Сказание о Ли Лань - Мия Моцзинь

подготовкой к празднику Го, а за тренировками и медитациями. Она и думать забыла о проблемах сестры и ее родственницы по линии мужа. Изредка Ли Сюэ появлялась дома и в художественной мастерской, но, казалось, старалась избегать общества младшей сестры.

– Ее характер изменился, – произнес дедушка Чэнь, приложив чашку к губам.

Ли Лань сидела рядом на кане, в одной руке держала кисть, а в другой – бумажный талисман. В провинции Дун мягкая зима, и снег был редким явлением, в отличие от севера империи. Однако дедушка каждый год нагревал кирпичный кан. Печь представляла собой большое место для лежания, а внутри скрывала глиняные трубы с горячей пурпурной бай-ци. В детстве сестры любили играть в карты до поздней ночи и просили дедушку приносить еду только в комнату с каном.

– Без Сяо Сюэ грустно стало сидеть на печи, – добавил дедушка и вздохнул.

– Это заклинание молчания, – произнесла Ли Лань, взглянув на камень для туши. – Почти не осталось, нужно растереть новую. Только одного талисмана не хватает до трехсот. Дедушка, я ведь стала лучше рисовать узор заклинания? Можно сегодня отдохнуть?

Она не была глупой, догадывалась, что секреты Ли Сюэ могли быть связаны с таким же возвращением из будущего. В них обеих текла кровь избранной семьи Ли из клана Ши. Сестра была хитрой и изворотливой. Мысль о том, что она тоже знает будущее, возможно, иное будущее, не давала ей покоя. «Но придется смириться».

– Хорошо, – ответил дедушка, накрыв фарфоровую чашку крышкой. – Но вместо отдыха я попрошу тебя сходить в поместье магистра Архива. В этом году он пригласил нашу семью на банкет в честь праздника Го. Каждый год он так делал просто потому, что его отец, магистрат, уважает меня. Я каждый год отказывался, но нам, чтобы получить для тебя место в управлении городской стражи, нужно начинать появляться в обществе.

– Понимаю, – кивнула Ли Лань. – Что я должна буду отнести?

– Мой пейзажный свиток по случаю празднования. Не забудь надеть верхнее одеяние из плотной ткани. На улице, хоть и снег не падает, все же похолодало.

– Изменения в погоде в нашей провинции уже начались. Слышала, что сакральные птицы покидают лес рядом с Хаохэ…

– Сяо Лань, давай не будем это обсуждать здесь.

– Хорошо, дедушка. Я тотчас же переоденусь, чтобы выполнить ваше поручение.

Надев зимнее одеяние и проверив надежность веревки на свитке, девушка остановилась у дверей во внутренний двор. Золотые кусочки Старейшин прятались за густыми облаками в сером небе. Каждый раз, не видя солнечных лучей, она чувствовала грусть, и тяжесть сковывала сердце. С последней встречи с Гоу Ичэном прошло уже несколько месяцев, он писал разные пустяковые письма. «Но снова увидеть его лицо и улыбку было бы…»

Трель. Трель.

Колокольчик на арт-веере весело подпрыгивал, знаменуя появление нового письма. Ли Лань развернула веер, когда на темной ткани прорисовались белые слова:

Гоу Ичэн. Что делаешь, Ли Лань? Питаешься хорошо? Можешь представить, кое-что особенное есть у меня для тебя.

Она нахмурила брови, вспоминая, что в будущем у них не было особенных встреч. После переписки они встретились только в армейском тренировочном лагере. Не успела она придумать ответ, как пришло следующее письмо:

Гоу Ичэн. Хочу тебя увидеть! Только о тебе и думаю все эти дни. Ай-я, скажешь, что я дурачусь? Вовсе нет. Не буду томить. Слышал, в доме вашего магистра Архива будет банкет в конце года. Даже видел твою семью в списке заверенных гостей. Поскольку появление второго сына из благородной семьи Гоу может привлечь навязчивое внимание, я приду туда как один из музыкантов с темной повязкой. Нет, не говори, что это глупость! Мы с Лу Дуном уже все продумали! Покрасим мои волосы. Это временно. Повязку он мне тоже нашел, поговорил с ребятами из приглашенных актеров, к тому же все актеры будут в масках. Моя пипа станет усладой для ваших ушей, юная госпожа Ли. И не смейте меня отговаривать!

Все дети любили праздники, а особенно такие, когда можно было отведать зимние сладости и поиграть с соломенными фигурками императора и императрицы. Тридцать первого числа двенадцатого месяца главный двор поместья магистра Архива внутренних и внешних рек наполняли детский смех и звуки музыки. Глаз радовали пурпурно-белые украшения, желудок – запах и вкус изысканных кушаний, а роскошь и блеск одеяний гостей долгое время занимали разговоры.

Волосы Ли Лань были собраны серебряным украшением с цепочками и цветами, по бокам свисали уложенные пряди. По словам дедушки Чэня, ее мать любила носить такую прическу. С тех пор как рассказал правду о родителях, она старалась узнать больше нового об их жизни. Но старый господин Ли принимал суровый вид главы ордена Хэй Ань и говорил, что тренировки важнее.

В пурпурном одеянии с рисунком благородства и сдержанности – белых вышитых орхидей – Ли Лань приветствовала гостей. Несмотря на то что уже стемнело и слуги зажгли свечи в фонарях и в факелах, она так и не увидела Гоу Ичэна. Не было видно также Ли Сюэ и самого магистра Архива.

– Дорогой господин Ли, – начал господин Ню, наливая вино. – Мне жаль, что господин магистрат вынужден провести этот праздник Го в Небесной столице за чиновничьими делами, – он задержал кувшин в воздухе и поднял взгляд на девушку. – Дорогая барышня Ли, не окажете мне услугу? Найдите, пожалуйста, моего нерадивого сына. Он должен быть у западных лунных ворот в Саду наслаждения сливами. Моя прелестная жена сейчас беседует в комнате жены господина магистра Архива, всех слуг с собой забрала. Знаете, а она помогала с украшениями поместья. Как вы их находите?

– Украшения прелестны, господин Ню, – улыбнулась она и поклонилась. – Я выполню вашу просьбу и найду вашего сына. Прошу откланяться.

Она никогда не умела льстить.

Отойдя на приличное расстояние от банкетных столиков, она цокнула языком. Этот начальник стражи мог бы послать любого слугу. Они тут все равно вокруг слоняются с кушаньем и вином. «Выходит, он намеренно отправил именно меня».

Дорога до Сада наслаждения сливами заняла меньше четверти благоухающей палочки благодаря указаниям служанки, у которой Ли Лань спросила дорогу. Зимой сад выглядел одиноким, несмотря на украшения, а факелы, воткнутые в землю, освещали устойчивые к холоду кустарники и травы. Почти у самых лунных ворот был выкопан маленький пруд, а на плоском камне спиной сидела высокая фигура в доспехах городской стражи. В руке он крутил деревянный стаканчик, прикрытый тарелочкой. Треск говорил о том, что игральные кости подпрыгивали внутри.

Ли Лань хотела окликнуть человека,