Петр Грушин - Владимир Светлов

В дальнейшем ветераны факультета вспоминали, что причина конфликта заключалась в излишней категоричности Мясищева, неприятии чужого мнения, попытках разрешать возникавшие разногласия «командными» методами, что, как правило, не принимается общественностью вузов.

Письмо о направлении П. Д. Грушина на работу в МАИ

Выписка из приказа о назначении П. Д. Грушина исполняющим обязанности декана факультета № 1 МАИ

Таким образом, обстановка на факультете, которая осталась после Мясищева, была непростой, и здесь как нельзя кстати оказались все деловые и человеческие качества Грушина. Свой твердый и решительный характер новый декан проявил уже при первом выступлении перед студентами‑самолетчиками. Привыкшие к весьма спокойному и интеллигентному Мясищеву многие с весьма неприятным холодком восприняли недвусмысленные предупреждения Грушина:

– Факультет не должен иметь отстающих. Необходимо в самые сжатые сроки ликвидировать задолженности за предыдущую сессию…

С самых первых дней на посту декана Грушин показал, что его слова не расходятся с делами: он нашел время повстречаться в своем кабинете с каждым из «должников». Выяснив, что и почему, он либо давал время на исправление, либо в институте становилось одним студентом меньше. Подобный подход многими студентами был, конечно, воспринят с неодобрением. Однако постепенно дела на факультете с успеваемостью налаживались. Значительно уменьшилось количество жалоб преподавателей на студентов, да и хороших оценок у тех стало больше.

Вернувшись к преподавательской работе, Грушин читал лекции нечасто, в основном для студентов‑двигателистов, которым также были необходимы знания о конструкции самолетов. Максимум времени у него отнимали дела, весьма далекие от педагогики, – развитие и совершенствование учебной базы факультета, его лабораторий, кафедр, поиск и выбивание для них средств. Доводилось Грушину заниматься и делами студенческого научного общества и даже делами факультетского ансамбля песни и пляски, созданного в те годы для участия в студенческих фестивалях в пику легендарному «Телевизору» маевцев‑радиотехников. А свои отпуска он по‑прежнему посвящал самым заветным увлечениям.

«В 1950 году настала пора нашего очередного летнего отпуска, – вспоминал А. А. Лебединский. – После настойчивой агитации Петром Дмитриевичем мы согласились провести отпуск „вдали от шума городского“. Наша компания укомплектовалась из трех семей: Петр Дмитриевич с Зинаидой Захаровной и сыном Александром, главный механик завода Извеков с женой и сыном и я с сыном. Опять по „генеральному плану“ Петра Дмитриевича мы организовали сбор информации и выехали за Рязань, нареку, находившуюся вдали от населенных пунктов. Остановились, разбив лагерь под стогом сена, почти на границе Мещеры.

Жили мы как отшельники, сталкиваясь со всеми положенными в подобных ситуациях трудностями. Но дичь в этих краях была непуганой, а река была рядом. Каждое утро охотники уходили на промысел, а мы готовили на костре завтрак из пойманной накануне рыбы. Иногда мы с Зинаидой Захаровной отвозили муку в ближайшую деревню, находившуюся в 6 километрах за рекой, и привозили обратно хлеб и другие продукты. К нам наведывались пастухи, приносили мед и молоко. Под конец отпуска Зинаиде Захаровне начинали надоедать хозяйственные заботы, но Петр Дмитриевич был в восторге от подобного образа жизни и был готов прожить так еще месяц. Так или иначе мы вернулись домой посвежевшими и с удовольствием вкусили комфорт городской жизни.

На следующий год поездка была повторена с учетом опыта и неудач первой. Все опять началось с „генерального плана“ задолго до начала отпуска. В доме не было другой темы, кроме как о предстоящей поездке. Петр Дмитриевич так расписывал нашу предстоящую жизнь, что даже уговорил Зинаиду Захаровну повторить подобный отпуск. С мая месяца мы начали подготовку, приобрели три палатки, примусы и керогаз, чтобы не заниматься приготовлением пищи на костре. Обзавелись достаточным количеством кухонного инвентаря под руководством окончательно „сдавшейся“ Зинаиды Захаровны. По проекту Петра Дмитриевича была построена складная лодка, которую можно было перевозить в багажнике. Опять были сети и бредни. Но самое главное началось накануне отпуска: куда ехать? Старое место большинством потенциальных „дикарей“ было отвергнуто, хотя там и была превосходная охота. Петр Дмитриевич был вынужден согласиться, и началась „баталия“ с привлечением всех подмосковных авторитетов, каждый из которых предлагал неописуемо превосходное место.

В конце концов сошлись на варианте поездки за станцию Сасово, у небольшой реки на заливных лугах, вдали от цивилизации. Разбили лагерь на излучине реки, и все пошло по заведенному плану. Вечером ставили сети поперек реки. Утром охотники уходили на охоту, а мы из сетей доставали улов на завтрак. Днем женщины обрабатывали дичь, а мы занимались рыбной ловлей. На этих заливных лугах при спаде весенней воды образовывались во впадинах маленькие озерца, в которых оставалась рыба. Со временем вода высыхала, и рыба к концу лета погибала. Так что можно было без зазрения совести ловить рыбу своеобразным способом: на краю озерца вбивали кол и закрепляли конец бредня, а второй цепляли к машине и объезжая озерцо буквально „вычерпывали“ его. Так как озерца были мелкие, то улов обычно составлял одно‑полтора ведра, который всей компанией обрабатывали в течение оставшегося дня.

Впечатления от этого отпуска остались самые радужные, и появилось много желающих составить нам компанию в следующий сезон».

Движется время, а с ним появляются и новые приказы по институту и новые записи в уже знакомой нам трудовой книжке Грушина:

– утвержден в должности и. о. профессора по кафедре конструкции и проектирования самолетов (приказ по МАИ от 01.12.1948 г. № 1374/уч);

– присвоено звание профессора (аттестат МПР № 10610 от 19.05.1949 г.);

– зачислен на должность профессора по кафедре конструкции и проектирования самолетов (приказ по МАИ от 13.05.1949 г.);

– утвержден деканом самолетостроительного факультета (приказ по Министерству высшего образования СССР от 15.07.1949 г. № 432/к и приказ по МАИ от 26.07.1949 г. № 758/уч);

– возложены обязанности ВРИО заместителя директора МАИ по научной работе (приказ по Минвузу СССР от 15.07.1949 г. № 1/к и приказ по МАИ от 04.01.1950 г. № 16/уч), освобожден приказом по МАИ от 24.08.1950 г. № 716/уч.

Выписка из приказа о занесении П. Д. Грушина на Доску почета МАИ

Приказ о возложении на П. Д. Грушина временного исполнения обязанностей заместителя директора по научной работе МАИ

Недолго проработал П. Д. Грушин в МАИ, но свой заметный след в истории института он оставил. За эти годы ему семь раз объявлялась благодарность в приказах по институту и трижды его отмечали на Доске Почета МАИ.

Несомненно, что профессор Грушин достиг бы в МАИ значительно большего. Но жизнь вновь вывела его на магистральную дорогу конструктора и руководителя, создателя новейшей техники…

Глава 6. Предыстория

Летом 1934 года, когда «Сталь‑МАИ» еще только готовился к переезду на Ходынку, Грушину попался на глаза июльский номер журнала «Социалистическая реконструкция и наука». Здесь его внимание привлекла небольшая заметка о планах создания новой системы противовоздушной обороны для французской столицы.

«Во Франции рассматривается проект постройки в Париже башни высотой в 2000 м, предназначенной для противовоздушной обороны столицы. Проект разработан крупным специалистом по железобетону инженером Досье совместно с известным архитектором Фор‑Дюжари. Авторы исходили из того, что действие зенитной артиллерии против высоко‑летящих бомбардировщиков незначительно, а истребители находятся в невыгодном положении, так как до встречи с противником должны набрать высоту. Было бы чрезвычайно важно поставить артиллерию и средства наблюдения в более выгодные условия и иметь возможность выпускать в воздух большое количество истребителей сразу же на той примерно высоте, на какой подойдут к городу эскадрильи противника. Башня Досье удовлетворяет всем этим требованиям и, кроме того, делает артиллерию и авиацию обороны почти неуязвимыми для газовых атак противника.

Башня представляет собой железобетонный усеченный конус высотой в 2000 м, диаметром основания 210 ми верхним диаметром 40 м. На высоте 600,1300 и 1800 м вокруг башни идут три горизонтальные кольцевидные платформы шириной по 150 м каждая. С этих платформ в любой момент и в любом направлении могут вылететь стоящие на них самолеты. Платформы прикрыты конусообразными железобетонными крышами вышиной в 200 и 300 метров, защищающими их от бомб.