Студент 2 (СИ) - Советский Всеволод

И я сделал жирную точку в тетради под план-конспектом.

И тут же в комнату ввалился Витек.

По его разочарованному виду ясно было, что предвкушение еще одной страстной ночи жестко обломилось. Что он мгновенно подтвердил матерной тирадой, обращенной, судя по всему, к мирозданию, которое я только что одобрял за справедливость.

Витек, похоже, был иного мнения.

— Не грусти, коллега! — я захлопнул тетрадь. — Не всегда мечты сбываются. И вряд ли завтра конец света!

Шуткой я хотел подбодрить соседа, но вышло не очень.

Витек плюхнулся на свою койку. Сетка взвизгнула. Он еще раз нехорошими словами высказался в адрес бытия, после чего перешел на персональные диатрибы. Главным объектом критики стала Люба, которая сурово пресекла жаркие мечты влюбленных, велев гостю «катиться колбаской по Новой Спасской». Поводом стало то, что им, то есть всему населению 312-й комнаты необходимо «подтянуть геометрию», по ее, Любиному выражению. И она в самом деле достала с полки задачник по тригонометрии, шваркнула на стол. Тут же прозвучало и предложение отправиться по условной Новой Спасской. Пришлось подчиниться.

— … вот трахома, а⁈ — возмущался Витек. — Она же ни в алгебре, ни в геометрии ни в зуб ногой, умеет только на балалайке своей трындеть! А тут приспичило, смотри-ка!..

— Ну это как минимум логично, — рассудил я. — Я вон тоже за химию взялся. Первое сентября на носу.

— А! — отмахнулся Витя. — Знаю я это первое сентября. Это она потому, что я к Таньке пришел. Обзавидовалась вся. Вот скажи, как шилом в жопу ткнули! Злая, как черт собачий. А эти две дуры, Танька с Ксюшкой, ей и слова сказать не могут. Ссутся!

Конечно, я так слегка прикинул, что Любина грубость может быть как-то связана с нашими с ней отношениями. Женская непредсказуемость известна: на ровном месте может разобидеться, ожесточиться… И сама ведь толком не поймет, зачем психует.

Впрочем, заниматься психоанализом мне сейчас было совсем не с руки. Я без труда отбросил эту тему.

Витек еще поупражнялся в заочной полемике, а я старался его утешить, главным образом напирая на «все течет, все меняется»:

— Завтра же изменится, вот увидишь.

Тут он пресекся, с недоверием глянул на меня, но промолчал, видимо, вспомнив мою способность рулить событиями. Я сделал значительное лицо:

— Утро вечера мудренее. Химией займемся? — и положил руку на учебник.

Витька сделал устало-кислую рожу:

— Не-е, Базилевс… Устал я что-то, да и пиво сказывается.

Почему пиво не сказалось на желании взгромоздиться на Татьяну?.. — завертелся на языке вопрос, но я, конечно, промолчал. В конце концов, у каждого человека есть свои слабости и тайны.

— Хорошо, — кротко согласился я, и остаток вечера прошел в благостном безмолвии. Поскольку Витек завалился на кровать и через две минуты сонно засопел, а я удовольствием взялся штудировать учебник, освежая в памяти знакомое, но позабытое. Все-таки химия — интереснейшая вещь! Я погрузился в книгу не хуже, чем в «Братьев Карамазовых» и лишь, ощутив веяние сна, отложил ее и погасил свет.

Сновидения ко мне пришли неясные, но хорошие. Бодрые такие. Пространства, залитые летним светом, и я мчусь по ним чем-то между стремительным бегом и бреющим полетом, точно гравитация для меня ослабла вполовину. Куда несусь — не знаю, но весь настрой решительный, победный: цель ясна, я пру к ней напролом, ничто и никто меня не остановит!..

С тем и проснулся. Уже рассвело, ощущался осенний холодок. Небо в окне бледное-голубое, обещавшее день теплый, но уже не жаркий…

Я вскочил, растолкал Витьку, мы в темпе позавтракали, болтая о пустяках. По обыкновению к нам заглянул Саша, и я вмиг тормознул его:

— Саня, постой! Присядь, время есть. У нас к тебе дело.

Он присел. Я быстро и четко изложил ему суть нашей просьбы, завершив речь так:

— Ну и в знак нашего к тебе уважения просим принять скромный подарок!

И вручил вишнево-золотистую пачку «Пэлл-Мэлл». Витек невольно скроил унылую рожу, но Саша, слава Богу, не увидел, так как сосед мой сидел у него за спиной.

— Спасибо, братцы, — рабфаковец улыбнулся. — Если от души…

— От всей! — заверил я.

— Спасибо, — повторил Саша. — Отличная штука.

— Наташку угостишь, — брякнул Витек вдруг.

— Обязательно, — вот тут Саша обернулся, посмотрел внимательно. Приподнял пачку: — Это я правильно понимаю, что из твоих фарцовочных операций?

— Ну да, — Витек смекнул, что крутить, вилять тут глупо.

— Слушай, Витя, — Саша повернулся к нему совсем. — Ты, конечно, парень взрослый. Морали я тебе читать не стану. Но по-дружески предупредить хочу. Ты со всем этим можешь доиграться до неприятностей. Из института вылетишь точно. Мы тебе помочь тебе уже не сможем. Вник?

Витек набычился:

— Да Сань! Я же так, понемногу. Вон, смотри, тебе хорошо… И всем хорошо…

— Не всем. Но дело не в этом. Оно, может, и хорошо. Но незаконно.

— Ну как это — хорошо, но незаконно!.. — решил поумничать Витька.

— Да вот так. Жизнь сложная штука. Бывает и так. Короче! Я тебя предупредил. А насчет подселения… Сегодня-завтра наши из совхоза вернутся. Ромка, Толян. Виталя. Ну, Виталька с нами в комнате, а этих двоих могу к вам сагитировать. Ребята нормальные, вы знаете.

— Годится, — тут же сказал я.

— Тогда добро! — Саша хлопнул себя по коленям, намереваясь встать, но вдруг спохватился:

— Да! Как же это я забыл… Сейчас как раз формирование групп идет. Это понятно?

— Конечно.

— Ну так вот: всего три группы. Примерно человек по двадцать пять. Мне в деканате уже намекнули, что в старосты рабфаковцев намечают…

Он сделал красноречивую паузу.

— Тебя в том числе? — подхватил я.

— Типа того, — он скромно улыбнулся.

— И можно в твою группу попасть? — я развил мысль.

— Если постараться.

Тут Саша продвинул мысль свою: на составление групп во многом влияет Юлия Михайловна. Можно даже сказать, что в основном она рулит этим процессом. У Саши к ней подход есть, но надо его освежать…

Он столь выразительно взглянул на меня, что я все сразу понял:

— Она курит?

— Нет.

— Ладно. Витек, сколько у тебя ручка стоит?

Я уже смекнул, что бесплатную утрату ручки приятель мой может и не пережить.

— А? — бестолково вытаращился Витек. — Чего?

— Хочу у тебя купить ручку фирменную.

— Ты⁈ Купить хочешь?..

— Я. Хочу купить.

— Зачем⁈

— Надо. Много вопросов лишних!

— Ну… тебе за трояк отдам. А вообще-то могу и за пятерку загнать! Это бизнес.

— Давай. Покажи, какие есть, сам выберу.

Саша усмехнулся, поняв, что к чему. Витек же, продолжая удивляться, полез в свои закрома, вытащил несколько нарядных шариковых ручек в разноцветных металлических корпусах. Я выбрал максимально «дамский» нежно-розовый цвет и сунул Витьке потрепанную зеленую трешку и монету-полтинник. Пятьдесят копеек то есть.

— Беру за три пятьдесят.

И тут же вручил ручку Саше:

— Это для Юлии Михайловны. Чтобы мы все в одной группе оказались.

— Постараюсь, — Саша взял ручку, полюбовался ею: — Да, это вещь! Думаю, ей понравится.

— А-а!.. — тут запоздало дошло и до Витька, и он встал в позу: — Блин, Базилевс! Да ты сказал бы по-нормальному, я чо, не понял бы⁈

Я жестко усмехнулся:

— Понял бы. После инфаркта. А я не имею права лишать Советский Союз потенциального инженера. Даже такого.

Саша расхохотался, а Витек всерьез обиделся:

— Да ладно!.. Не, ты бабки свои возьми обратно…

— Нет, Вить. Сделка есть сделка, все по чесноку. Я у тебя купил? Купил. С покупкой что хочу, то и творю. Все! Тема закрыта, пошли. Не опаздываем?

— Да пора уже, — Саша встал, кинул ручку в нагрудный карман.

У меня было мелькнула мысль — сказать, чтобы студентка Никонова тоже попала в нашу группу… но не стал. Нет. Не надо лишней информации.

— Идем, — я тоже встал.

Глава 17

По пути Витек еще слегка бубнил — как-то так царапнул его финт с покупкой ручки. Меня это в конце концов достало: