. Судя по остаткам стены храма, раньше его покрывали причудливые барельефы, но сегодня они были практически стерты. Лишь широкая лестница, ведущая на вершину пирамиды, все еще сохраняла на своих ступенях резные иероглифические надписи. Если бы мы увидели эту пирамиду еще вчера, когда были обычными путешественниками, привлеченными в Мексику ее древней культурой, мы бы излазили ее вдоль и поперек, но сейчас нам было на нее абсолютно наплевать, как и на все остальные культурные ценности этой страны. Помимо всех перипетий, выпавших на нашу долю сегодня, из-за жары и длительного бега начинало давать о себе знать обезвоживание, и это могло стать очень серьезной проблемой. Ник лежал, жадно ловя воздух широко открытым ртом.

– Закрой рот и дыши носом, – посоветовал ему я и, отвечая на немой вопрос, добавил: – Когда дышишь ртом, организм теряет больше жидкости, и, соответственно, ты быстрее устаешь.

– Сколько мы еще сможем протянуть без воды? – устало спросил Ник.

– Я думаю, при таких условиях еще часов пять.

– Веселенькая перспектива. – Ник повернулся на бок, сорвал травинку и зажал ее между зубов.

– Ничего удивительного. – Я потянулся, стараясь расслабить мышцы. – Когда жарко и температура воздуха выше температуры тела, как это здесь, организм, чтобы охладиться, выделяет внутреннее тепло через пот. Но если помимо жары наличествует еще и большая влажность воздуха, опять же, как здесь, воздух не вбирает в себя излучаемое телом тепло…

– Слушай, лектор! – Ник приподнял голову и положил ее на руку. – Нельзя ли попроще, а то у меня уже глюки начинаются.

– Если сеньор позволит, я закончу, – подавив зевоту, укоризненно сказал я и продолжил: – Итак, пот ручьями стекает по вашему грязному, вонючему телу, но тело при этом не охлаждается. Так что, уважаемый, у вас случается обезвоживание и внутренний перегрев. И называется сей феномен тепловым истощением. В запущенных случаях приводит к летальному исходу.

– Н-да, – надрывно протянул Ник, – оптимистично.

Мы провалялись еще минут десять, полагая, что можно спокойно устроить небольшой привал, потому как найти нас в этих чертовых джунглях не смог бы никто. Но мы ошиблись. Неожиданно в зарослях хрустнула ветка, и из них вынырнул улыбающийся Длинный. Он поднял пистолет и навел его на Ника.

– По-моему, тепловое истощение нам не грозит, – только и смог выдавить из себя он.