Панцирь - Андрей Гардеев

Понюхал.

– Кровь батара и питающие смеси, дхал, – пояснила Женщина недовольно. – Никто не думал вас травить.

Понятно, нарушил местный этикет. Хади ловко бы различал все эти потенциальные тонкости нутром – я же спланирован и произведен не для таких движений. И жалеть нет нужды. Впрочем, жалости и не было; небольшая социальная скованность и ощущение внутренней неловкости – все что обеспокоило меня на миг.

– Батар – биомодернат зверя, которого вы называли быком, уважаемые, – пояснил Угрюмый.

Набрал полный рот вязкой жижи. Сделал пять глотков и остановился. Сам не понял откуда во мне эта жадность. Я не знал цену того, что принял, поэтому счел необходимым знать меру в утолении голода.

Доф оказался великолепной штукой. Кровавое месиво, заправленное острыми и сладкими приправами, разбавленный алкоголем и незнакомой химией.

Примитив-удовольствие волнами штурмовало разум. Напиток, если его можно так назвать, бил в голову, при этом был чересчур соленным, но не отталкивающим. Насыщал сверх всякой меры. Казалось наелся за все дни голодовки. Искажение восприятия, конечно, но это уже не особо важно – теперь главное удержать в себе угощение, переварить.

Передал флягу Звездочету. Тот пил еще более жадно – я даже не смог определить выглядел ли он в большей степени жалко или же жутко. Наверное, также предстал перед “путниками” и я: исхудалый, избитый гуль с окровавленной пастью.

От Звездочета насчитал девять глотков. Он явно не спешил изображать порядочность и не собирался блуждать по незнакомому нам лабиринту этикета.

Что ж – и это правильно.

– Откуда вы знаете наш язык? – спросил, утерев лицо.

– Фуркат обязан знать его, – Женщина пожала плечами. – Теперь это язык Каганата, нашей родины, и мировой торговли. Неуместно называть его вашим, уважаемые. Вас осталось слишком мало, чтобы забрать право уникального владения на столь ценное. Куда ведет вас небо?

– На север, – ответил Звездочет.

– На север и привязанному бы не советовал соваться, там удача, как жопа хагаса, высрала алтарь Идола, – сплюнул Безносый.

– Оттар, – строго сказала Женщина. – Мало тебе плетей за твой язык?

– Извини, узловая, – склонил голову тот. – Правда твоя.

– Мы все равно пойдем, – с безразличием в голосе произнес Звездочет. – За Идолом и шли.

– Понятно, – в голосе Женщины проявилась грусть.

В попытке узнать больше, томящийся от уколов любопытства, я спросил: – Что вы вообще забыли в этой глуши?

– Со всем уважением, вам это знать ни к чему, – бросил Угрюмый.

– А жаль, – протянул Звездочет.

– Многие знания – многие печали, – развела руками Женщина; мне показалось в ее голосе была улыбка. – Вы пустые?

– Что имеешь в виду?

– Пустые, лишенные памяти.

– Да. Похоже на нас.

– Вас с каждым годом все меньше.

– Дхалы не бесконечные, – Звездочет пожал плечами. – Всему приходит конец.

– Что верно, то верно, – вздохнула Женщина. – Но было бы здорово, если б вас где-то штамповали.

Удивившись, я поднял бровь:

– Оскорбиться или счесть хвалой?

– Быть мечтательной – значит оскорбить дхала? – парировала она.

Я не смог сдержать улыбку, а Звездочет громко рассмеялся.

Женщина дотронулась до шеи: ей, явно, сделалось неуютно. Не поняла нашего веселья. Удивленный тоже не понял этого, оттого опустил ладони на рукояти пистолей, торчащих из-за пояса. Остальные не двинулись и ничем не выдали беспокойства. Сделал вывод что Женщина и Удивленный из них младшие по возрасту, либо не имели дел с дхалами.

– Нервы, – пояснил я, кивнув на заливающегося Звездочета.

– А говорят дхалы не умеют.

– Чего не умеют?

– Нервничать. Чувствовать, – странное прозвучало в ее голосе.

– Многих ты знала?

– Видела двух. Не общалась, дел не вела. Слухами полны мои представления.

– Чувствовать значит жить, узловая. Странно, что я поясняю такую вещь. Мы похожи на мертвецов?

– Есть немного.

Звездочет зашелся в новом приступе, махнул рукой и отошел на несколько шагов, явно наслаждаясь своим состоянием.

– Дхалы умеют все. Накопительный эффект, узловая. Нас потрепали и путь был тяжелый, а разговор с вами как отголосок былой нормальной жизни, призрак, вот и прорывается всякое глупое.

– Кого же вы встретили?

– Амтана.

Путники встрепенулись. Не беспокойство, но в движениях похоже на охотничий азарт.

– Узоры?

– Семнадцатый.

Угрюмый присвистнул.