Черные шляпы - Патрик Калхэйн

— Ты в порядке, Дикс? — спросил он. — Мы можем уйти. Уайатт и Бэт могут…

— Мы останемся, — ответила она. — Какой ужасный человек.

— Это Капоне. Тот, кто разнес наш клуб.

— Он злой. Дьявольски. Что за ужасное создание с губами цвета печенки.

— Не буду с тобой спорить.

Бэт тоже огляделся вокруг.

В толпе, сидевшей в трактире «Гарвард», не было так уж много студентов, поэтому его название, скорее всего, являлось глупой шуткой Йеля, что, как полагал Бэт, тоже не было настоящей фамилией хозяина заведения. Компания шлюх в ярком макияже, коротких юбках и подвернутых чулках, словно сборище карикатур на Дикси, сидела за поставленными в ряд столами вдоль левой стены, через проход от компании во главе с Эрпом. Это были девушки типа «десять центов за танец», может, и проститутки, однако само по себе заведение не было борделем — в одноэтажном здании просто не хватило бы места для этого. Билетики продавались в баре напротив, огромном сооружении метров шесть в ширину — самом впечатляющем элементе этого длинного, узкого помещения.

Небольшой джазовый оркестр на сцене играл неторопливый «Авалон», и на вполне приличной танцевальной площадке, размером шесть на двенадцать метров, было не протолкнуться от танцующих пар — рабочих и парней, снимавших куколок по десять центов за раз. Все танцевали так плотно, что это уже чертовски походило на занятия сексом в стоячем положении.

В баре работали три бармена, и Капоне время от времени нес аккуратно накрытый поднос, иногда встречая и усаживая новых посетителей, пока двое других смешивали коктейли в чайных чашках. «Дешевый трюк», — подумал Бэт, а пиво вообще продавалось в открытую в кружках, увенчанных шапками пены. Бэт насчитал у бара шестнадцать стульев и шесть плевательниц. Остальное пространство заведения с оштукатуренными стенами, выкрашенными в зеленый цвет, занимали маленькие столики, преимущественно на двоих, с проходами, достаточно широкими для того, чтобы Капоне и другие бармены могли пройти свободно.

Но роль Капоне была уникальна. Вне всякого сомнения, он был популярен, шутил и болтал с клиентами, часть из которых явно была постоянными посетителями. Он вел себя весело и общительно и не был лишен определенного артистизма.

Бэт не был новичком в салунах, но для него такого рода кабаки не представлялись привлекательными. Просто безобразие, что эта убогая забегаловка открыто работает в то время, как закрыты прекраснейшие питейные заведения, такие, как «Шэнли» или бары на верхних этажах отелей, в «Метрополе», «Черчилле» и «Никербокере». Ночной клуб Холидэя — тоже кабак, но этот трактир «Гарвард» не лучше, чем отвратительные кабаки в прериях. Иисусе Христе, даже проклятый салун «Леди Джей» был привлекательнее его!

Смешно, что он вспомнил «Леди Джей»… а может, и нет. Девочки по десятицентовику за танец из трактира «Гарвард» не слишком отличались от Молли Бреннан, и вся эта воняющая пивом и опилками помойка была вполне подходящим местом для таких пьяных ублюдков, как сержант Кинг из Четвертого Кавалерийского.

И, если уж быть честным, это был именно такой захудалый и шумный салун, в котором мог бы часто появляться Бэт Мастерсон, будь ему сейчас двадцать один…

Весной семьдесят пятого в техасском Свитуотере индейские набеги сошли на нет. Месяцами Бэт только и делал, что получал жалованье в Форт-Эллиоте, а потом весело пропивал и проигрывал его в «Леди Джей» и других таких же заведениях. Хотя ему уже приходилось снимать шкуры с бизонов и убивать индейцев, он еще не поднаторел в искусстве жизни в этом мире, и когда черноволосая голубоглазая Молли сказала, что любит его, Бэт поверил ей, даже несмотря на то, что девка с фигурой наподобие песочных часов танцевала за деньги (а может, и что еще делала) с любым солдатом, разведчиком или ковбоем, который щегольски входил в (или, пошатываясь, выходил из) «Леди Джей».

Как это ни смешно, именно со стычки сержанта Кинга со старым товарищем Бэта по охоте на бизонов, Уайаттом Эрпом, все и началось…

Кинг был грубым и бесцеремонным скандалистом, горьким пьяницей, но и храбрым стрелком, который обычно затевал, как, впрочем, и выигрывал, большинство боев — и кулачных, и при оружии. Он был примерно лет на десять старше Бэта и настолько наглым, что всегда мог вытребовать себе отпуск с таким расчетом, чтобы покататься с друзьями-ковбоями по главным улицам окрестных городов и покричать «Ура!». В это входило, скажем, пострелять, стараясь, если можно, не убивать собак, но не оставить в живых ни одной лампы, вывески и окна магазина.

Тем летом, за пару дней до происшествия в «Леди Джей», Кинг и его дружки-ковбои в поисках развлечений отправились в Канзас, в Уичито, где Уайатт тогда служил в полиции. Кинг с ковбоями едва начали развлекаться, когда из-за угла вышел Уайатт Эрп, обнаружив сержанта с шестизарядником в руках и неуверенно стоящего на ногах.

Конечно же, Уайатт подошел к этому сукину сыну, вырвал оружие из лапы Кинга, бросил на улицу и дал ему пощечину, тут же вытащив второй револьвер из-за пояса солдата и тоже отбросив его. На недовольство Кинга Уайатт ответил ударом ствола «кольта» сорок пятого калибра по голове и затем отволок пьяницу за шиворот в полубессознательном состоянии в тюрьму. Кинга оштрафовали на сто долларов, но он покинул городок в настроении, на тысячу баксов более худшем.

Хотя Бэт и видел хамоватого сержанта в Форт-Эллиоте, он с ним не общался и не знал о его репутации стрелка и забияки. И уж точно он не знал о том, что сержант Кинг считает черноволосую голубоглазую Молли Бреннан с фигурой, как песочные часы, и всем прочим своей личной собственностью.

Поэтому, когда тем летним вечером сержант и еще шестеро кавалеристов, все уже хорошо набравшиеся, с криками ввалились в «Леди Джей», расталкивая прочих солдат, игроков, охотников на бизонов и девушек из танцзала, Кинг потерял рассудок, увидев, что Бэт и Молли танцуют и общаются, как близкие друг другу люди.

Бэт даже не заметил, как Кинг выхватил оружие.

Но Молли заметила и бросилась наперерез, закрыв собой своего партнера по танцу и получив в живот пулю, предназначавшуюся Бэту. Она рухнула на паркет танцпола, а остальные пары кинулись врассыпную, и вторая пуля попала Бэту в пах.

Чувствуя, как подкосились, отказываясь его держать, ноги, Бэт все-таки выхватил свой «кольт» и выстрелил в Кинга. Раненый, возможно, умирающий Бэт все равно оставался метким стрелком. Он целился в сердце Кингу и попал.

Сержант рухнул на пол, истекая кровью. Молли лежала рядом с Бэтом, тоже истекая кровью и стоная. Она могла умереть в любую минуту. Шесть солдат, явившиеся вместе с Кингом, двинулись было к лежащему Бэту, чтобы добить его, но их остановил друг Бэта, урожденный англичанин Бен Томпсон, крупье, работавший на «фараоне» в «Леди Джей». Он встретил их с револьвером в руке, и солдаты, пусть и превосходившие его численно, не стали испытывать судьбу — Бен был единственным человеком на всем Диком Западе, который с револьвером в руке становился опаснее Уайатта.

Дикий Запад.

Какая горькая ирония: пьяный сержант, отнявший жизнь у бедной девушки из салуна и ранивший Бэта так, что, промахнись он на несколько сантиметров, и Бэт остался бы евнухом, но эта убогая и дешевая трагедия стала частью героической легенды Бэта, легенды, плодами которой он ежедневно пользовался теперь, живя в Нью-Йорке.

Что же до Запада, сколько его ни спрашивали, Бэт всегда отвечал, что никогда больше не хочет увидеть эти места и общаться с теми, с кем он был в те дни. К черту Запад и все, что с ним связано!

Тем не менее вот он, рядом с Уайаттом Эрпом, и рад этому, с удовольствием находясь в компании старого друга, пусть даже этот захудалый салун и вызвал у него столь дурные воспоминания.

— Проснись, Бартоломью, Йель идет, — сказал Уайатт, похлопав Бэта по руке.

Капоне вернулся вместе с коренастым, мускулистым типом в сером двубортном пиджаке с черными отворотами, серой рубашке и черном шелковом галстуке, заколотом булавкой с бриллиантом. Его черные туфли были отполированы до зеркального блеска, и даже торчащий из кармана уголок платка тоже был черным. Черт подери, откуда только этот человек взял черный носовой платок?

Но самым впечатляющим элементом была огромная пряжка ремня, украшенная россыпью камней. Мой бог, и это тоже бриллианты?!

Черноволосый темноглазый мужчина с правильным овалом лица, носом пуговкой и подбородком с ямочкой остановился у входа в кабинет и улыбнулся, едва заметно, а затем кивнул Дикси.

— Мисс… джентльмены… не вставайте…

Уайатт и Бэт переглянулись. И кто это собирался вставать ради него? Да и потом, что им — выползать из этого кабинета?

Капоне пододвинул своему боссу стул, и Йель сел, положив руки на бедра. На пальцах рук красовались два тяжелых перстня с камнями, в том числе один с бриллиантом.