Бюро находок - Зигфрид Ленц

– Можно все-таки узнать, что там было?

– А почему ты должен это знать? – улыбнулась Барбара. – Я хотела доставить Федору радость и, похоже, доставила.

– Значит, не хочешь мне сказать?

– Потерпи, Федор наверняка скажет тебе сам.

Альберт Бусман откупорил обе начатые бутылки, найденные в бременском пассажирском поезде, приставил недрогнувшей рукой оба горлышка и слил, точно рассчитав наклон, остатки шнапса из одной бутылки – «Боммерлундер» в другую – «Штейнхегер», не пролив ни одной капли. Не пузырясь и не меняя цвета, «Боммерлундер» соединился со «Штейнхегером» без проблем. Бусман сделал пробный глоток, почмокал языком, сделал еще один и объявил смесь пригодной к употреблению; полную бутылку он спрятал в стопке пледов.

Этим утром Генри отказался от глотка «для поднятия настроения», он дожидался появления Паулы; единственное, что Бусман смог ему сказать, – это то, что ее вызвали в больницу, больше он и сам ничего не знал. Ханнес Хармс, у которого Генри осторожно попытался что-нибудь выведать, тоже ответил неопределенно:

– Какие-то семейные обстоятельства.

Генри не мог себе объяснить, почему он испытывал такое беспокойство из-за отсутствия Паулы; он равнодушно распределил по полкам найденные и сданные мячи и книги, энергично затолкал плащ в переполненный ящик, сунул целлофановый пакет с вязаньем и брошюры на полку с разнородными предметами, все время поглядывая на часы. Паула, приходившая каждое утро на работу первой, все не шла и не шла.

Звонок позвал его к приемному окошку. Там стояла худенькая смуглая девушка, она вежливо извинилась за беспокойство и осведомилась, по адресу ли она попала, действительно ли здесь оседают потерянные вещи из всех поездов, в том числе из пригородных. Генри подтвердил, галантно сказав:

– Вы пришли по верному адресу.

Ему понравился низкий голос девушки, приглянулись и черные, с синеватым отливом, волосы до плеч. Прежде чем спросить, о какой потере она собирается заявить, он ободряюще кивнул ей, призывая не робеть и запастись терпением, а они уж отыщут все, что люди теряют. Он протянул ей формуляр заявления о пропаже и попросил заполнить, там, в зале, на черной конторке, карандаш висит там же на веревочке. Как же быстро она заполнила формуляр! В отличие от других заявителей, которые с огромным трудом отвечали на вопросы, – некоторые были даже не в состоянии вспомнить тип поезда, – она внесла все необходимые сведения почти без запинки, подписала бланк, крепко сжав губы, и протянула его Генри. Тот сначала взглянул на фамилию и прочел вполголоса:

– Сильвия Франк?

Девушка ответила:

– Это мой театральный псевдоним, но, надеюсь, этого достаточно?

– Конечно, – подтвердил Генри, – наверняка; я смотрю, вы и адрес указали… Камерный театр… Вы живете в Камерном театре?

– Нет, – улыбнулась девушка, – я живу за городом, в Лунтфердене, а в Камерном театре у меня ангажемент.

– Значит, вы актриса, – произнес Генри и не спеша принялся расшифровывать настроченное торопливыми каракулями описание пропажи. – «Прозрачный целлофановый пакет, – прочел он, – содержимое: тетрадка с текстом и несколько программок, наполовину связанный свитер, вязальные принадлежности, две груши; ценность – неопределенная».

– Я не смогла подсчитать ценность, – произнесла девушка.

Генри сочувствующе ответил:

– Охотно верю, большинство людей затрудняются определить ценность потерянных вещей.

– Кое от чего я могла бы отказаться, – заметила девушка, – но текст мне очень нужен, у нас как раз в разгаре репетиции.

Генри улыбнулся с явным превосходством, в его улыбке содержался намек, заставивший девушку выпрямиться и проводить его взглядом до полки с разнородными предметами, откуда он извлек целлофановый пакет и, вертя им, вернулся на свое место. Хотя девушка издала радостный возглас удивления, Генри спросил ее с серьезной миной:

– Это то, что вы потеряли?

Она схватила свой пакет, вытащила из него голубую тетрадку, сунула ему под нос и радостно воскликнула:

– Вот, это именно то, что мне безумно важно! Как я могу вас отблагодарить? – Она полистала текст и показала Генри отмеченные светло-зеленым маркером фразы: – Это моя роль.

– А как называется пьеса? – поинтересовался Генри.

– «Перемена погоды».

– «Перемена погоды»?

– Главный герой – метеоролог, старый предсказатель погоды; один из его прогнозов приводит к трагедии.

– Понимаю, – серьезно ответил Генри и спросил с невинным видом: – А вы кого играете? Зону высокого давления или ураганный шквал?

– Я расследую всю историю: то, что вначале выглядит как несчастный случай, под конец оказывается преступлением.

– Понимаю, – снова сказал Генри и добавил с наигранным участием: – А преступление, я думаю, совершено на почве ревности?

Вместо ответа девушка спросила:

– Я могу забрать свое имущество?

– Не так сразу, – отозвался Генри, – сначала вы должны доказать, что вещь действительно принадлежит вам; у нас на это есть свои инструкции.

– О боже, вы шутите, – взмолилась девушка, – что значит – доказать? Как это делается?

Она, похоже, не замечала, что Генри разыгрывает ее, требуя доказательств, это и забавляло, и в то же время раздражало ее, и когда Генри объяснил ей, что связан по рукам инструкциями, она фыркнула:

– Я сейчас со смеху помру.

Генри в напряжении сморщил лоб, потом неожиданно взял у нее из рук текст, раскрыл наугад и пробормотал:

– Акт второй, сцена вторая, надеюсь, вы помните.

– Разумеется, – ответила девушка, – сцена происходит в Метеорологическом институте, ну и что из этого?

– Господин Пойкерт и есть тот самый предсказатель?

– Ну.

– А Лора – это вы?

– Да, я играю Лору.

– Значит, вы, вероятно, помните, что должны ответить этому господину Пойкерту; вот он здесь говорит: «Но область низкого давления над Британскими островами поначалу не имела тенденции перемещаться на восток».

Девушка пожала плечами и равнодушно произнесла:

– Ну хорошо, если вы настаиваете, я отвечаю ему: «Но это можно было бы предположить».

Генри в ответ:

– На это господин Пойкерт возражает: «Мы публикуем не предположения, а проверенные данные».

– «Северо-восточные ветры прогнозировались, – вступила в диалог девушка, согласно своей роли, – возрастающая сила ветра, с порывами и шквалами, позволяла кое-что предположить; во всяком случае, Дитер не выехал бы и несчастья не случилось».

Генри прочитал уверенным голосом:

– «Мы доверяем нашим приборам. Их показания надежны, хотя бы в своих основных параметрах. Бессмысленно обвинять приборы, если природа подводит их, а мы можем лишь приостановить свою работу, если нам будет разрешено с оговоркой передавать замеренные показания. Ты ведь знаешь это, Лора».

– «Послушал бы ты себя со стороны, – подхватила текст девушка, – ты говоришь так, словно я все еще твоя ассистентка».

Генри захлопнул толстую тетрадку и посмотрел через перегородку в сторону кабинета Хармса, где неожиданно увидел Паулу, она здоровалась и, очевидно, коротко отвечала на вопросы шефа, потом помахала сверху Бусману и наконец смерила его самого долгим, выразительным взглядом.

– О'кей, – произнес Генри и протянул девушке тетрадку и целлофановый пакет, – вы меня убедили, эти вещи наверняка принадлежат вам.

– Я могу теперь идти?

– Подпишите, – сказал Генри, – вам надо еще подписать квитанцию о получении вещей, кроме этого, вы должны уплатить сбор за обработку, мне причитается тридцать марок.

– Тридцать марок?

– Если у вас нет, можете заплатить позже.

Бурное проявление благодарности девушки он пропустил мимо ушей, целиком переключившись на Паулу, в сторону которой он все время поглядывал. Та, последовав приглашающему жесту Хармса, села на стул для посетителей и, опустив лицо, отвечала на его вопросы. Вот Хармс протянул ей бумажный носовой платок, она зажала его в руке. Отпуская ее, шеф вручил ей какой-то список и обнял, как бы предлагая защиту. Со списком в руках и с ключами, которые она достала из своего письменного стола, Паула подошла к сейфу с ценными вещами, отомкнула его и начала проверять содержимое. Она не заметила, что Генри последовал за ней и теперь тихо стоял за ее спиной, наблюдая, как она сличала и делала пометки. И лишь когда он просунул мимо нее руку, чтобы подхватить пару жемчужин, скатившихся с разорванной нитки, она обернулась.

– Убери руки! – бросила она, и жесткость ее тона заставила его насторожиться.

Генри положил жемчужины обратно в сейф, пытаясь встретиться взглядом с Паулой, но она отводила глаза и демонстративно продолжала выполнять задание.

– В чем дело? – спросил он. – Я просто хотел сделать тебе одно предложение.

– Прибереги его для себя! – огрызнулась Паула.

Ее отпор настолько обескуражил его, что он не решился коснуться ее плеча и уже был готов оставить ее наедине с работой, как вдруг вспомнил причину ее отсутствия и спросил: