Гейша - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Что я матери скажу? – думал он о жене. Теперь старые обиды между ними были временно похоронены под тяжестью свалившегося на обоих неожиданного горя. – Она ведь с ума сойдет, если узнает…»
– А когда Лена у вас комнату сняла? – спросил он у хозяйки.
– Когда? Дай бог память… Года два, наверное, назад. Да. Года два уже будет. Сейчас вспомню. Володька мой тогда еще не освободился, а я его комнату решила сдать…
Старуха пустилась в воспоминания.
Два года назад… Бирюков постарался напрячь память и вспомнить, на каком курсе тогда должна была учиться Лена. На первом? Или она к этому времени уже перешла на второй? Может, и так… Кто ж его знает. Это мать всегда помнила все подробности дочкиной учебы, а он как-то по этому поводу не напрягался.
– И давно она перестала тут жить? В смысле, давно не ночует?
Старуха посмотрела на него с удивлением.
– Так она, почитай, никогда тут и не жила. Так, придет, уйдет, вещички свои оставит.
Бирюков почувствовал тяжесть под левой лопаткой.
– А она телефона никакого вам не оставляла? Где ее искать в случае чего?
– Оставляла пару раз, – пожала плечами старуха. – Да я уже не помню, куда я их положила. Я и не звонила туда никогда. А зачем? Она всегда аккуратно платила, за все время ни одного дня не просрочила. Поискать, что ль, телефончик?
– Поищите, пожалуйста.
Хозяйка ушла.
Бирюков открывал один чемодан за другим, надеясь отыскать какие-нибудь намеки, следы, которые привели бы его к дочери. Нашел записные книжки, в которых вперемежку с адресами и номерами телефонов почерком Лены были оставлены записи, расписание институтских лекций, списки библиотечных книг… На всякий случай он спрятал записные книжки в карман. Потом, на досуге, можно будет просмотреть их. Вдруг зацепка появится?
Под кроватью обнаружилось несколько десятков банок с вареньями-соленьями, которые дочка тоже, видимо, не употребляла. Этот факт больше всего поразил капитана. Если человек даже не ест присылаемые из дома заготовки, значит, он ведет какую-то странную и непонятную жизнь.
– Вот ее последний номер.
Старуха появилась в комнате с оранжевым листком самоклеящейся бумаги.
– Да, вроде этот, – подтвердила она, щурясь и держа листок на отлете.
– Когда Лена его вам дала? – спросил Бирюков, переписывая номер в свой блокнот.
– Не помню уже когда. Ну с полгода назад будет.
– А вы звонили по нему?
– Нет.
Дорогу в общежитие юрфака МГУ он помнил очень хорошо. По пути, сидя в вагоне метро, Бирюков успел просмотреть внимательно записную книжку, на обложке которой Лена аккуратным ученическим почерком вывела: «МГУ, Москва».
Бирюков думал поговорить с комендантом общежития, узнать, когда Лена выписалась, с кем жила вместе в комнате и тому подобное, но оказалось, что визит к общежитскому начальству и не нужен. Вахтерши всегда знают всех жильцов лучше всяких комендантов. Бабули, сидящие на вахте в студенческих общежитиях, всегда более активные и продвинутые, чем остальные их сверстницы. Дежурят они по парам, пьют кофе, смотрят по телевизору сериалы и знают всех студентов в лицо и пофамильно.
Бирюков понял, что тут лучше не признаваться, кем на самом деле доводится ему разыскиваемая. Он представился дядей Лены, сказал, что в Москве проездом из Сибири, хотел навестить племянницу, но точно не знает, где она теперь.
– Леночка Бирюкова? Как же, как же, я очень хорошо ее помню. Она от нас уже выехала, к сожалению, – сообщила Бирюкову сильно молодящаяся дама лет семидесяти, с голубой взбитой шевелюрой на голове.
Ее напарница, не менее экстравагантная бабуся в джинсах и кофточке малинового цвета, кокетливо накинутой на плечи поверх футболки, выглянула из подсобки с термосом в руках, с любопытством прислушалась к разговору.
– Да, Лена, та, что жила в комнате с Ирой Капустиной, – подсказала она. – Она выписалась еще два года назад. А вы и не знали?
– Не знал, – развел Бирюков руками, усиленно стараясь соответствовать образу далекого сибирского родственника. – А она вам случайно свой новый адрес не оставила?
– Нет. Леночка сама пару раз заезжала, письма забирала, но я давно ее уже не видела.
– Лена такой красавицей стала, – доверительно сообщила ему вахтерша с голубыми волосами. – Просто фотомодель. Настоящая москвичка. Мы тут следим, как приезжают девочки из провинции и как они в Москве расцветают!
В это время с улицы в общежитие зашла группа студентов, и вахтерша в джинсах энергично зажестикулировала в их сторону:
– Ира! Ира Капустина! Подойди-ка сюда.
– Да? – удивленно спросила полноватая некрасивая девушка в круглых очках, останавливаясь рядом с Бирюковым.
– Тут мужчина Леной Бирюковой интересуется, – объяснила вахтерша, кивая на Бирюкова.
Девушка повернулась к нему.
– Лена уже здесь не живет, – качая головой, сказала она.
– Я знаю, да вот адрес ее новый не могу найти. Может, вы знаете, кому она могла оставить?
– Не знаю.
Бирюков постарался отвести Ленину соседку подальше от любопытных ушей вахтерш, чтобы порасспросить ее более подробно.
– Дело в том, что я отец Лены, – вполголоса сообщил он. – Но я с ними не живу, у меня другая семья. Вот, случайно в Москве оказался, решил дочку повидать. Давно ее не видел.
Он заметил, что по лицу Иры Капустиной промелькнула тень сочувствия.
– Когда я Лену в последний раз видел, она у меня свою записную книжку забыла. Тут какие-то фамилии есть и телефоны. Друзья ее, я так понимаю. Может, вы их знаете, с кем она училась, с кем дружила. Я бы им тогда мог позвонить, поинтересоваться…
– Конечно, давайте, я помогу, – согласилась Ира.
Бирюков протянул ей записную книжку дочери. Бывшая соседка внимательно пролистала алфавитный список телефонных номеров.
– Ну, я знаю, что она с этим парнем вроде бы дружила, – сказала она, остановившись на букве «О».
Бирюков внимательно взглянул на имя: Олег Савелов.
– Можете ему позвонить, – посоветовала девушка. – Олег тоже учился у нас, только на пару курсов старше. Уже давно закончил. Может, он и знает, где Лена сейчас живет. Он с ней дружил.
– А еще кто? Подруги какие-нибудь?
Соседка пролистала список до конца.
– Она еще со Светой Федоровой общалась и с Настей Каменевой. Может, они знают?
Войдя в прихожую квартиры, Бирюков по сердобольному взгляду, брошенному в его сторону Анютой, догадался, что, несмотря на уговор, московский шурин раскололся и рассказал-таки жене, зачем прикатил в Москву из Твери родственник.
– Я щи свежие сварила, иди поешь, – предложила Анюта.
Бирюков боялся, что сейчас начнутся досужие бабьи расспросы, но жена шурина героически молчала. Видно, Илья взял с нее слово, что все рассказанное останется тайной, но по тому, с каким вниманием она наливала в тарелку щи, добавляла сметану и нарезала хлеб, Бирюков понимал, что она знает о его вчерашних подвигах. Знает, но молчит.
«Ладно, – подумал он, – так даже лучше. Не надо ничего объяснять, притворяться, где был, что делал. Главное, чтобы она не лезла с вопросами, а так – пускай знает. Шила в мешке не утаишь».
Из всех знакомых Лены ему удалось отыскать по телефону только Олега Савелова – того самого дочкиного приятеля, что фигурировал в ее записной книжке под литерой «О», – да и то женский голос ответил ему, что сейчас Олег на работе. Бирюков представился, объяснил, что он папа знакомой девушки Олега и что ему необходимо обязательно с ним встретиться. Помявшись, женщина согласилась дать рабочий телефон Савелова.
Позвонив ему на работу, Бирюков вкратце описал ситуацию. К его большому удивлению, неизвестный Савелов изъявил желание лично встретиться и поговорить. Условились, что Бирюков подъедет к шести вечера к зданию Юго-Западного банка на Полянке.
Бирюков приехал вовремя и успел еще выкурить сигарету, прохаживаясь взад-вперед мимо шикарных, с бронзой, вертящихся дверей банка. Олег Савелов оказался очень молодым человеком, не старше двадцати пяти. Он появился на ступеньках, держа в руке массивный деловой портфель коричневой кожи. Одет он был в светлый летний костюм, белую рубашку с пестрым шелковым галстуком.
– Вы Бирюков? – протягивая руку спросил он. – Добрый вечер. Значит, вы ищете Лену?
– Да.
– Давайте поговорим в машине, – деловито кивнул молодой человек, направляясь к припаркованной у тротуара блестящей иномарке.
Пискнула, отключаясь, противоугонная сигнализация. Молодой человек отпер машину. Бирюков забрался на переднее сиденье.
– Я слышал, что с Леной случилось, – без обиняков приступил к делу Савелов. – Кто вас послал ко мне?
– Никто, собственно, – пожал плечами Бирюков. – В дочкиной записной книжке был ваш номер телефона, я позвонил… Там какая-то женщина дала рабочий…
– Ясно, – обрывая его на полуслове, сказал Олег. – Что вы от меня хотите?
– Ничего, собственно.