Личный оборотень королевы - Елена Арсеньева

Когда Лидия поднялась на пятый этаж, одна из дверей была уже приоткрыта – правда, хозяйка одной рукой бдительно придерживала створку, пока другую протягивала за халявной пиццей.

«Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!» – мрачно подумала Лидия, врываясь в дверь и захлопывая ее за своей спиной.

– Что вы?!.. – задавленно взвизгнула хозяйка, беспомощно воздевая руки, но Лидия выставила коробку с пиццей, как щит:

– Тише, Татьяна Никодимовна! Вот ваша пицца. Ее зовут «Маргарита». Познакомьтесь с ней поближе, пожалуйста, и не сердитесь за вторжение. Мне просто очень нужно с вами поговорить.

Татьяна Никодимовна была, по своему обыкновению, в халате, надетом на пижаму, однако косметическая маска и чепец отсутствовали. Лидия увидела очень ухоженное лицо женщины, которой, к сожалению, не удавалось скрыть возраст (ей было около шестидесяти), но вполне успешно удавалось смягчить его основные приметы. Кожа гладкая, подбородок не висит, шея не одрябла, глазки веселенькие… молодец Татьяна Никодимовна!

– Лидия? Вы? – Соседка покачала головой, довольно быстро приходя в себя. – А при чем тут пицца?

– А вы бы открыли мне дверь, если бы я просто позвонила и сказала, что хочу кое о чем спросить? – усмехнулась Лидия.

Темные, очень живые глаза пристально взглянули на нее:

– Трудно сказать… Может быть, и открыла бы. Я ведь очень любопытна.

«Это общеизвестно», – чуть не брякнула Лидия, но спохватилась и пробормотала:

– Знаете что, пицца остынет. Вы покушайте, а я потом кое о чем спрошу.

– Вообще я после шести не ем, – пробормотала Татьяна Никодимовна с тем трогательным выражением, которое принимают лица всех дам, которые в данный момент страстно желают нарушить какой-нибудь зарок относительно питания: не есть мучного, не есть сладкого, не есть после шести вечера, провести разгрузочный день и все такое. – И пиццу я тоже не ем… Но ладно, раз уж такое дело… Пойдемте на кухню. Не желаете угоститься? Или чайку налить?

– Только что поужинала и чаю выпила, спасибо, – приложила руку к сердцу Лидия. – Татьяна Никодимовна, а у вас есть компьютер?

– Господи! – Хозяйка чуть не выронила коробку с пиццей. – Конечно, нет! Зачем он мне?! Я с электронной техникой на такое «вы»! У меня даже мобильный телефон постоянно ломается. И сейчас не работает.

Лидия кивнула. Чего-то в этом роде она и ожидала… Если везет в одном, то прямо вот так сразу просто не может повезти в другом. И дверь ей открыли, и поговорить согласились… было бы просто чудо, если бы здесь еще оказался и компьютер с выходом в Интернет!

Чудес не бывает…

Татьяна Никодимовна очень быстро пришла в себя от первого испуга. А может, она смягчила стресс пиццей, причем сделала это мигом. В два глотка выпила чай, утерла пухлые губки салфеточкой и с любопытством уставилась на неожиданную гостью:

– Ну, о чем будем говорить?

Лидия уже успела собраться с мыслями.

– Татьяна Никодимовна, вы со своей соседкой из 23‑й квартиры в каких отношениях были?

– Была? – насторожилась хозяйка. – А разве с Жанной что-то… она ко мне буквально пятнадцать минут назад забегала.

И тут глаза ее так сверкнули, что Лидия просто не могла этого не заметить и не отреагировать:

– А чего ей было нужно?

– Не чего, а кого. Вас! – с удовольствием бросила Татьяна Никодимовна.

Целый день съезжались гости. Алексу и мне велено было держаться подальше, чтобы не мешать размещать приехавших.

Мы ушли в большой сад, подступавший к дому с задней стороны, и вдоволь насладились теплым и прекрасным летним днем. На маленьких лужайках мы нашли землянику, да так много было ее, что мы вволю наелись и даже обедать не хотели идти. Нас и не заставляли – никому не было до нас дела. Только добродушная Любаша прибежала нас проведать, я попросила ее принести молока с хлебом – тем мы и обошлись. Она успела рассказать, что гости собрались, отобедали, отдыхают каждый в своей комнате, по провинциальному обычаю, и господин Самородов храпит на весь дом. Слава богу, что его жена и дочь размещены в другой комнате, не то бедняжки глаз не смогли бы сомкнуть.

Впрочем, если господин Самородов меня и заинтересовал, то лишь как человек, который женился на гувернантке. Потом, когда я его увидела, он оказался весьма привлекательным мужчиной с дерзким взглядом красивых голубых глаз и волной пшеничных кудрей. Ему было, пожалуй, не меньше сорока, однако был он статен, крепок и румян. Обветренное лицо выказывало в нем любителя свежего воздуха, отнюдь не домоседа. Супруга его имела вид совершенно затурканный и, что меня совершенно изумило, примерно такой же вид имела и дочь его, Надежда Самойловна! О, конечно, обе дамы Самородовы были разряжены в пух и прах, они были хороши собой, особенно младшая, но выражение лиц все портило. Возможно, Самойла Ильич Самородов являлся домашним тираном и самодуром? Глядя на него, на эту сияющую белозубую улыбку, это трудно было сказать. Впрочем, возможно, дамы узнали какую-то неприятную новость, оттого глаза их были заплаканы? Да что мне до них?!.

Если Самородов внешне не годился в домашние тираны, то еще труднее оказалось определить натуру господина Данилова, которого я в свое время чуть не записала в оборотни. Ничего зловещего в этом стройном и изящном человеке с темно-русыми волосами и серыми глазами не было. Тонкое, немного печальное лицо, мягкая улыбка, спокойное выражение… Он совершенно не годился на роль местного злодея, и, глядя на него, я подумала, что все соседи и приятели моего хозяина ему под стать – очень красивы. Конечно, размышлять о мужской красоте не вполне прилично для молодой девицы, но что же делать, Господь ведь не лишил меня глаз! Среди гостей был молодой гусар, явившийся в отпуск, и внимание почти всех молодых девиц – окрестных барышень, – конечно же, принадлежало ему. Он же полагал, что долг каждого уважающего себя военного – приволокнуться за гувернанткой. Досталось от него также и горничным, особенно Любаше.

Съехалось пять семейств, всего гостей оказалось пятнадцать человек. Конечно, в городах балы проводят с куда большим размахом, однако для провинции и такой съезд – грандиозное событие из-за дальности расстояний, которые нужно преодолеть гостям. Ждали, правда, каких-то еще Деминых, пожилых бездетных супругов с племянницей, на днях приехавшей их навестить и тоже приглашенной на бал вместе с ними, однако господа Демины отчего-то не прибыли и не сочли нужным предупредить, что не приедут. Впрочем, никто особенно не огорчился, ибо это были помещики вовсе мелкие, имевшие не более десятка душ крепостных, из обедневшего какого-то именьица, пригласили их больше из вежливости, вряд ли они были под стать богатому обществу, собравшемуся здесь!

Я к гостям еще не выходила и только-только переоделась. Если я какое-то время лелеяла мечту быть самой красивой среди всех дам, которые оказались на балу в Заярском, эти самонадеянные иллюзии вмиг рассеялись. Вера Сергеевна в лиловом бархате, госпожа Самородова в алом атласе и, конечно, Надежда Самойловна в ярко-розовом, а также хоровод прочих роскошных нарядов заставил меня считать себя какой-то бледной капустницей рядом с разноцветными, яркими бабочками. А прически! Как же прекрасно были разубраны все головки! Как тщательно уложены локоны, в каком живописном беспорядке разбросаны по плечам букли, как прелестно выпущены легкие, старательно подвитые прядки на виски! Потом я узнала от Любаши, что все дамы в округе заранее сговорились и выписали из Нижнего Новгорода лучшего куафера, который ездил по имениям и причесывал местных помещиц. А они потом спали на валиках, чтобы не испортить прически.

Последним местом, куда куафер приехал, было Заярское. Поэтому темные локоны Веры Сергеевны, украшенные бриллиантовыми звездочками, ни на волосок не растрепались и прическа смотрелась верхом совершенства. До меня мастер допущен не был, да и Господь с ним, я и так знала, что все осведомлены, кто я такая: гувернантка, приглашенная на бал из милости. Ну и что же, у каждого своя судьба!

Вообще надо сказать, лица у всех приезжих дам изрядно вытянулись, когда в обеденной комнате появилась Вера Сергеевна, уже одетая для бала. Гостьи просто не могли спокойно смотреть на изысканную красоту миссис Дуглас и ее вызывающе модный, выписанный из Лондона туалет. Рядом с ней все прочие дамы выглядели разряженными купчихами с избытком драгоценностей, но недостатком вкуса.

Я скромно сидела в уголке танцевальной залы, когда туда после легкого ужина начали входить гости, готовые закружиться в вальсе. Было уже семь вечера. В девять предполагалось еще раз пригласить гостей к столу, потом продолжать бал до полуночи, а затем разойтись спать. Оказывается, в деревне был именно такой порядок устройства балов.