Киндрэт (Тетралогия) - Наталья Турчанинова

Тхорнисх внимательно следил за ним через зеркало. Вот — распахнул дверь. К его ногам упали тела. Мертвая девушка в объятиях мертвого асимана. Охотник и жертва, соединенные незримой смертью. Весьма символично. Эдгар Алан По, с которым нахттотер пару раз вел непринужденную беседу, наверняка написал бы по этому поводу великолепный рассказ, наполненный мистикой и ужасом. Он знал толк в таких вещах. Чувствовал потустороннее. «Незримое», как он это называл. Но в отличие от кадаверциан-некромантов, работающих с мертвечиной, человека завораживало волшебное мгновение перехода живого в неживое, угасание, тление. Беспомощное трепыхание души до того самого мгновения, пока не оборвется тонкая ниточка, связывающая ее с телом. То, что занимало самого Миклоша. Жаль, Эдгар умер, слишком испугавшись того, что узнал. Талантливый был писатель… Впрочем, следует справедливости ради отметить, что талант его смог развиться лишь под воздействием гения главы клана Нахтцеррет, открывшего смертному чарующую магию смерти…

Голос даханавара заставил очнуться от воспоминаний.

— Асиман?

— В точку, — ухмыльнулся господин Бальза и встретился взглядом с воспитанником Флоры. Ему ужасно нравилось злить этого недотрогу.

— Почему ты убил его?

— Это мое дело. — Нахттотер закрыл воду. — Если Амир ар Рахал спросит вежливо… Я подумаю над ответом.

— Ты только что нарушил Договор…

— Я не заключал договоров с Даханавар! — отрезал глава клана. — Тхорнисхи могут убивать блаутзаугеров, если это в интересах клана. Разговор окончен.

Он скорее догадался, чем почувствовал, что телепат пытается проникнуть в его воспоминания. Внутренне усмехнувшись, Миклош ослабил щит и подумал о мальчишке, который совсем недавно сидел за одним столом с этой приставучей мухой. Очень живо представил, как впивается пальцами в глаза того щенка, раздирает ему лицо так, что плоть слезает с костей, а затем впивается в трепещущую шею, грубо разрывает ее и жадно глотает кровь, стараясь причинить умирающему как можно больше боли.

От увиденного телепат содрогнулся и отпрянул. В его глазах горела неприкрытая ненависть.

— Так-то лучше, — мягко произнес нахттотер. — Не стоит лезть в чужую голову, иначе у тебя есть шанс на ткнуться на очень специфичные мечты.

— Если с ним хоть что-то случится, ты, ненормальный садист…

— То что? Что ты мне сделаешь, даханавар? Без приказа Старейшин — ничего. Они крепко держат тебя на поводке. Ты — кукла в этом женском царстве. Пока мормоликая не скажет прыгать, ты не прыгнешь. Так что твои угрозы по меньшей мере смешны. Впрочем, мне нет дела до твоего щенка. Я предпочитаю другой вид развлечений и пищи. Советую тебе вернуться к своему другу как можно скорее. Тела могут обнаружить, а тебе ведь не нужны неприятности с полицией? Доброй ночи, брат.

Он подошел к убитым и протянул руку ладонью вниз.

— Пришла к ним Смерть с лицом прекрасным и юным. Уводила в сады благоухающие, и каждый шаг снимал покровы с их тел.

В оригинале, помнится, говорилось «снимая покровы с их душ», но господин Бальза любил импровизировать.

Трупы стали разлагаться. Кожа на них запузырилась и потекла, обнажая мышцы. Кое-где проступили кости. В воздух взметнулось смрадное облако.

Даханавар отодвинулся к стене, Миклошу было приятно видеть гримасу омерзения, проступившую на его лице.

— Мы с твоим приятелем кадаверцианом почти братья. — Миклош добавил напряжения в «Волну Танатоса», исходящую из ладони. — Только он управляет мертвой плотью. Превращает мертвое в живое. А я совершаю обратный переход — из живого в мертвое.

На месте тел остались скелеты. А потом и кости рассыпались в труху, не выдержав разрушительной магии тхорнисха. Через минуту на полу виднелись лишь два неровных пятна.

Миклош медленно опустил руку, наслаждаясь видом бледного до зелени лица телепата. Видимо, слабенькое заклинание уничтожения произвело слишком сильное впечатление на этого чистоплюя.

— Что, даханавар убирают тела другим способом? Ах да, вы же не убиваете.

Не дожидаясь ответа и больше не обращая внимания на сенсора, он вышел из туалета. Подружки покойницы уже начали волноваться. Еще немного и они пойдут проверить, что случилось с девушкой. В клубе делать больше нечего. Пора уходить.

Продравшись сквозь вал музыки и толпу танцующих овец, он покинул клуб. Удивительно. На этот раз воздух улицы не казался столь удушающе-вонючим. Зазвонил телефон.

— Ну кто еще?! — Настроение вновь стало портиться с катастрофической скоростью.

— Алло! Миклош? Надо поговорить, — раздался голос руководителя клана Вьесчи.

— Я сегодня только и делаю, что говорю. Уже устал разговаривать. Если хочешь говорить, заведи себе психоаналитика.

Рамон не придал значения невежливости нахттотера. Первое для негоцианта — бизнес и только потом манеры. К тому же вьесчи давно успел привыкнуть, что, когда тхорнисх говорит по телефону — он груб и чрезмерно язвителен.

— Нам следует встретиться.

— Не сегодня.

— Тогда завтра. Думаю предложить выгодный контракт для твоего клана.

— Хорошо. Йохан с тобой свяжется.

Миклош с раздражением бросил телефон в карман плаща. Перешел дорогу. Водитель уже стоял рядом с услужливо распахнутой дверью.

— Не надо. Отправляйся домой. Я проедусь на метро.

Не обращая внимания на опешившего шофера, он пошел к ближайшему входу в подземку. Сегодня господину Бальзе хотелось развлечений и крови. Он едва сдерживал свой голод. До конца ночи было далеко, так что можно успеть совместить и то и другое.

Сказать, что Миклош Бальза ненавидел метро, — это значит ничего не сказать. Он был там только один раз и едва не умер от людской вони.

Сейчас до закрытия подземки оставалось не больше двадцати минут. Нахттотер спустился по эскалатору. Людей было мало, пришлось бродить по перрону больше пяти минут, прежде чем подошел поезд.

Он с презрением изучил синий вагон и вошел внутрь. Опасаясь заразиться какой-нибудь неизвестной дрянью и стараясь не касаться руками поручней, сел на сиденье. Кроме него здесь ехала лишь целующаяся парочка и спящий бомж.

— Отличное соседство, — с иронией в голосе пробормотал Миклош, но на следующей остановке не вышел.

Он стойко доехал до конечной и только тогда поднялся в город.

Это оказался рабочий район. Не трущобы, конечно, но ничего хорошего. Особенно для чужаков, шляющихся здесь глубокой ночью. Обогнув по широкой дуге спавшего на асфальте пьяного, нахттотер углубился в переплетение строек, гаражей и обшарпанных старых пятиэтажек.