Штрихи к портретам: Генерал КГБ рассказывает - Эдуард Нордман

Я, в то время заместитель председателя Госкоминтуриста, написал записку в ЦК КПСС. Объединять мощное хозяйство со слабым – это уже было. Объединяли сильный колхоз со слабыми. И получали, как правило, еще одного бедняка. «Из двух бедных – одного богатого не сделаешь» – эта неформальная фраза в деловом письме привлекла внимание членов Политбюро. Николай Иванович звонит председателю Госкоминтуриста В.Я. Павлову: «Слушай, что это за Нордман работает у тебя заместителем? Что он пишет в ЦК?». Рассердился Николай Иванович на мою дерзость и непротокольные выражения. В.Я. Павлов был человеком далеко не «смелого десятка», на конфронтацию никогда не шел, тем более что собирался на пенсию и заступаться за ведомство не хотел. В общем, предотвратили в то время ликвидацию нашего комитета…

* * *

Конец апреля 1986 года. Авария на Чернобыльской атомной станции. Мир в тревоге: что будет дальше? Ожидали худшего – прогорания поддона под 4-м блоком, выхода радиации в подземные воды, загрязнения вод бассейна Днепра, а дальше – Черное море, Босфор, Средиземное. Могла быть большая беда. Чернобыль сильно ударил по международному туризму. Убытки были миллиардными. 9 мая мне предстояло ехать во главе делегации в Хельсинки на пленарное заседание ВТО (Всемирная туристическая организация). Перед поездкой собрал максимум информации. Академик Е. Велихов, глава Гидромета Ю. Израэль проинформировали меня, что тревога позади, надеются на лучшее.

На пленарном заседании ВТО все с тревогой смотрели в сторону советской делегации, ждали информации. Мое выступление планировалось 13 мая, но генеральный секретарь ВТО попросил меня выступить раньше, так как все с нетерпением ждали информации. Делать нечего. Поднялся на трибуну:

– Дамы и господа, все последние дни мы с тревогой ожидали в Чернобыле худшего. Но критическая точка пройдена. Удалось локализовать очаг. Днепр остается чистым, а это значит, воды Черного, Средиземного морей также останутся чистыми.

Делегаты облегченно вздохнули. Генсек ВТО задал вопрос: «Насколько достоверна информация? Могут ли делегаты сообщить ее своим правительствам?». Я ответил, что информация надежная. Журналисты бросились к телетайпам. В вечерних выпусках газет на Западе появились срочные сообщения. Мне же пришлось по просьбе нашего посла Л. Соболева давать шифровку в Москву о том, что в 108 стран ушла успокаивающая информация. Правда, посол, мой однокашник по учебе, посетовал:

– Почему же ты не согласовал свое выступление в посольстве?

– Не мог, не было времени на согласования.

Между прочим, М.С. Горбачев выступил по телевидению только 15 мая. Выступление должно было стать мировой сенсацией. Выжидали, что будет в Чернобыле.

«Интурист» опередил с информацией. Высочайшего поручения на такую инициативу не было.

Интересна реакция Н.И. Рыжкова: «Никогда не думал, что «Интурист» так может ошеломить, дать информацию в 108 стран мира. Это надо же…».

* * *

В 1990 году на заседании Совета Министров слушался вопрос о мерах по развитию иностранного туризма. Доклад и.о. председателя Госкоминтуриста Коновалова был статичен, малоубедителен и впечатления не произвел. Н.И. Рыжков остался недоволен. Из выступавших в прениях только И. Силаев поддержал А. Бирюкову (в то время заместителя председателя Совмина) о необходимости сохранения Госкоминтуриста, остальные, зная прежний негативный настрой председателя, сконъюнктурили. Но вот взял слово председательствующий:

– Вы знаете, что я долгое время выступал инициатором ликвидации Госкоминтуриста. Не удивляйтесь тому, что я скажу – я ошибался. В большинстве стран Европы, Америки, Азии и Африки существуют министерства по туризму. Там, где их не было, они создаются. Зачем же нам ликвидировать то, что другие создают?

Слушая Николая Ивановича, я думал: как важно государственному деятелю уметь отказаться от неверной, ошибочной точки зрения. Ведь от его решений зависят судьбы людей. Рыжков таким драгоценным качеством обладал.

* * *

Демократы во главе с Ельциным в конце 1980-х годов развернули шумную борьбу с привилегиями номенклатуры. Николай Иванович одним из первых заявил, что отказывается от государственной дачи. Купил (уже не новый) деревянный дом в дачном поселке Управления делами. Уплатил, как все, балансовую стоимость 42 тыс. рублей. Немалые деньги по тем временам.

Какой визг подняла демпресса по этому поводу! Безобразие! Пусть платит по рыночной (спекулятивной) цене. Не было у Рыжкова таких денег, не мог он построить коттедж за миллион долларов, как это сделали после 1992 года «вожди демократии» – борцы с привилегиями.

* * *

Одного случая не могу простить Николаю Ивановичу, – случая его… дисциплинированности.

Дело было так. Идут выборы первого Президента Советского Союза. Официально выдвинули М.С. Горбачева. Затем депутат Оболенский выдвинул себя сам. Сейчас не помню, кто выдвинул кандидатуру Н.И. Рыжкова. Настрой у делегатов съезда далек от единодушия. Нависла угроза кандидатуре Горбачева. Большая часть депутатов не склонна поддерживать Михаила Сергеевича. Очень многие склонялись отдать голоса Рыжкову.

Николай Иванович предложил снять его кандидатуру с голосования, взял самоотвод. Депутаты возражали. Причем говорили резко, требовали оставить кандидатуру Рыжкова в списке для голосования. Особенно запомнился депутат Сухов, шофер из Харькова. Рыжкову пришлось «доказывать», что надо избрать Горбачева, а не его. Доводы были стандартными – высокий международный авторитет, политический опыт и т.д. Борьба мнений была острой. Но Рыжков сумел убедить какую-то часть депутатов отдать голоса Горбачеву. Если бы он промолчал, то чаша весов не склонилась бы в пользу Михаила Сергеевича. А это значит, страна получила бы другого лидера, пошла бы по другому пути. Через много лет Николай Иванович объяснял: «Я – дисциплинированный коммунист, не мог не выполнить коллективного решения». Это тот случай, когда порядочность не пошла на пользу государству.

В остальном, сколько помню, Николай Иванович последовательно и твердо отстаивал интересы государства. Возражал против спешки в проведении некоторых реформ. Был противником непродуманных решений, неразумных инициатив.

* * *

О реорганизации Совета Министров СССР в Кабинет Министров Николай Иванович узнал в автомашине, утром по пути на работу. По ВЧ-связи в автомобиль позвонил Горбачев: «Николай, я подписал указ о реорганизации правительства. Теперь оно будет называться по-другому. Кабинет Министров».

Представьте себе ситуацию. Утром едет председатель на работу в Совет Министров, который, оказывается, ликвидировали, и ты, выходит, уже не председатель.