Петр Грушин - Владимир Светлов

Осенью 1946 года в судьбе Грушина произошел крутой поворот с обозначенного, казалось бы, в предвоенные и военные годы магистрального пути. Как это произошло? Люди, особенно такого масштаба, как Грушин, мало принадлежали себе, своим желаниям. Их судьба, а значит и место работы, во многом определялось множеством самых разнородных факторов, причем далеко не всегда объективных…

Конечно, опыт, приобретенный Грушиным за предшествовавшие годы в работе главным конструктором, руководителем производства, был бесценным, но тем не менее с октября 1946 года для него наступил период ожидания новой работы. А пока в его трудовую книжку каллиграфическим почерком вносились все новые и новые записи:

– с 5 октября 1946 года по 1 февраля 1947 года находился в распоряжении министра авиационной промышленности СССР;

– с 1 февраля 1947 года принят на должность ведущего инженера в Бюро новой техники (БНТ) Министерства авиационной промышленности СССР.

За первой из записей скрывалось то, что Грушин занимался подготовкой к организации опытно‑конструкторского бюро на Харьковском авиационном заводе. Этот завод был возрожден после войны на основе вывезенного из Германии оборудования, и на нем постепенно налаживался выпуск самолетов. Рассматривался вопрос и о возрождении в Харькове конструкторского бюро. Для формирования портфеля заказов будущей организации Грушин самостоятельно подготовил предложения по ряду перспективных работ, среди которых было и предложение по разработке легкого вертолета. Однако возрождение харьковского КБ не состоялось. Когда это стало окончательно ясно, Грушин перешел на работу в «бюро непризнанных талантов» – так для многих из тех, кто здесь работал, расшифровывалась аббревиатура БНТ. В этой организации, подчинявшейся непосредственно Министерству авиационной промышленности, занимались изучением конструкций зарубежных самолетов, составлением их технических описаний и сравнением с отечественными самолетами. Работы выполнялись в значительной степени на основе трофейных немецких материалов, которые в БНТ переводились и анализировались.

Безусловно, для такой работы требовались люди, хорошо знавшие отечественную и иностранную авиационную технику, поэтому штат БНТ постоянно пополнялся главными конструкторами и организаторами производства самолетов. Здесь в разное время работали Н. И. Камов, С. А. Кочеригин, М. М. Пашинин, В. Б. Шавров, Б. И. Черановский. Несколько месяцев проработал здесь и Грушин, после чего в его трудовой книжке была сделана следующая запись:

– 23 мая 1947 года зачислен в аппарат Комитета № 2 при Совете Министров СССР на должность начальника сектора.

В то время страна начинала все более интенсивно наверстывать упущенное в годы войны в развитии реактивной и ракетной техники. Центром этой работы тогда стал возглавляемый Г. М. Маленковым комитет № 2 при Совете Министров, называвшийся также Специальным комитетом по реактивной технике, на который были возложены функции по организации тотального обследования оккупированных зон Германии. На выполнение этой задачи было направлено около двух тысяч специалистов разного уровня, полностью переориентировали все разведывательные органы армии. В подчинение Спецкомитету были переданы особые следственные бригады НКВД и большое количество специализированных разведгрупп. Представители Спецкомитета забирали в Германии все – каждый лист технической документации, инструкции и наставления, испытательные стенды и специализированные станки, контрольное и измерительное оборудование, готовые образцы, заготовки, сырье и даже тару, если она содержала какую‑либо маркировку или надписи. Вывозились в страну и черновики, и даже использованные листы копирки. Только представители Минавиапрома собрали тогда в Германии около четырех тысяч научных трудов и более ста тысяч чертежей по самолетам и авиадвигателям.

Полученные в первые послевоенные годы результаты потрясли даже видавших всякое в годы войны «железных» наркомов: Германия менее чем за десять лет сумела создать отдельную отрасль промышленности. В нее входили научные институты и исследовательские центры, химические заводы, полигоны и опытные стенды, конструкторские бюро и промышленные предприятия – все это было нацелено на работы по созданию реактивной и ракетной техники. В этих работах принимали участие десятки тысяч специалистов самого различного профиля и уровня. Параллельно с получением результатов ими был накоплен огромный багаж теоретических и практических знаний и навыков, найдены решения огромного количества вопросов в технологии и организации производства. Именно немецкие ученые и конструкторы на этой базе создали первые реально «летающие» баллистические ракеты и самолеты‑снаряды, успели довести до летных испытаний первые в мире противосамолетные управляемые ракеты (зенитные и авиационные), первые противотанковые ракеты и управляемые бомбы. Но воспользоваться плодами своего подавляющего превосходства в этих направлениях Германии не удалось. Страна проиграла войну, и все ее заслуги стали трофеями для победителей.

Наверное, лишь тогда, когда жизнь человека подходит к концу, он может сказать: какие годы были для него самыми непростыми, самыми сложными. Однако теперь, когда Грушина уже нет рядом с нами, мы почти уверены, что те два послевоенных года были для него именно такими.

Да, не раз Грушина вызывали в ЦК партии, в министерство, подолгу доверительно беседовали, просили подумать о некоторых интересных предложениях, касающихся нового места работы для него. Однако серьезного назначения Грушин после таких разговоров не получал, продолжая заниматься вопросами организации разработки новой техники. Частые, но кратковременные поездки из Москвы в командировки, рабочие встречи со специалистами, текучка… Грушин не любил впоследствии вспоминать те годы.

– Пришлось поработать чиновником… – так он характеризовал свою деятельность в то время.

Грушин – чиновник? Невероятно странное сочетание. Впрочем, не стоит спешить со скоропалительными выводами. Умный и грамотный чиновник, занимаясь самым рутинным делом, получает возможность неограниченно расширять свой кругозор, конечно же, если в нем бьется творческая жилка.

В те годы в подобное положение попал не только Грушин – десятки талантливых и энергичных конструкторов, организаторов производства, закаленных войной, после нее оказались не у дел. Они, конечно, занимали определенные, зачастую высокие посты, однако той работы, которая требовала бы от них максимальной отдачи, позволяла реализовать свои возможности, им не поручалось.

Работа в Спецкомитете для Грушина, несмотря ни на что, имела и свои положительные стороны. Он стал значительно лучше представлять себе эту «кухню», лучше узнал и то, как составить нужную бумагу, с кем и как ее быстрее согласовывать, на кого выйти… Лучше он узнал и законы той аппаратной жизни, в которой нельзя было «высовываться» или лезть напролом.

Желание вернуться в авиацию, заняться разработкой самолетов не оставляло Грушина. Однако ситуация в стране этому не благоприятствовала. Наоборот, закрывались даже известные авиационные КБ – В. М. Мясищева, П. О. Сухого… В этой обстановке Грушин решил вернуться в МАИ.

10 сентября 1948 года по направлению районного комитета партии Ленинградского района Москвы Грушина перевели в МАИ, где он первоначально был назначен на должность старшего преподавателя. Но уже через месяц, 7 октября, Грушин был назначен исполняющим обязанности декана самолетостроительного факультета.

До Грушина деканом самолетостроительного факультета работал известный авиаконструктор В. М. Мясищев, оказавшийся в схожей с ним ситуации после закрытия в феврале 1946 года его КБ. В сентябре 1948 года Мясищева освободили от должности декана МАИ. Об этом эпизоде в жизни Мясищева в книге Давида Гая «Небесное притяжение» написано так:

«Формальным поводом для этого послужило нарушение штатного расписания – преподавателей на факультете много, а нагрузка небольшая. Истинная же причина коренилась в ином. В спорах с профессорами Мясищев твердо следовал своей линии, что и как преподносить студентам. Споры не только не родили истину, но и повлекли за собой конфликт».

В дальнейшем ветераны факультета вспоминали, что причина конфликта заключалась в излишней категоричности Мясищева, неприятии чужого мнения, попытках разрешать возникавшие разногласия «командными» методами, что, как правило, не принимается общественностью вузов.

Письмо о направлении П. Д. Грушина на работу в МАИ

Выписка из приказа о назначении П. Д. Грушина исполняющим обязанности декана факультета № 1 МАИ