Серебряные коньки - Мэри Мейпс Додж

И правда, одного глотка оказалось довольно. Бледное лицо мальчика чуть-чуть порозовело. Якоб открыл глаза и, не то растерянный, не то смущенный, сделал слабую попытку освободиться от тех, кто его поддерживал.

Теперь у нашего отряда не было другого выхода: надо было во что бы то ни стало доставить изнемогшего товарища в Лейден. Не приходилось и думать о том, чтобы он в этот день бежал дальше на коньках. По правде говоря, к этому времени все мальчики втайне уже начали мечтать о буерах, так что они по-спартански решили не покидать Якоба. К счастью, подул легкий северный ветер. Только бы нагнал их какой-нибудь покладистый шкипер, и, в общем, все устроится неплохо, думали они.

Питер махнул рукой, как только показался первый парус; но люди на корме даже не взглянули на него. Проехало трое ломовых саней, но они и так были перегружены. Потом стрелой пронесся красивый заманчивый буерок. Мальчики едва успели с надеждой взглянуть на него, как он уже скрылся из виду.

Отчаявшись, они решили поддерживать Якоба и как-нибудь дотащить его до ближайшей деревни. Но тут появился какой-то очень жалкий буер. Питер, почти не надеясь на успех, снял шапку и, размахивая ею, окликнул его.

Парус опустился, послышался лязг тормоза, и кто-то приветливо крикнул с палубы:

– Что вам нужно?

– Подвезите нас! – крикнул Питер и вместе со спутниками помчался что было силы догонять буер, остановившийся далеко впереди. – Подвезите нас!

– Мы заплатим за проезд! – заорал Карл.

Человек на палубе даже не взглянул на него, только пробормотал, что его судно не трексхейт. Глядя на Питера, он спросил:

– Сколько вас всех?

– Шестеро.

– Ну ладно… нынче праздник святого Николааса… полезайте! Молодой человек болен? – кивнул он на Якоба.

– Да… выбился из сил… бежал на коньках от самого Брука, – ответил Питер. – Вы едете в Лейден?

– Смотря какой будет ветер. Сейчас дует в ту сторону… Лезьте!

Бедный Якоб! Если бы в тот миг появилась будущая его супруга, самоотверженная госпожа Поот, готовая в случае нужды взвалить его себе на спину, ее услуги очень пригодились бы. Мальчикам едва удалось втащить толстяка в лодку. Наконец влезли все. Шкипер, попыхивая трубкой, поставил парус, поднял тормоз и сел на корме, сложив руки.

– Ой! Ну и мчимся же мы! – воскликнул Бон. – Вот здорово! Тебе лучше, Якоб?

– Гораздо лучше, спасибо.

– Ну, через десять минут ты будешь совсем молодцом. Тут чувствуешь себя птицей.

Якоб кивнул и заморгал глазами.

– Не засыпай, Якоб, ведь сейчас очень холодно. Заснешь, да, пожалуй, и не проснешься. Так вот люди и замерзают до смерти.

– Я не сплю, – сказал Якоб решительным тоном… и спустя две минуты захрапел.

Карл и Людвиг рассмеялись.

– Надо его разбудить! – крикнул Бен. – Говорю вам, это опасно… Якоб!

Я-а-а-а…коб…

Тут пришлось вмешаться капитану Питеру, так как остальные трое принялись помогать Бену потехи ради.

– Глупости! Не трясите его! Оставьте его в покое, ребята. Когда люди замерзают, они так не храпят. Укройте его чем-нибудь… Вот хоть этим плащом… Можно, шкипер? – И Питер оглянулся на корму, ожидая позволения взять плащ.

Шкипер кивнул.

– Так, – сказал Питер, ласково укрывая Якоба плащом. – Пусть поспит.

Проснется бодрым, как ягненок… Как далеко мы от Лейдена, шкипер?

– Не больше чем в двух трубках, – послышался из дымного облака голос – точь-в-точь голос джинна в волшебных сказках, – а пожалуй (пых! пых!), не больше чем в полутора трубках (пых! пых!)… если ветер не переменится (пых! пых! пых!).

– Что он говорит, Ламберт? – спросил Бен, приложив к щекам руки в варежках, чтобы защититься от резкого ветра.

– Он говорит, что мы в двух трубках от Лейдена. Почти все лодочники здесь на канале измеряют расстояние временем, которое тратят на курение одной трубки.

– Какая нелепость!

– Слушай, Бенджамин Добс… – отпарировал Ламберт, неизвестно почему возмущенный спокойной улыбкой Бена, – слушай, у тебя привычка называть почти все, что ты видишь по сю сторону Немецкого моря, «нелепым». Тебе, может быть, нравится это слово, но оно не нравится мне. Уж если говорить о нелепостях, вспомни один ваш английский обычай: когда лондонский лорд-мэр вступает в должность, он считает гвозди на лошадиной подкове, чтобы показать свою ученость.

– Кто тебе сказал, что у нас есть такой обычай? – воскликнул Бен, и лицо его тотчас же сделалось серьезным.

– Я это знаю, вот и все… Никто мне не говорил, и говорить незачем: об этом написано во многих книгах, и это правда. Меня удивляет, – продолжал Ламберт с невольным смехом, – что ты пребываешь в блаженном неведении тех нелепостей, каких много на твоем участке географической карты.

– Хм! – фыркнул Бен, удерживаясь от улыбки. – Когда я вернусь домой, я наведу справки об этом обычае. Тут, наверное, что-нибудь да не так…

У-у-у-у, как быстро мы несемся! Ну и прелесть!

Чудесное это было плавание или поездка – не знаю, как правильнее назвать. Пожалуй, лучше всего сказать «полет»; ведь мальчики чувствовали себя примерно так, как Синдбад[38], когда он, привязанный к лапам птицы Рох, мчался в облаках, или как Беллерофон[39], когда он несся в воздухе на спине своего крылатого коня Пегаса. Но все равно, «плыли» они, «ехали» или «летели», – все окружающее мчалось мимо них назад, и не успели они хорошенько передохнуть, как сам Лейден с его островерхими крышами уже понесся им навстречу.

Когда впереди показался город, пришлось будить спящего. Этот трудный подвиг все-таки как-то удалось совершить. И тут предсказание Питера исполнилось: к Якобу вернулись и силы и прекрасное настроение.

Шкипер слабо сопротивлялся, когда Питер, горячо благодаря его, попытался сунуть несколько серебряных монет в его жесткую коричневую ладонь.

– Видите ли, молодой человек, – сказал он, отдернув руку, – одно дело заниматься извозом, другое – оказать любезность.

– Я знаю, – сказал Питер, – но ваши сыновья и дочки будут просить сластей, когда вы вернетесь домой. Так купите им конфет во имя святого Николааса.

Шкипер усмехнулся:

– Что правда, то правда: ребятишек у меня целая куча, хватит всю лодку загрузить. Вы мастер угадывать.

И узловатая рука протянулась вперед, как будто невольно, но – ладонью кверху. Питер поспешно положил в нее монеты и отошел.

Вскоре парус поник. Заскрежетал тормоз, рассыпая вокруг лодки целую кучу ледяной пыли.

– До свиданья, шкипер! – кричали мальчики, забирая свои коньки и по одному соскакивая с палубы. – Большое вам спасибо!..

– До свиданья! До сви… Стойте! Эй! Стойте! Отдайте мой плащ!

Бен осторожно помогал Якобу перелезть через борт.

– Что он кричит, этот человек?.. Ах, понимаю, у тебя на плечах