Первая жертва - Рио Симамото

за поворотом направо будет остановка. Если сядете там на автобус, сможете доехать прямо до станции.

Поблагодарив его, мы начали поспешно собираться. Пока мы обувалась в прихожей, до этого сдержанный Намба вдруг выпалил:

– Мои рисунки все равно вам никак не помогут.

Я обернулась к нему и мягко возразила:

– Это важная улика, она может помочь спасти девочку с ваших набросков.

Он промолчал. Мы с Цудзи оставили ему свои визитки и, поклонившись, вышли на улицу, где все еще бушевала метель. Вокруг не было ни души. Мы встали на пустой остановке, холод пробирал нас до костей. Я глубоко выдохнула, выпустив облачко пара, и как раз в этот момент подошел автобус. Мы сели в него, но через какое-то время заметили, что едем не в ту сторону. За окном из-за снега почти ничего невозможно было разглядеть, и сначала нам показалось, что это та же дорога, по которой мы ехали в мастерскую, но, когда впереди выросли горы, стало ясно – что-то не так.

Сидевший рядом со мной Цудзи стал извиняться, в голосе его звучало беспокойство. Видимо, его тоже поглотили мысли о занятиях Наото Хидзириямы, и он не заметил, как мы сели не в тот автобус.

– Ничего страшного, – ответила я, глядя на заснеженную горную дорогу сквозь запотевшее стекло автобуса, и добавила: – Кажется, там дальше достопримечательности. Давайте сойдем у них. Наверняка кто-то будет ехать на машине в сторону станции, попросим нас подвезти.

Я закашлялась и достала из сумки медовый леденец: из-за сухого воздуха в салоне горло пересохло. Когда я закончила его рассасывать, автобус прибыл на конечную остановку. Мы вышли. Осторожно вдыхая холодный воздух, я стала разглядывать снежный пейзаж.

Это было небольшое горное поселение. По обеим сторонам расчищенной от снега дороги виднелись ряды треугольных крыш традиционных японских домов в стиле гассё-дзукури. Казалось, время здесь перестало идти еще сотни лет назад. Небо до самого горизонта было затянуто туманом, а вершины заснеженных гор растворялись в облаках; и только пронизывающий холод напоминал, что эти фантастические виды – не плод моего воображения. Редкие туристы перемещались между кафе и музеем.

– Я и не знал, что есть такое место, – выдохнул Цудзи, засунув руки в карманы пуховика.

– Я тоже.

Царившие здесь тишина и спокойствие отогнали мысли о рисунке Канны в альбоме Намбы на второй план.

– Пойду спрошу, можно ли здесь сесть на автобус в сторону города или вызвать такси, – сказал Цудзи, выдыхая облака белого пара, и быстро ушел по заснеженной дороге.

Я решила немного пройтись. Передо мной тянулась тропинка, по обе стороны от нее возвышались стены снега, уходящие вдаль. Казалось, весь мир поглотила сверкающая белизна, и нет больше ни Гамона, ни Масатики, ни Касё… Только стеклянный взгляд маленькой Канны стоял перед глазами. К реальности меня вернул голос Цудзи:

– Автобус, на котором мы приехали, скоро будет возвращаться в город.

Обратно мы какое-то время ехали в тишине. Я ужасно устала, глаза слипались: меня вымотала прогулка по заснеженной дороге, еще и разговор с Намбой оставил после себя неприятный осадок.

– Госпожа Макабэ, можно вопрос? – робко спросил Цудзи.

Я подняла взгляд.

– Конечно.

– Как вы считаете… – тихо начал он с явным волнением. – Я хочу сказать… Сначала я подумал, что все, что мы услышали от Намбы про эти уроки рисования, совершенно неэтично и наверняка ужасно сказалось на ментальном здоровье Канны, но…

– Но?

– Как вам кажется, это действительно было так уж аморально? Ведь моделей расположили так, что Канна касалась мужчины только спиной, его обнаженное тело она не видела, ни в позе, ни в физическом контакте нет никакого сексуального подтекста. По сути, Канна была просто частью композиции. Тогда насколько участие в занятиях отца могло травмировать ее психику? Увидели бы присяжные что-то неподобающее в рисунке, который показал нам Намба?

Я хотела ответить сразу, но мысли помутнели, как застоявшаяся вода. Я прикрыла глаза, пытаясь вернуть себе ясность ума, и ответила:

– Простите, я бы хотела немного вздремнуть. Давайте продолжим этот разговор попозже.

Когда мы добрались до города Тояма, его тоже уже засыпало снегом. Огни магазинов, разбросанных вдоль улиц, проступали во мраке. Становилось все холоднее. Мы зашли в небольшой ресторанчик с яркой вывеской и расположились за барной стойкой. Я почувствовала, что наконец могу выдохнуть.

– Тяжелый выдался денек, – заметил Цудзи, вытирая руки влажным полотенцем. По всей видимости, он тоже был рад, что наши приключения на сегодня закончилась.

– Да, это точно, – согласилась я и отпила пива из стакана, который принес мне официант. У меня пересохло в горле, поэтому пиво показалось очень вкусным.

Мы на время оставили разговор о Канне и, наслаждаясь закусками, обсуждали увиденные нами сегодня красоты: горы, дома в стиле гассё-дзукури… Вдруг у меня зазвонил телефон, и на экране высветился незнакомый номер. Извинившись перед Цудзи, я поднесла к уху мобильный. Из трубки раздался голос, который я совсем не ожидала услышать.

– Простите, что я так внезапно… Это Юкари Кояма.

– Да, слушаю, – сказала я, вставая из-за барной стойки, а затем отошла к туалету в дальней части зала и, прислонившись к стене, спросила: – Что случилось?

– Анно исчез.

На пару секунд я потеряла дар речи, а потом переспросила:

– Как исчез?

Всхлипывая, Юкари ответила:

– Еще раз простите за беспокойство. У нас с женихом практически все друзья общие. Если они узнают про мою измену, то сразу расскажут ему, тогда никакой свадьбы не будет. Но я не могу держать это в себе… Вдруг с Анно что-то случилось?

Девушку переполняли чувство вины и стыд за то, что она решила побеспокоить меня своим звонком.

– Не волнуйтесь так, – попыталась успокоить ее я.

Мимо меня прошло несколько официантов с тарелками в руках. Я слегка поклонилась им и тихо продолжила:

– Я и сама переживаю за ваши отношения. Расскажите подробнее, что случилось.

– Простите, – снова извинилась она дрожащим голосом.

– Так что с Касё?

– Он не берет трубку. Сначала я подумала, вдруг что-то случилось на работе, и позвонила в офис. Я ведь уже оттуда уволилась и не знаю, как там теперь обстоят дела. Но мне сказали, что он взял отгул. Может, конечно, он и правда заболел, но Анно очень любит свою работу, вот так взять и не прийти – очень на него не похоже. Вот я и забеспокоилась.

– Но почему вы решили, что непременно случилось что-то серьезное? Вы с ним поссорились?

Юкари некоторое время молчала.

– Понимаете, – наконец произнесла она, – позавчера вечером, когда у меня дома был жених, мне позвонил Анно. Я не смогла ответить. А потом с балкона увидела внизу фигуру, очень похожую на него. Этот человек удалялся прочь от моего дома. Хотя я до сих пор точно не знаю, был ли это на самом деле он…

– Ого, – вырвалось у меня. – Да, теперь я понимаю ваше беспокойство. Я тоже попробую с ним связаться.

– Извините,