Гейша - Фридрих Незнанский

Она тихо рассмеялась.

– Богатый мальчик с хорошей работой и дорогой машиной может купить себе новую ручку.

– Это подарок.

Я не врал. Ручку за сто пятьдесят долларов с золотым пером, скинувшись всем миром, мне преподнесли коллеги в мой первый день рождения, празднуемый в рабочем коллективе. Помнится, добравшись домой после той пятничной вечеринки (не помню, как это произошло, моя транспортировка лежала исключительно на совести коллег), мне пришлось обращаться за помощью к соседке-фельдшерице, которая сердобольно уколола мне раствор глюкозы и аскорбиновой кислоты… Брр!

– Раз так, то понятно, – ответила Алла.

В начале одиннадцатого мы прошли мимо сидящего на выходе охранника, с которым Алла привычно простилась, меня разобрал смех оттого, что этот парень даже предположить не мог, почему доктор задержалась на работе во внеурочное время.

Мы отправились ужинать в китайский ресторан. В начале первого я отвез Аллу домой. Остаток вечера она молчала и вообще выглядела рассеянной, но я не обратил на это внимания, думал, что она достаточно изнемогла от наших кульбитов, чтобы теперь оживленно болтать. Но позже, дома, я понял, что был один омрачающий момент, который я поначалу пропустил. В зале ресторана стояла стеклянная витрина, в которой выставлялись для продажи и ради интерьера изящные украшения в традиционном китайском стиле: золотые и серебряные ожерелья, браслеты, серьги и всякие изящные безделушки вроде вееров и шкатулок. Алле очень понравился ажурный золотой браслет с драконами, в глаза которых были вставлены мелкие зеленые камешки. Она попросила достать его из витрины и примерила.

– Тебе нравится?

Я пожал плечами.

– Я в этом абсолютно не разбираюсь.

Алла еще немного повертела браслет в руках, затем вернула его и попросила показать лакированную шкатулку.

– Милая, правда?

– Ага, – подтвердил я достаточно равнодушно, оглядываясь на наш столик, к которому официантка уже подкатывала тележку со всякой снедью.

Я был голоден и в тот момент не оценил Аллино пристрастие к китайскому антиквариату.

Прощаясь с ней у подъезда, поцеловав подставленную щеку, я спросил:

– Завтра увидимся?

– Не получится, завтра у меня много работы. Я сама тебе позвоню, – произнесла она довольно сухо и, не ответив на мой поцелуй, зашла в подъезд.

Стоит обзавестись автоответчиком, чтобы получать моральное удовольствие, отключая его время от времени и со злой радостью представляя, скольких людей ты лишаешь тем самым возможности сообщить тебе (как правило, не вовремя) неприятные неожиданные новости.

Алла ни разу не позвонила, хотя я специально оставлял в автоответчике чистую кассету. И с каждым днем ощущение недостойности собственного поведения в ресторане во время первого свидания росло в геометрической прогрессии. Слабые напоминания внутреннего голоса о том, что скромные финансовые возможности начинающего юриста не позволили бы мне подарить Алле не то что золотой браслет, но и самый завалящий из предложенных для продажи серебряных колокольчиков, отгоняющих, по версии продавца, злых духов от вашего дома, не имели никакого действия.

Я решился первым навести мосты.

Надо признаться, что с самого начала я повел себя с Аллой немного нечестно, пытаясь создать у нее впечатление, будто я – богатенький мальчик, любящий красиво поразвлечься. Согласитесь, в таком случае в ресторане я выглядел просто жмотом. Ну не мог же я пуститься в рассуждения о светлых и темных полосах в жизни?! Поэтому я решил заявиться к Алле на работу в своем нормальном виде: голодный, усталый, помятый, в повседневном костюме и галстуке, на старом папином драндулете с новыми фильтрами. Ну, может, я снова слегка переборщил, разыгрывая из себя деревенского простачка (нельзя же все время быть серьезным!), но, переступая порог священного храма медицины, я нес в руках в дар любимой женщине трехлитровое пластиковое ведерко первой подмосковной клубники, сорванной вчера вечером на даче у Женьки. Вид при этом у меня был еще тот. Проходя по длинному коридору поликлиники, я не без удовольствия замечал на себе удивленные вопросительные взгляды посетителей и персонала.

Хотели получить простого русского парня? Получили!

При виде меня Алла изумленно подняла брови. В кресле перед ней с открытым ртом сидел пузатый мужичонка в мятых льняных брюках, с сотовиком в руке. Зачем ему, интересно, сотовик, если он говорить все равно не может?

– У нас только по записи, – пролепетала медсестра, порываясь встать из-за стола, чтобы «не пущать». – Вы записывались?

– А то как же? – весело возмутился я голосом, в котором помимо моей воли стали проскальзывать какие-то деревенские нотки, то ли в стиле есенинского крестьянского парня, то ли великого нижегородца Алексея Максимовича Горького. – Конечно, с самого утречка и записан.

– Фамилия?

– Анампедистов, Егор Евлампиевич.

Медсестра без улыбки уставилась в свой талмуд.

– Вас тут нет, – произнесла она обиженным голосом.

– Как это нет, когда я здесь?

– Алла Эдуардовна, мне вызвать охрану?

– Не надо, это ко мне, – благородно признала Алла, сдвигая маску на подбородок. – Подождите в коридоре, – повернувшись ко мне, сказала она.

– Ничего, я могу и здесь на стульчике подождать.

– Я сказала, подождите в коридоре, – со льдом в голосе повторила доктор Силамикель.

Пришлось выметаться.

После толстяка с сотовиком в кабинет прошествовала дама с девочкой лет семи. Я ждал. За ними прошла еще одна дама. Я еще не терял надежды, но когда за дамой двинулся вызванный медсестрой верзила с внешностью охранника из частного сыскного бюро, который по ночам, вместо того чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, хлещет водку со знакомыми девицами, смотрит по казенному видаку порнуху, а за это получает зарплату вдвое больше моей, я возмутился.

После охранника должна была идти старуха с внешностью престарелой кинозвезды, но я наговорил ей комплиментов, поцеловал ручки, пообещал не задерживаться и прорвался вперед.

– Алла, нам надо поговорить!

Она сняла маску и защитные очки. Вид у нее был усталый.

– Сходи в лабораторию, – попросила она медсестру, цербером смотревшую на меня из своего угла. – Садись, раз пришел. Открой рот.

– Какой, к черту, рот? – Я схватил ее руки, занесшие надо мной сверкающее зеркальце и пинцет. – Когда мы увидимся? То есть я пришел, чтобы извиниться за свое поведение в ресторане и сказать, что я подлец и скотина и, наверное, запудрил тебе мозги, но в душе я хороший… Когда мы увидимся?

По ее губам промелькнула сдерживаемая улыбка. Я понял, что почти прощен, и прижался к ее мягкой, приятно пахнущей груди.

– Аллочка, я по тебе ужасно скучал. Чем я могу искупить свои грехи, а?

– Я не люблю жмотов и тупиц.

– Я не жмот. Но я тупица. Клянусь, я только дома сообразил, как тебе понравился тот браслет.

– И? – полным нетерпения голосом произнесла она, поглаживая меня по голове.

– Что и?.. – не понял я.

Повисла неловкая пауза. Алла явно чего-то ждала, глядя на меня сверху вниз. Улыбка ее постепенно таяла, а взгляд наливался огнем.

Я вдруг совершенно отчетливо осознал, что именно должен был бы на моем месте сделать сейчас настоящий киногерой, мечта всех женщин, Бред Пит какой-нибудь: запустить руку в карман, вытащить изящный бархатный футляр, открыть его и надеть на руку Аллы тот самый браслет…

Черт бы меня побрал, зачем я вообще о нем вспомнил? Идиот!

– И что? – нетерпеливо прервала мой поток сознания Алла. – Надеюсь, ты не рассчитывал отделаться от меня ведром клубники?

– Нет, что ты! Что ты, я это по дороге… по дороге, заехал, вот…

– Понятно, – процедила она, меряя меня с ног до головы изучающим взглядом.

– Может быть, встретимся сегодня? – пробормотал я без особой надежды, но неожиданно она решила сменить гнев на милость.

– Ладно, встретимся, только не сегодня. Давай завтра. Заезжай вечером ко мне домой, часиков в девять.

Ушам своим не верю!

– Ты серьезно? Завтра? Буду как штык! Сходим куда-нибудь или проведем романтический вечер дома? Шампанское, свечи, потом… ну потом мы что-нибудь придумаем…

– Потом – клубничное варенье, – в тон продолжила Алла, глядя на меня сверху вниз с легкой усмешкой. – Я еще не решила, как развлечемся. Приезжай, на месте сообразим.

Сопровождаемый, как совестью, этим укоризненным взглядом, я вылез из кресла и поплелся к выходу.

– Клубнику можешь оставить, – крикнула мне вслед Алла.

Догнав меня, она обхватила меня за плечи, поцеловала, прошептала на ухо:

– Юра, ты прелесть!

Забрала проклятое ведро и, легонько подталкивая в спину, выпроводила меня за дверь так ловко, что я только в машине опомнился и, как тот придурок в рекламе, почесал за ухом с мыслью: «Ой, блин, че ж я сделал-то?»

12

– Ну ты смотри! Как на подбор, а?