Ее Вечное Синее Небо - Лана Асан

Убедив себя в том, что она действительно способна прожить и без Армана, Сабина приободрилась и, насколько могла, прибавила шаг. Через час, преодолев с десяток кварталов, она добрела до Самала – района, в котором жила. Она одурела от усталости и думала сейчас только о постели, в которой ей хотелось очутиться как можно скорее, но, войдя во двор, остановилась как вкопанная: возле ее подъезда стояло такси, показавшееся ей знакомым. Сабина насторожилась. Была, разумеется, небольшая вероятность того, что его в четыре утра вызвал кто-то из соседей, однако чутье подсказывало ей, что наверняка это был Арман. Но зачем он приехал? Помириться или продолжить безобразную ссору, затеянную им в клубе? Она так надеялась оказаться наконец дома, в покое и безопасности, что его появление, вне зависимости от целей, было сейчас совсем некстати.

Она стояла в проходе между домами, не зная, как поступить. Идти вперед или остаться здесь? Пойти навстречу или убежать? А что, если это просто ее донельзя раздутое самомнение? С чего она взяла, что он среди ночи будет ждать ее у подъезда? Но даже если там все-таки он, ей это уже безразлично. Стряхнув с ног пыль и мелкие камушки, она надела туфли, откинула с лица волосы и, позабыв о том, что еще минуту назад едва держалась на ногах, твердым шагом направилась в сторону дома.

Когда она поравнялась с такси, его дверь резко распахнулась, и из машины, сжимая охапку белых роз, вышел Арман. Сердце Сабины дрогнуло, но она шла мимо, словно в упор его не замечала.

– Сабина, подожди! – Даже его молящий голос не мог заставить ее остановиться. – Прости меня, я был не прав, я не понимал, что творю, – обогнав ее, он встал перед ней с видом человека, терзаемого муками раскаяния. – Я был пьян и обезумел от ревности.

– По-твоему, это тебя оправдывает? – Она еще не остыла после ссоры, и лицезрение осознавшего вину Армана ее не трогало.

– Нет, конечно, нет, но… Я был сам не свой, когда увидел, как они все вьются вокруг тебя. Я просто представил, что когда я уеду…

– Я пущусь во все тяжкие?

– Извини, я не должен был так думать и говорить о тебе. У меня есть только одно оправдание – я очень сильно люблю тебя. Ты самое дорогое, что есть в моей жизни.

– И поэтому ты решил, что пара профилактических скандалов мне не повредит?

– Я дурак, я идиот, я кретин! Но я так люблю тебя, пойми же это! Я не смогу уехать с мыслью, что ты сердишься на меня, я не смогу там жить, если не буду уверен, что ты меня простила.

Сабина чувствовала, что ее решимость тает под воздействием его покаянных речей, но сменить гнев на милость не торопилась – пусть еще немного помучается.

– А цветы ты вместо белого флага притащил? И где ты их раздобыл посреди ночи?

Арман, казалось, не замечал ее ироничного тона:

– Я знаю круглосуточный ларек.

– А если бы мы разминулись?

– Оставил бы под дверью.

– Да, классно придумано, но после того, что ты устроил, вряд ли они бы меня порадовали.

– Не можешь меня простить?

– Не могу.

– А так? – Он сделал пару шагов вперед и, подойдя вплотную, опустился перед ней на колени. – Так – сможешь?

Она смотрела сверху вниз в его виноватые глаза, понимая, что больше не в силах сопротивляться. Он победил. Она нагнулась и взяла цветы из его рук, а он обхватил ее за ноги, прижавшись лбом к ее коленям.

– Любимая моя, солнце мое, жизнь моя… Прости меня, пожалуйста, прости, я так тебя люблю, я так боюсь за тебя…

Он что-то бормотал, лицом уткнувшись в ее подол, а она стояла с охапкой роз в руках, борясь с подступающими к горлу слезами. Похоже, она еще не выплакала положенную ей норму за этот кошмарный, безумный, чудовищный день, который все никак не хотел заканчиваться. И никуда ей, видимо, не деться от Армана: даже если она сама этого захочет, он просто не даст ей уйти. И она решила смириться с неизбежным. Она ведь тоже любит его, а что будет дальше – покажет время.

Арман наконец оторвался от ее измученного тела и встал.

– Отпустишь такси? – она уже почти справилась с эмоциями, и голос ее звучал бесстрастно.

– Да, я сейчас, подожди минуту.

Он пошел расплачиваться с таксистом, а Сабина побрела к дому. Она уже с трудом волочила ноги, а тут еще увесистый букет. Возле подъезда она запнулась и чуть не упала, но подбежавший вовремя Арман поймал и подхватил ее на руки.

– Пусти меня! Пусти, ты меня уронишь, ты пьян! – она пыталась высвободиться из его объятий, но он держал ее слишком крепко.

– Не бойся, я уже протрезвел, – он нес ее на третий этаж, дыша чуть тяжелее обычного, но походка у него была уверенной и твердой.

– Когда же ты успел? – Она не могла довериться ему полностью, но уже немного успокоилась.

– Когда бегал по городу и искал тебя.

– Ты меня искал?

– А ты думала, я домой спать поехал? Искал, конечно. Этот идиот отъехал сразу же, как только ты выскочила из машины. Пока я его остановил, пока выбежал за тобой – тебя уже и след простыл. И тут я махом протрезвел – испугался, что ты ночью одна черт знает где… Обегал и объездил полгорода, и все без толку. Сабина, обещай, что больше никогда не будешь так делать.

– Только если ты пообещаешь, что никогда не будешь так себя вести.

– Обещаю. Твоя очередь.

– Обещаю. – Она вздохнула и приклонила голову к его плечу. Пожалуй, ей не оставалось ничего другого, как отпустить Арману все грехи, признав, что, несмотря ни на что, они любят друг друга, а расставшись, вряд ли станут счастливее.

Домой она попала только через час – час жарких объятий, страстных поцелуев и клятв в безграничной преданности и любви, а днем состоялась еще более бурная сцена прощания с пылкими заверениями Армана в их светлом будущем, ради которого он, собственно, и жертвовал собой, отправляясь на другой конец земли. Уезжая, Арман грустил, но в то же время был доволен тем, что все их разногласия остались позади и он мог со спокойной душой лететь в далекую Англию, зная, что на родине его будет ждать верная, любящая Сабина, в сердце которой доверие и надежда боролись с сомнениями, страхами и тоской.

* * *

Стоял невообразимо душный июньский полдень, и спасения от изнуряющего зноя,