Москва. Путь к империи - Александр Торопцев

По своим размерам, экономической мощи, культурным и духовным ценностям Москва первой половины XIV века уступала лишь таким городам, как Владимир или Новгород. Об этом косвенно свидетельствует тот факт, что в 1334 году во время пожара, когда выгорела «вся Москва», огонь уничтожил 28 церквей. В 1340 году пожар в Великом Новгороде сжег 74 церкви. Впрочем, нельзя забывать, что Москву в тот век окружали многочисленные густонаселенные села, которые составляли с городом единый экономический, культурный и духовный организм. Подмосковные села по мере расширения города входили в его состав, и процесс этот продолжается по сей день.

В начале 40-х годов в Москве возрождается угасшее было в последний период великого княжения Ивана Калиты каменное строительство. В 1344 году именно в Москве, а не во Владимире, Ростове или Суздале, возобновляется искусство монументальной росписи церквей в Северо-Восточной Руси. Приглашенные митрополитом Феогностом греки расписали за одно лето Успенский собор в Кремле. Собор Архангела Михаила украшали писцы великого князя, руководили работами Захарий, Иосиф, Николай. На деньги первой жены Семена Гордого литовской княжны Айгусты (Анастасии) в 1345 году мастером Гойтаном была расписана церковь Спаса на Бору. Затем в Москве украсили фресками церковь Иоанна Лествичника.

В Москве при Семене Гордом стали развиваться ювелирное искусство, иконное дело, гончарное, другие виды искусств и ремесел.

В 1345 году мастер Борис отлил три больших и два маленьких колокола, опережая в этом деле другие города. Согласно летописным сведениям, за несколько лет до этого новгородский епископ Василий приглашал к себе из стольного града мастера Бориса с его людьми для отливки колокола на Софийский собор.

Во времена правления Семена в Москве появилась бумага тряпичная, заменившая пергамент. На ней написаны договор его с братьями и завещание великого князя.

В те же годы еще малоизвестный монах Сергий основал под Москвой знаменитую Троицкую лавру…

Как это ни покажется странным, больше других самоуничижался перед ханами очень гордый в отношениях со своими согражданами Семен Иванович. К его личности, к его характеру, видимо, прекрасно подходила известная во многих странах мира с давних пор мудрость: хорошо повелевает тот, кто умеет повиноваться.

В 1345 году Ольгерд стал единственным владыкой Литвы, в эти же годы активизировались шведы: положение на западных и северо-западных границах Русской земли ухудшилось. Шведский король Магнус ворвался в Новгородское княжество, занял Псков.

Семен Гордый в 1348 году выступил с большим войском к Новгороду. Но оно продвигалось к цели почему-то очень медленно. Позже его обвинят за эту медлительность, ведь положение казалось безвыходным. Но если оценить всю ситуацию в целом, то можно прийти к выводу, что в данном случае Семен Гордый вел себя как крупнейший стратег. Он шел медленно на север, а затем вдруг повернул назад и вернулся в Москву слушать грамоты ханских послов. Новгородцы поняли, что помощи им ждать не от кого, собрались с духом, собрали всех воинов, способных постоять за себя и за свою землю, подошли к Пскову и 24 февраля 1349 года выбили оттуда врага с большими для него потерями. Добыча у победителей была немалая: 800 пленников они отправили в Москву, а захваченное у шведов серебро использовали для украшения церкви Бориса и Глеба.

На этом новгородцы не остановились. Они ходили в Норвегию, разгромили шведов в сражении под Выборгом, заключили с Магнусом выгодный мир.

А что же делал с крупным войском Семен в эти годы? Он гордо хранил мир в Московской земле, всегда готовый выступить с крупным войском против опытного Ольгерда, и зорко следил за настроением ханов. Когда до великого князя дошли слухи о том, что Ольгерд отправил брата Корияда в Орду с просьбой о выделении литовцам помощи для борьбы с немцами, Семен мгновенно отреагировал на это известие. Он явился к хану и в личной беседе «внушил Джанибеку, что сей коварный язычник есть враг России, подвластной татарам, следовательно и самих татар…»[55] Хан поддержал русского князя и даже отдал ему Корияда! И Ольгерд вынужден был выручать брата, прислал в Москву послов с богатыми дарами, женился на снохе Семена Гордого — Ульяне, женил брата Любарта на племяннице великого князя.

Это была великолепная дипломатическая победа Семена Гордого. Он понял во время своего медленного марша в Новгородскую землю расстановку сил не только между шведами и новгородцами, но между всеми гипотетическими противниками и союзниками на всей территории Восточной Европы; отошел в Москву; дал возможность неслабым (это же нужно было понять, что они не слабые, что они способны побеждать) новгородцам самим справиться с пришельцами; внимательно следил за всеми разом и, когда понял, что Ольгерд (и без того сильный) может с ханской помощью разгромить немцев, а затем, подмяв последних под себя, нанести сокрушительный удар по Руси, пошел на сложный разговор с Джанибеком. Это — крупный успех Семена Гордого как государственного деятеля.

Тридцать шесть лет исполнилось Семену Гордому, самое время подумать о крупномасштабных планах и начать их осуществлять спокойно, без лишней суеты. Все для этого у великого князя было: опыт, хватка, талант политика, победы, авторитет в Москве, в других русских городах и княжествах, а также в Орде, Литве, Швеции. Какой прекрасный возраст для великих начинаний, для осуществления главной мечты всех русских людей — освобождения от унизительной зависимости Русского государства от Орды!

В летописных источниках прямо не говорится о том, что Семен Гордый в мечтах уходил так далеко. Но какой гордый человек не любит помечтать в тридцать шесть лет, тем более человек удачливый, не получавший еще очень серьезных ударов судьбы! Впрочем, нет, удары были. Внутренние, семейные, тяжкие, но скрываемые гордым князем от врагов и друзей. Мало кто замечал их воздействие на Семена Ивановича. Он действительно был гордым человеком, он мог скрывать боль души своей от глаз чужих. И мечтал он — широко, всеохватно — как очень гордый человек.

Но все мечтания его, как и мечтания миллионов других людей Евразии, были пресечены, угроблены, а если буквально — уложены в общие могилы эпидемией моровой язвы.

Она появилась в конце тридцатых — начале сороковых годов XIV века в Индии и Китае. По скорости ее распространения и маршрутам эпидемии, зафиксированным в источниках самых разных стран, можно получить интереснейшие сведения о торговых и экономических связях, причем не об эпизодических, случайных, но исторически сложившихся связях, необходимых для нормального функционирования сложнейшего единого социально-политического организма, какими были в XIV веке огромный евразийский материк и прилегающие к нему большие и малые острова и архипелаги.

А на Русь чума попала благодаря Орде. Хан Джанибек в 1345 году помог иранцам сбросить эмира Мелик Ашрафа и через год отправился в Крым, осадил Кафу (Феодосию), в которой жили купцы из Генуи. Генуэзцы вели здесь оживленную торговлю с Восточной Европой, Северным Кавказом, Приволжскими степями, со Средиземноморьем и с Западной Европой. В середине XIV века дела у них пошли очень хорошо, и, разбогатев, генуэзцы стали влиятельной политической силой.

Джанибеку не понравилось усиление генуэзцев, и он решил их наказать. Перед походом ему стало известно о страшной эпидемии чумы, уже распространившейся вплоть до Сирии, Малой Азии, Египта. Но она не остановила хана. Джанибек был опытным организатором и знал рецепты степи против чумы. Приняв все меры предосторожности, известные на Востоке, он пошел в Крымский поход. Но чума все же оказалась коварнее, чем хан предполагал. Она пробралась-таки к нему в войско, безуспешно осаждавшее Кафу. И данный факт распространения чумы, несмотря на все меры предосторожности, говорит о том, что либо эпидемию разносил ветер, либо существовали такие дороги, такие экономические связи, порвать которые даже для спасения войска, племени, страны никто был не в состоянии.

Взять Кафу Джанибеку не удалось. Существует недоказанная версия о том, что в последнюю ночь под крепостью воины ордынского хана пульнули из катапульты в город зараженный чумой труп. Ордынцев часто обвиняют во многих грехах. Уж очень хорошо они воевали! Очень много неожиданных для более сильных соперников побед одержали. Побежденные всегда обидчивы. Обида — несдержанна, как одуванчик: легкого дуновения ветерка достаточно, чтобы по миру разлетелись семена обиды.

Джанибек отошел от Кафы, повел свое войско домой, а в городе уже «работала» новая напасть — чума.

Чума действует по-разному. Кого-то она убивает в течение дня, кто-то, зараженный чумной бактерией, носит в себе болезнь неделями, а то и месяцами, даже не догадываясь, скольких людей он заражает. В Кафе чума сработала, как крупный шпион-диверсант. Она заразила нескольких купцов, но они долгое время чувствовали себя хорошо, загрузили корабли товарами, отплыли домой, в Геную, по пути останавливаясь в крупных портах Средиземноморья. Чума бесшумно, не проявляя себя ничем, внедрялась в города Европы, ждала. Купцы, довольные победой над Джанибеком и успешной торговлей, прибыли в родную Геную.