Нить вечной судьбы - Павел Андреев

единая стена стрел, валящая солдат на землю. Лострадцы напоминали выкашиваемую косой утреннюю траву, покрытую каплями багровой росы — леденящая душу картина.

— Конника ко мне! — срочно прокричал старший лейтенант Тиут. — Живо скачи на север и передай, что на нас напали! Вперед!

Тормак посмотрел на Кацура и произнес:

— Дальше.

Кацур схватил камешек и ловко запустил его в спину стоящего впереди знаменосца. Полет камешка послужил сигналом для флагоносца, который вскочил на ноги и развернул багровый штандарт. Мгновенно поднялся первый ряд лучников, стрелы которых превратились в смертоносный шквал, направленный в сторону лострадских всадников. Снаряды с ужасающей точностью попадали в цель, безжалостно поражая тех всадников, чьи доспехи не обеспечивали достаточной защиты. Те, кому не повезло, безжизненно падали с лошадей, а лошади павших, но оставшихся в живых всадников впадали в панический хаос.

Среди этой суматохи одинокий лострадский всадник, бегущий на север передать послание Тиута, привлек внимание трех опытных лучников. Стрела за стрелой пускались в погоню, и каждая из них на волосок не достигала цели. Но тут, словно по воле судьбы, на позицию выскочил четвертый лучник. С неимоверной силой он закрепил стрелу на тетиве, и напряжение гулко отдалось в воздухе. С небывалой точностью снаряд устремился к цели — шее лошади, ее сонной артерии. Миг, всего один миг, никто не успел даже моргнуть, как стрела впилась в свою цель. Лошадь свернула на роковую траекторию и с огромной скоростью врезалась в дерево.

Стрелы прилетели и в шлем командира Тиута, тот еле усидел в седле. Шлем принял на себя всю тяжесть стрелы. Лострадская сталь — лучшая сталь материка смогла устоять.

— Крепко бьют, — подумал Тиут, в его голосе прозвучали изумление и отчаяние, когда он пытался удержать равновесие в седле.

— Командир! — кричал помощник Тиута. — Нас атакуют с левого фланга! Прикажете идти в атаку?!

— Нет! Это ловушка! Сохраняйте позиции на обоих флангах! — судорожно кричал командир Тиут.

Оставшиеся в живых лострадцы сгрудились, пытаясь укрыться за защитой своих бронированных товарищей.

— Что же мне делать?! Разделить людей и бросить в бой — нас всех перебьют. То же самое нас ждет, если будем стоять на месте, — думал про себя перепуганный Тиут. — Почему они перестали атаковать?! Лучники! Дайте ответный залп!

На другом конце поля боя Тормак уловил крик лострадского командира и быстро отдал команду:

— Вторая часть, сейчас!

Кацур вскочил на ноги, резонансный звон его горна пронзил окрестности, точно определяя их местонахождение для противника. В ответ на это из леса показалась шеренга лучников, стрелы которых стремительно понеслись в сторону лострадцев. Воины, пытавшиеся укрыться за спинами своих товарищей, были безжалостно убиты, их тела рушились на землю или падали на плечи своих соратников. Ряды лострадцев зловеще редели, поглощаемые водоворотом стонов, криков и агонии.

— Зачем нам все это надо?! Бежим! Отступаем! — кричали неопытные лострадцы, в их жилах бурлил неприкрытый ужас. Движимые отчаянным желанием вырваться из этого кошмара, они рассыпались в разные стороны, и бегство сделало их уязвимыми, встретив на лесной опушке быструю и верную смерть. Словно увядшие листья, молодые и незадачливые новобранцы падали на землю, и их жизни угасали в бездыханной тишине.

Тиут стоял, как парализованный, борясь с собственной беспомощностью, наблюдая за тем, как его воины, его подопечные, падают на землю, окрашивая ее кровью. Его охватил непреодолимый стыд, давящий груз ответственности за вверенные его попечению жизни, которые теперь ускользали, как песок сквозь пальцы. Муки от того, что он подвел свою страну, своего короля и семьи, доверившие своих любимых сыновей его руководству, тяготили его. Отчаяние и решимость смешались в нем, заставляя действовать. Он отдал приказ:

— Правый и левый фаланги, в бой!

Тормак посмотрел на флагоносца слева от него и произнес:

— Начинайте!

В ответ знаменосец поднялся, зеленое знамя затрепетало, и раздался звонкий клич горна. Пруанцы, стоявшие по краям дороги, отпустили натянутые канаты. На ряды лострадцев обрушились высоченные стволы белых деревьев, осыпав все вокруг лазурными листьями. Среди этого древовидного натиска вновь раздался голос Тормака. Десятки копьеносцев ринулись вперед, вонзая отточенные острия своего оружия в оставшихся в живых лострадцев, их действия были быстры и точны.

Поваленные деревья эффективно рассекли строй противника на разрозненные группы, и Тормак воспользовался моментом:

— Финальная фаза, приступайте.

Появился знаменосец, над ним возвышался голубой штандарт, раскачиваясь в ритмичном танце на ветру. Воздух пронзил новый сигнал, отличный от предыдущих. С двух флангов к разрозненным выжившим устремились проворные фигуры в светло-голубых одеждах, с закрытыми капюшонами лицами. В руках у них были дротики, которые они запустили в лишившихся любых надежд лострадцев. При сближении они выхватывали одноручные мечи, ножи и кинжалы и бросались на оставшихся воинов, чьи доспехи оказались ложным убежищем.

В стратегии Тормака были задействованы искусные адепты Северного Ордена. Последовавший за этим натиск превратился в ту самую резню, о которой предупреждал Адайн. Адепты Северного Ордена отличались необычайной быстротой и ловкостью. Если лострадский боец мог нанести один удар, то адепт выполнял десятки смертоносных движений. Это и стремительные удары по горлу и связкам, и ловкие парирования, и проворные уклонения, делающие их, казалось бы, неуязвимыми. Они наносили по несколько ударов одновременно, безжалостно уничтожая все живое. Ландшафт быстро окрасился кровью, почва не успевала впитывать багровый поток.

Среди этого побоища Тиут получил тяжелый удар, который свалил его из седла. Пруанцы бросились к упавшему лострадскому полководцу, но его верная лошадь упорно защищала его. Она впилась зубами в одного из нападавших и подняла его на дыбы. Яростно лягаясь, она отбивалась от новых обидчиков. Однако, прежде чем погибнуть, лошадь успела смертельно ранить нападавших. С ослепительной быстротой один из адептов вонзил клинок в шею лошади, причем удар был такой силы, что массивное животное весом около тонны рухнуло на землю.

— Это военная лошадь, ее невозможно приручить, она верна лишь хозяину. От проблем стоит избавляться сразу, пока они не стали невыносимой ношей, — пояснил адепт, чей лишенный капюшона облик свидетельствовал о жутких голубых глазах, оттенки которых были глубже, чем сияние Есуры, а радужки вращались в пугающем направлении против часовой стрелки.

Монарх Тормак вышел из схватки и обнаружил тяжело раненного и захлебывающегося кровью Тиута, пытающегося сделать хоть какой-то вдох. Тиут кривился от физической боли и проливал слезы из-за моральной тяжести. Король Пруа́на не распорядился забрать жизнь Тиута, он понимал, что его травмы несовместимы с жизнью. Вместо этого он решил оставить Тиута корчиться в муках, тяготясь собственной виной за произошедший разгром.

Монарх пошел вдоль всей колонны перебитых солдат. Он слышал предсмертные стоны, тяжелые вздохи, всхлипы и хрипы, и с каждой