Только вперед - Борис Раевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это был чемпион по курению. Он курил одновременно восемнадцать папирос, и, когда одна из них потухала, ему немедленно вставляли в рот другую.
Вторая фотография изображала девушку. Веревка стягивала ее волосы. Кто-то невидимый тащил веревку, поднимая девушку на крышу семиэтажного дома. Подпись гласила, что это чемпионка но крепости волос.
На третьем снимке танцевала пара — мужчина и женщина. Ноги их выделывали ловкие па, но лица у обоих были измученные, страдальческие. Казалось, оба танцора вот-вот упадут в изнеможении на пол.
Это были чемпионы по длительности танца. Они танцевали 816 часов подряд, принимая пищу «на ходу» и делая краткие перерывы для сна.
«Дикари! Цивилизованные дикари! — с отвращением подумал Леонид и отшвырнул фотографии. — В какую глупую забаву превратили они спорт!»
На глаза ему попалась желтая картонная карточка с номером дорожки. Леонид повертел карточку в руках, и гордые слова «Союз Советских Социалистических Республик», напечатанные на ней, напомнили ему дань вступления в партию.
Это было незадолго до поездки за границу, после того, как он установил свой четырнадцатый всесоюзный рекорд. Рекомендовал его Галузин и старый пловец Махмутов. Махмутов любил говорить торжественно. И хотя в комнате, когда он подписывал рекомендацию, был только он и Леонид, и они всегда были в самых простых, дружеских отношениях, — Махмутов торжественно сказал:
— Не подведи, Кочетов. Ты — гордость наша. Много тебе дано и много спросится. На тебя надеется Союз Советских Социалистических Республик!
Так и сказал — не родина, не страна, а Союз Советских Социалистических Республик. Слова эти прозвучали как-то особенно гордо и сильно взволновали Леонида.
— Пора! — сказал Иван Сергеевич.
Они вышли из кабинки. Кочетов шел медленно, чтобы не было видно, как он прихрамывает. Шум сразу оглушил их. С трибун неслись аплодисменты, свист, крики.
Огромный пятидесятиметровый бассейн выглядел необычно: на зеленоватую воду, разделенную на шесть дорожек, падали сверху лучи тридцати прожекторов. В этом ливне света вода сверкала и переливалась, как изумруд. Она просвечивалась насквозь, до дна. Зрителям будет видно каждое движение пловца над водой и под водой.
По бортам бассейна расположились одетые в белые костюмы судьи. Их было не пять, не семь, не девять, как обычно, а целых двадцать человек. Возле старта вытянулась цепочка секундометристов — восемь человек.
Обычно на соревнованиях выступают сперва женщины, потом — мужчины: кролисты, а за ними брассисты. Но голландские устроители состязаний решили по-иному. Первыми были назначены заплывы мужчин-брассистов, потом — кролистов, а женщины завершали соревнование.
— На старт вызывается пловец Котшетофф, Союз Советских Социалистических Республик! — гулко раздался голос судьи, разнесенный репродукторами по всему бассейну.
На секунду наступила тишина, и вновь с еще большей силой вспыхнули крики и аплодисменты. Леонид встал возле стартовой тумбочки. Ему досталась третья дорожка.
— На старт вызывается пловец Ван-Гуген, Нидерланды! — снова прозвучал голос судьи.
Справа от Кочетова возле четвертой тумбочки встал высокий, сухопарый голландец. Леонид невольно залюбовался его ладным, мускулистым телом.
«Все равно обгоню!» — твердо решил он.
Пока судья вызывал пловца-поляка, Леонид огляделся. Большой бассейн! Но сразу чувствуется — чужой. И трибуны не такие, как у нас, и небо какое-то непривычное и даже вода чужая, хотя она зеленоватая и разделена на дорожки, как во всех бассейнах мира.
— На старт вызывается пловец Джонсон, Соединенные Штаты Америки! — объявил судья.
Высокий могучий негр встал возле пятой тумбочки. Он дружески кивнул Кочетову и широко улыбнулся, сверкнув крупными, ослепительно белыми зубами. У него были смоляные, коротко остриженные курчавые волосы и огромные, как блюдца, синеватые белки глаз.
В первых рядах пожилой господин с тросточкой громко шикнул: он был недоволен появлением негра.
Леонид из газет знал биографию Джонсона, типичную для большинства американских негров-спортсменов.
Джонсона на родине не принимали ни в один «порядочный» спортивный клуб. Его травили и даже запрещали плавать в бассейнах вместе с белыми, чтобы он «не пачкал» воду.
Но когда наступали международные состязания, американские спортивные боссы все же зачисляли Джонсона в команду, отстаивающую национальную честь страны. Иного выхода не было: Джонсон являлся самым сильным пловцом Америки, хотя и не носил звания чемпиона. Его просто не допускали к участию в первенстве США.
Три года назад Джонсон привез в Америку почетную золотую медаль, завоеванную им на соревнованиях в Европе.
Американские газеты целую неделю трубили, что американцы плавают лучше всех в мире. Но о самом Джонсоне они молчали, а он лежал в это время в больнице, жестоко избитый подвыпившими белыми «спортсменами».
Леонид, увидев улыбку Джонсона, приветливо кивнул ему и тоже улыбнулся.
— На старт вызывается пловец Холмерт, Бразилия! — крикнул судья.
Но почему-то никто не появился на линии старта. Леонид оглянулся, — сухопарый мистер Холмерт, представлявший Бразилию, указывая рукой на негра, убеждал в чем-то главного судью. Холмерт не хотел становиться на старт рядом с Джонсоном. В конце концов его уговорили, и он встал возле шестой тумбочки, демонстративно отвернувшись от пловца-негра.
В конце бассейна возвышалась «мачта победителей». У ее подножия лежали восемнадцать флагов: на эту мачту через несколько минут поднимется флаг той страны, чей пловец победит.
Леонид взглянул на алый шелк советского флага, и родной стяг словно подбодрил его.
Он должен победить! Он плывет первым из советских пловцов, и его победа сразу придаст бодрость и уверенность всей команде.
Нога ныла, но Леонид старался не думать о ней.
— На старт вызывается пловец Вандервельде, Италия! — провозгласил судья.
По трибунам, словно грохочущая горная лавина, прокатились возмущенные крики и свист. Кейс Вандервельде был одним из лучших голландских пловцов и еще недавно защищал спортивную честь Голландии на международных соревнованиях в Италии. Там он приглянулся итальянским спортивным воротилам, и они решили «купить» его.
Итальянцы даже не стали спрашивать согласия пловца. Они знали, что Вандервельде законтрактован на пять лет Якобом Кудамом, хозяином голландского спорта. И обратились прямо к старику. Якоб Кудам заплатил за Вандервельде 10 тысяч гульденов и охотно перепродал его Италии за 14 тысяч.
И вот теперь один из лучших голландских пловцов выступал против Голландии.
— Долой! Позор! — кричали болельщики.
Вандервельде встал слева от Леонида, возле второй тумбочки — загорелый коренастый здоровяк. Мускулы плеч были у него так сильно развиты, что, казалось, пригибали его к земле.
«Все равно обгоню!» — подумал Леонид.
Кочетов чувствовал, как в нем просыпается та «спортивная злость», которая всегда появлялась у него перед сложными, трудными схватками.
«Быть первым, — решил он. — Только первым!»
— На старт! — громко раздалась команда.
Пловцы поднялись на стартовые тумбочки. Леонид напряженно прислушивался. Борьба пойдет за каждую десятую долю секунды. Очень важно хорошо взять старт, не «засидеться» на тумбочке.
— Внимание! — сказал он сам себе.
Выстрел!
Кочетов мгновенно развернулся, как туго скрученная спираль, и скрылся под водой. Одновременно прыгнули пять его соперников. И также, почти одновременно, все они вынырнули. Казалось, над водой полетели шесть ярких быстрокрылых бабочек.
Эффектен и стремителен этот могучий стиль плавания.
Пловцы шли голова в голову, могучими движениями рук и ног с каждым мгновением приближая себя к заветной черте финиша.
Непрерывный крик и шум стоял на трибунах.
— Ван-Гуген!
— Джонсон!
— Ко-тше-тофф!
— Ван-Гуген!
— Ко-тше-тофф! — надрывались зрители.
Недаром на стадионах бытует шутка: спортсмены иногда выступают вяло, халтурят, а болельщики всегда предельно добросовестны.
Футболисты всерьез уверяют, что игрок на поле за 90 минут матча, гоняясь за мячом, теряет килограмм, а то и полтора собственного веса, а «активный болельщик», сидя на трибуне, теряет еще больше.
Может быть, это и так. Во всяком случае, голландских зрителей никак нельзя было назвать «холодными» или пассивными.
Шесть пловцов шли одной шеренгой. В состязании участвовали лучшие спортсмены мира, чемпионы и рекордсмены. Немудрено, что ни одному не удавалось вырваться вперед.
К повороту все пришли почти вровень. Пловцы мчались в радужных кружевах пены и брызг. С трибун трудно было разобрать: может быть, кто-то на несколько сантиметров уже вырвался вперед, а кто-то чуть-чуть отстал. Когда они приблизились к стенке, зрители повскакали с мест. Во время поворота четко видно, кто впереди, а кто отстал.