Собака снова человек! - Сергей Платов

Услышав такое, премьер-боярин бросил на меня победный взгляд. Однако Феликлист продолжил:

— Но и оставаться Даромиру в темнице без колдовской силы было бы глупо. На воле он смог бы принести значительно больше пользы, даже не вступая в прямое противостояние с Сантаной.

Теперь настала моя очередь победно смотреть на Антипа.

— Так что делать-то? — первой не выдержала Селистена. — Бежать или оставаться?

— Пусть Даромир бежит, но всё-таки останется, — радостно сморозил полную глупость Феликлист.

— Сам-то ты понял, что сказал? — осторожно поинтересовалась боярышня.

— Конечно, понял! — не сдавался князек. — Ему надо бежать, но так, чтобы все считали, что он всё еще здесь сидит.

— Знаешь, я, пожалуй, возьму свое обещание не царапаться назад, — философски бросила Селистена и сделала шаг вперед.

— Только без рук! — крикнул Феликлист и почему-то спрятался за моей спиной. Уже из своего укрытия он спросил у меня: — Как ты мог влюбиться в эту злюку?

— Не знаю, — честно признался я.

— И не сметь прятаться за Даромиром! — взвилась моя мелкая и попыталась выскрести Феликлиста из-за моей широкой спины.

В связи с тем что князек категорически отказался покинуть свое убежище, а даже наоборот, вцепился в меня мертвой хваткой, в камере тотчас образовалась куча-мала. Кто-то умудрился наступить на мирно лежащего в уголке Шарика. Верный пес, несмотря на всю его любовь к роду человеческому, был решительно против такого отношения к себе, о чем тут же поведал окружающим мощным рыком.

Все мы, словно по команде, замолчали и уставились на Шарика — тот даже смутился и прижал уши.

— Как это ты сказал? — первая опомнилась Селистена. — Чтобы он бежал, а все думали, что он остался в темнице?

— Да, — подтвердил Феликлист, с явной неохотой отцепляясь от меня.

А почему это моя благоверная переводит свой лучистый взгляд с меня на Шарика и наоборот? Странно… И вдруг меня посетили смутные сомнения. А спустя мгновение и верный пес стал проявлять признаки беспокойства.

— Дорогая, ты же не думаешь, что я…

— А почему бы и нет? — пожала плечами мелкая. — Тебе не привыкать.

На этот раз напомнила о себе Золотуха. Рыжая псина поднялась с пола, встала между мной и Шариком и предупредительно зарычала.

— Вот видишь, ей тоже такой поворот не нравится.

— Зато это тут же снимает массу проблем, — завелась солнечная и яростно принялась продвигать задуманное в жизнь. — Ну сам посуди: ты окажешься на воле, а Сантана будет считать, что продолжаешь сидеть здесь. Таким образом, твои руки будут развязаны, и ты покажешь этой облезлой кошке, кто действительно хозяин в Кипеж-граде. Сам же говорил, что теперь для колдовства тебе руки не нужны!

— Но, солнышко, мне больше нравится быть человеком, — попытался сопротивляться я.

— Не капризничай, Дарюша. Ты мне в человеческом обличье тоже больше нравишься, но если так надо для дела, готова потерпеть.

— Р-р-р, — сказал свой веское слово Шарик.

— Шаричек, родной, маленький мой, — пошла в атаку Селистена и принялась обхаживать своего лохматого друга. — Надо так, понимаешь? Ну побудешь немного человеком, отдохнешь тут, а мы быстренько разделаемся с нехорошей тетей и вернем тебе твою чудесную шкуру.

— Ав! — высказала свое неудовольствие происходящим Золотуха.

— Да ладно тебе, — отмахнулась от мокрого носа боярышня. — Ничего с твоим Шариком не сделается, да ему и не впервой.

— Слушай, ты так говоришь, как будто я уже согласился, — возмутился я.

— А разве нет? — удивилась Селистена. — Может, ты просто не в состоянии сделать так, чтобы вы поменялись местами? Так и скажи и не морочь мне голову!

— Почему не в состоянии? Не так это и сложно. Всего одно заклинание — и я в его шкуре, а он соответственно в моей.

— Ну и прекрасно, колдуй быстрее.

— Что, так сразу?

— А чего тянуть-то? Времени-то у нас практически не осталось!

— Не осталось, — подтвердил Феликлист.

Тут я крепко задумался. С одной стороны, Селистена, безусловно, права. Я окажусь в городе, причем со всем моим арсеналом колдовства, а так как Сантана будет уверена, что я нахожусь в темнице, то перспективы партизанских действий открываются весьма заманчивые. Представив, как я могу развернуться на свободе, я невольно злорадно улыбнулся.

Хотя, с другой стороны, становиться опять собакой мне не хотелось. Уж больно мне нравится быть человеком. Ходить на двух ногах, есть сидя в кресле, целоваться с Селистеной… Да мало ли что еще можно делать.

— Зато ты сможешь спать со мной в одной комнате, — так, между делом, невинным голосом мурлыкнула Селистена.

— Дочка! — не выдержал доселе молчавший Антип.

— А что тут такого, батюшка? — хлопая ресницами, спросила Селистена. — Это же для конспирации.

Хм, может это действительно не такая плохая мысль. Стану собакой, выслежу Сантану, дождусь, пока она останется одна, изничтожу ее быстренько, и домой. Когда мы избавимся от Сантаны, заклятие исчезнет само собой, и я, естественно, буду полностью реабилитирован. Ну а дальше всё как обычно: восторженные горожане, искренняя благодарность Бодуна и прочее и прочее. А если учесть тот фактик, что я этим самым еще и спасу будущего тестя (а он тогда будет вынужден мне быть благодарным за это всю оставшуюся жизнь), то картина вырисовывается вполне сносная. Что ж, если так, то можно денек и в собачьей шкуре побегать. Тем более что действительно не привыкать.

— Ладно, так уж и быть, — наконец решился я. — Собака снова человек!

Ответом мне послужила вся гамма человеческих и собачьих эмоций. Больше всего мне, конечно, понравился радостный визг и поцелуй Селистены, а меньше всего предупредительный оскал Золотухи. И чего она так реагирует? Вона даже Шарик смирился со своей судьбой.

Для удачного колдовства вся наша компания выбралась в коридор. Всего один шаг за пределы нашей камеры — и я ощутил, чего был лишен всё это время. Я буквально до краев наполнился колдовской силой. Ну держись, Сантана, Даромир-Шарик снова в строю!

Заклинание было не очень простым, но и не шибко сложным. Во всяком случае, с моим нынешним уровнем никаких проблем возникнуть не должно. Я вспомнил формулу, мысленно проговорил ее, сделал нужный пасс рукой и протянул руку к Шарику. Для точного воплощения задуманного очень важен личный контакт с напарником.

В тот момент, когда я дотронулся до пса, привычно шарахнуло, и нас окутало облако пара. Правда, в последний момент мне показалось, что кто-то оттолкнул от Шарика мою руку, но, наверное, это от напряжения.

Так, посмотрим, что со мною стало. Лапы, когти, хвост, вроде всё в порядке. Разве только цвет… Почему-то мне казалось, что Шарик несколько темнее. Ну да ладно, окрас в нашем деле вещь не главная.

Тут я решил взглянуть на того, с кем мы обменялись шкурами. Как-никак в мою оболочку Шарик попал впервые, мало ли как он среагирует? Стоп! А почему это Шарик собственной персоной стоит напротив меня и удивленно таращится? Так с кем же я поменялся телами? Вот он (ну в смысле я) стоит напротив и так же удивленно на меня смотрит.

Жуткая по своей сути догадка посетила меня, и на этот раз мне поплохело по-настоящему. Так вот кто влез между мной и Шариком в самый ответственный момент. Золотуха! Это она отпихнула меня носом от своего ненаглядного. Так, значит, она теперь во мне, а я…

Когда я понял, что произошло, мое сознание благополучно покинуло меня, и я затаился в глубоком обмороке.

Очнулся я не сразу, очень уж мне не хотелось возвращаться к жесткой действительности. Но под грубым физическим воздействием Селистены на мою нежную сущность, иначе — в результате бесцеремонного тормошения я был вынужден прийти в себя, тем более что моя ненаглядная уже собиралась вылить на меня остатки медовухи, а такого вандализма я допустить никак не мог.

Вынужденный крайними обстоятельствами, я открыл глаза, и первое, что я увидел в этот момент, оказался я. Тьфу, ну то есть не я, конечно, а только моя человеческая оболочка, в которую так нагло влезла коварная Золотуха. Ну, это вообще ни в какие ворота не лезет, это вам не проходной двор какой-то, а физическая сущность великого колдуна, грозы спиногрызов и прочее, прочее. Сейчас просто не время перечислять все свои титулы.

И я со всей ответственностью заявляю, что не позволю кому попало занимать место, которое я по великой дружбе собирался доверить Шарику. Вот Шарик — совсем другое дело, он вообще мне близок по духу. Мы с ним в некотором роде коллеги, оба кобели. Хотя я, конечно, бывший, но от этого суть не меняется.

— Ну что, очухался? — справилась о моем здоровье Селистена, держа в руках кувшин с остатками медовухи.

— Люди добрые, да что же это делается?! — завопил я. — Средь бела дня, можно сказать, при всём честном народе непонятно кто вмешивается в тонкий процесс колдовства. Уйди, кому говорю!