Араб с острова Банда - Михаил Васильевич Шелест

в разведке и в арьергарде, я впереди, группа Санчо в середине на мулах. Надёжных парней набрал и подготовил Санчес. Если бы не они, потерь у наших индейцев было бы больше.

Когда тупи бросились в атаку, за их спинами оказались враги, которые пали под залпами арбалетчиков. Пали не насмерть.

Я знал, что яд кураре действует, как нервнопаралитический препарат, блокируя работу мышц, в том числе и лёгочную мускулатуру. Отчего наступает «асфиксия», то есть — удушение.

Путем искусственного дыхания рот в рот в течении минут пятнадцати раненного можно «оживить», чем ребятки и занялись, отбив атаку с тыла. Теперь и у всех моих «спецназовцев» были свои пленные.

Идея с пленными мне очень понравилась.

У меня сейчас было восемнадцать человек даже не рабов, а искренне преданных мне слуг, готовых выполнить любое моё приказание, и даже сражаться и умереть за меня. И только за надежду, что я их когда-нибудь придам жертвенному поеданию. Дикие люди. Поедать их я пока не собирался, а вот использовать в своих нуждах, это да.

Единственное, что они не могли себе позволить, это защищать меня от пленения. Зато от убийства, просто были обязаны, потому что, если меня возьмут в плен, то и их возьмут, а если меня убьют, то их участь становилась незавидной. Они должны будут убить себя сами.

Но пленить меня должны только в бою, а не хитростью. А как распознать в бою, убьют меня или ранят? Это я им разъяснил и пообещал съесть обязательно, если они меня будут защищать днём и ночью. Особенно от диких хищников, змей и иных гадов.

Мои пленники всё поняли на удивление быстро и устроили вокруг меня круглосуточное многоуровневое дежурство. Я действительно больше опасался различных лесных тварей, чем индейцев.

На обнаружение людей мой организм был настроен, а вот на обитателей джунглей не очень. Я не знал ни флоры, ни фауны этих мест, и попросил моих охранников, не только оберегать меня, но и показывать, и рассказывать об окружавших нас опасностях.

Очень познавательная экскурсия оказалась, эта наша «прогулка по девочкам».

Как я понял, спящих пленить нельзя. И даже не потому, что это бесчестно, а потому, что ночью душа воина, как и любого другого тупи, улетает к предкам и пленить воина без души бессмысленно. Мало от него проку, если придать ритуальному поеданию. Но мне-то эти ребята нужны были не ради гастрономических извращений, а ради рабочих рук.

Поэтому в следующую нашу остановку перед деревней тупи — «поедателей крокодилов», раскинувшейся на берегу небольшого озера, зажатого крутыми сопками, я дождался ночи и пошёл в деревню один. Не один, конечно, а в сопровождении трёх моих телохранителей.

Деревня казалась вымершей. Собак у тупи не было. Орали только обезьяны. Но эти орут всегда, по поводу и без повода, и сторожами быть никак не могли. Я двигался от хижины к хижине, плавно перетекая в темноте. Ни меня, ни моих охранников слышно не было.

Я ловил изображение периферийным зрением почти в полной темноте. Эта техника ночного видения мной была освоена в совершенстве. Главное — не фокусироваться. Тогда снова нужно долго настраиваться. Правда, ничего не видно прямо перед собой, но, как говориться, везде свои издержки.

Я действовал просто. Короткий удар кулаком по голове в височную область и надевание особой петли на шею. Жёнам иногда тоже доставалось, если они пытались поднять тревогу, но большинство из них смолкало, как только я говорил одно единственное слово «тупинамба», что означало — «тупи убит».

Меня сразу поразило это слово. Как только я его услышал. Наши дальневосточные народы тоже говорят «амба», подразумевая смерть, и этим же словом называют тигра.

Деревушка была небольшая. Я управился часа за четыре. Зато утром мой отряд пополнился сорока телохранителями.

Так мы шли и шли сквозь джунгли, оставляя за собой захваченные деревни. Маленькие деревни я брал без боя. В больших, то что я мог за ночь, я отбирал, остальное забирали утром мои воины, в том числе и пленники. Захваченные в плен моими пленниками тоже становились моими, но их «ценность жертвенных агнцев» опускалась до уровня голубей, что не умаляло их самооценки и моего к ним отношения.

Через восемь дней рейда только моя личная армия составляла двести шестьдесят два воина, а всего наш отряд вырос до триста тридцать трёх человек.

По моим расчётам до золотоносного месторождения нам оставалось два дня, как вдруг свершилось чудо.

После захвата утром очередной деревни я достал образцы золотых самородков и показал захваченным мной пленным.

— Есть такие камни рядом? — Спросил я.

Пленники пустили из рук в руки самородки, и вернув их мне, все дружно закивали головами.

— Есть. Много.

— Где?

— Там, — махнул рукой вождь племени.

— Мне надо. Много-много.

Почти все мои пленники встали, о чём-то поговорили и пошли за вождём и его соплеменниками.

Мы располагались в прекрасной долине, зажатой уже не сопками, а хоть и невысокими, но горами. Порядком полторы тысячи метров, на мой взгляд. По долине протекала быстрая и чистая река. В полдень я сделал измерения. Мы находились в точке 20°27′36 южной широты и 43°29′55 западной долготы. Наши бойцы перекусили и завалились спать, а мне стало скучно и я пошёл в том же направлении, куда ушли индейцы.

То, что я увидел ввергло меня в ступор. По берегу реки, растянувшись далеко друг от друга ходили индейцы, что-то собирали и клали в наплечные сумки. Как собирают ракушки. Некоторые, в основном местные, разрывали прибрежный песок и промыв его в руках тоже что-то в нём выискивали.

Я подошёл ближе и увидел, что они выбирают самородки величиной с ноготь мизинца и крупнее, а мелкие отбрасывают в сторону. Солнце стояло почти в зените и когда я посмотрел себе под ноги, я просто ошалел. Под моими ногами и вокруг меня блистал золотой песок.

От сумасшествия моих людей спасло то, что я никогда не спрашивал индейцев о золоте в их присутствии. Никто из моих людей не знал правду, «зачем мы ушли в джунгли»? За жёнами, и точка.

— Хватит, — сказал я ближайшему индейцу. — Зови остальных.

Индейцы послушно собрались. У каждого в сумке оказалось не менее десяти килограмм золотых самородков. То есть, у меня вдруг, менее чем за час, оказалось около трёх тонн золота.

— И куда мне его сейчас девать? — Вслух спросил я себя нервно.

Немного успокоившись, я принял простое решение. Девать золото никуда не надо. Пусть индейцы так его и несут в своих расшитых бисером сумках. Смешно, но