Аркаимский колдун - Александр Прозоров

Он снова стал воплощением этого мира! А мир снова стал продолжением колдуна, частью его плоти, воли и желаний.

– Ты еще здесь, раб?! – Скиф, ведущий в поводу серого в яблоках скакуна, опять оказался рядом с освобожденным пленником.

Андрей повернулся к нему всем телом. Улыбнулся. А потом жизнерадостно захохотал.

– Тебе смешно, вонючий лесовик?! – Задохнувшись от ярости, степняк бросил поводья, отступил к седлу, выдернул из сумки плеть. – Я тебя сейчас развеселю!

Молодой чародей склонил голову набок, и послушный его воле мерин стал торопливо разворачиваться на месте.

– Пошел работать! – Скиф размахнулся плетью, но ударить не успел.

Пребывающий в отличном настроении колдун еле успел пригнуться, пропуская над собой проносящееся тело, подошел к скакуну, похлопал по крупу:

– Молодец, малыш, молодец.

Мерин зафыркал, сунул морду под руку за лаской. Андрей нежно потрепал его по ушам, погладил нос. Взгляд упал на медную налобную пластину уздечки, украшенную изображением змееногой богини, и чародей нахмурился, опустил веки, скользя внутренним взором по сознанию находящихся в таборе скакунов, тихо ругнулся.

Его худшие подозрения подтвердились – на зов откликнулось не больше трети лошадей. Чертовы скифы использовали в упряжи украшения из амулетов и отсекающих магию рун!

Впрочем, для потомков Табити это все равно ничего не меняло. Ведь щиплющие травку кони паслись расседланными и распряженными!

Андрей сделал вдох, выдох, набрасывая на них покрывало своей бескрайней души, – и табун внезапно сорвался с места, перейдя на рысь. Сам чародей подошел к стонущему на земле скифу. Сдвоенный удар задних копыт в спину степняка, как ни странно, не убил его. Однако встать воин даже не пытался, растерянно хлопал глазами.

– Крови, надеюсь, нет? – Студент-медик стянул через голову свою еще варяжскую куртку, когда-то нарядную, а ныне изгаженную до безобразия, сложил из нее подушечку, подсунул раненому под затылок. Затем расстегнул на нем пояс, снял безрукавку, стащил сапоги и штаны, не спеша оделся.

Табун как раз подбегал к обозу, и Андрей замер, сосредоточился, удерживая контроль сразу над сотнями буйных разгоряченных животных.

Лошади вломились в проходы между телегами на всем ходу, сбивая и затаптывая оказавшихся на пути степняков, которые отчаянно пытались усмирить понесшихся скакунов. Тех же, что успевали шарахнуться в сторону, спрятаться, укрыться, кони хватали зубами за плечи, ноги, голову – за все места, до которых могли дотянуться.

Колдун приподнял левую руку, словно дирижируя, – часть табуна свернула к недостроенному колодцу, промчалась по краю, походя снеся надсмотрщиков, сделала круг, спустилась ниже и целенаправленно стоптала трех скифов, пытавшихся укрыться между валунами. Остальные кони продолжали перемахивать телеги, протискиваться между кибитками, опрокидывать арбы, ломая и корежа все на своем пути – корзины, связки жердей, людей, решетки для юрт, не видя никакой разницы между живым и мертвым.

Несколько минут – и табор наполнился криками и стонами, покрылся кровавыми лужами, а лошади, вырвавшись обратно на степной простор, внезапно успокоились, опустили головы к траве и продолжили столь внезапно прерванный ужин.

Притопнув ногой, Андрей недовольно поморщился – сапоги оказались тесноватыми. Он топнул еще и махнул рукой:

– Ладно, кожа мягкая, растянутся. Или потом на другие поменяю. – Он опустился рядом с лежащим скифом на колено и спросил: – Мне нужен Иритыш. Знаешь, где он, смертный?

Раненый захрипел.

– Точно не знаешь? Досадно…

Колдун выпрямился, осматриваясь в задумчивости. Он был уверен, что топчущие степняков лошади на посланника змееногой богини нигде не наткнулись. Андрей бы это заметил, ощутил. Он умел смотреть глазами животных – даже если тех собрался целый табун.

Но где же тогда искать этого поганца?

– Еундрей, Еундрей! – Голый паренек с ножом в руке промчался между телег, остановился возле обрезков веревки, закричал: – Еундрей, ты где?! У скифов лошади взбесились, потоптали почти всех! Свобо-ода!!! Еундрей?!

Увидев одетого под степняка друга, юный лесовик осекся, сглотнул:

– Ты уже знаешь?

Андрей кивнул.

– Так побежали! Грабить можно сколько хочешь! Все теперь наше!

Колдун согласно кивнул еще раз. Паренек закрутился, не зная, куда кидаться. Он походил на голодного мышонка, ошалевшего от счастья в коробке с попкорном и теперь не понимающего, за что хвататься.

– Одежду себе найди, – посоветовал молодой чародей, взял под уздцы серого в яблоках скакуна и не спеша двинулся через разгромленный табор. Перешагнул мертвеца с продавленной грудной клеткой, еще одного. Услышал слабое дыхание, повернулся на звук, присел перед раненым: – Ты знаешь Иритыша, смертный? Лучше признайся! Зачем тебе лишние муки перед смертью? Знаешь? Где он? Плохо…

Андрей пошел дальше. Остановился возле другого стонущего степняка:

– Ты знаешь Иритыша, смертный?

Колдун был терпелив, задавая свой вопрос снова и снова, но безуспешно. А по табору тут и там носились с воплями лесовики. Потрошили тюки, добивали раненых мучителей, находили что-то в корзинах, а что-то, наоборот, бросали под колеса и перебегали к другому возку. Общаться с ними молодому чародею не хотелось, поэтому Андрей прикрывался мороком каждый раз, когда кто-то из освободившихся рабов оказывался рядом. На невольниках никаких оберегов не имелось, и заговор на отвод глаз действовал безотказно.

– Ты знаком с Иритышем, несчастный? – склонился колдун над переломанным бородатым воином, лежащим на боку, роняя кровавую пену.

– Добей… – прошептал тот. – Умоляю… Мука…

– Мне нужен Иритыш, – присел возле раненого студент-медик, провел ладонью над безрукавкой.

Переломы нескольких ребер, позвоночника, нижняя часть тела парализована. Должно быть, каждый вдох причинял скифу невероятную муку. Но не дышать воин тоже не мог. Рефлекс…

– Иритыша? Его нет…

Андрей вскинул голову, наконец-то услышав хоть что-то полезное.

– Где он?!

– Обоз… заблудился… Вернулся… Искать… – На глазах зрелого воина показалась слеза. – Умоляю, дикарь…

Колдун быстрым движением выхватил из петли на его поясе медный топорик и со всей силы всадил в макушку несчастного по самый обух. Перехватил узду скакуна:

– Пойдем, Яблочко, отсюда. Нам в другую сторону.

Андрей быстро зашагал между возками, на ходу составляя план поиска посланника Табити.

Если у скифов заблудился какой-то обоз, то, по логике, за ним нужно возвращаться назад. Догонять своих Иритыш должен по натоптанному тракту. Так что есть хороший шанс не разминуться.

Учуяв знакомый аромат сушеного мяса, колдун мимоходом подхватил с повозки легкий мешок, кинул на холку мерина. Через несколько шагов добавил к походным запасам мешок изюма.

– Еундрей, Еундрей!!! – Знакомый голос заставил Андрея остановиться. Загораживаться мороком от паренька, что подкармливал его в плохие дни, рискуя получить леща от товарищей, было бы неправильно. – Смотри, что я нашел!!! Вот, смотри! Меня аккурат за такой же продали!

Ченосик размахивал над головой темно-красным котелком, размером годящимся ему аккурат вместо шлема. Лесовик успел приодеться – в штаны, висящие на щуплом теле, как на вешалке, и в замшевую жилетку, доходящую до колен. Пояс с двумя ножами, сумкой и топориком на бывшем рабе, похоже, вовсе не застегнулся, и эту добычу паренек повесил на плечо.

– Хорошая вещь, – кивнул Андрей. – Теперь тебе будет с чем вернуться домой.

– Мы все теперь… – в восторге подпрыгнул паренек. – Мы теперь…

– Вы теперь богачи, – подсказал чародей и ласково похлопал скакуна по морде. – Удачи тебе, Ченосик! Прощай.

– Подожди, Еундрей! – пробежал немного сзади юный лесовик. – А ты чего награбил?

– Мне не нужно, – отмахнулся колдун.

– Громобой сказывает, путь на север знает! – похвастался Ченосик. – Люди сговорились добычу набрать и до вечера через реку уходить.

– Правильное решение, – согласился Андрей, снова перехватывая уздечку.

– А ты куда?

– Туда, – махнул рукой на запад чародей.

– Но все уходят на север!!! – отчаянно выкрикнул паренек.

– А мне нужно туда, – развел руками Андрей. – Прощай, дружище.

– Но все решили иначе! – Ченосик чуть не заплакал.

– Так иди! – разрешил колдун, помахал рукой и стал пробираться дальше.

Паренек позади чуть не застонал в отчаянии. Изгою во взрослой мужской компании никак не хотелось расставаться с единственным другом. Но и оторваться от толпы юный лесовик тоже не решался.

– А-а-а-а… Еундрей, подожди! – внезапно сломался он. – Я с тобой!

– Зря, – оглянулся Андрей. – Со мной выйдет долго и опасно. Дорога к моему дому запутана, рискованна, и тебя в него не впустят. Зачем?