Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье - Майкл Боккачино

— Говорят, коллекционер стоит столько, сколько его коллекция. Здесь хранятся все мои самые ценные экспонаты. Вот мои Эмоции. — Мистер Уотли показал на первую из секций. По обе стороны коридора выстроились алебастровые статуи, залитые сзади озерцами света. Эти древние шедевры наводили на мысль о золотом веке Греции или Рима: фигуры нагие и прекрасные, более четырех дюжин, и все в разных позах. Я подошла поближе к статуе с табличкой «ЗАВИСТЬ». Мужчина, скрестив руки на груди, глядел на что-то, скосив глаза, и в лице его отражалось глубокое отвращение. Я внезапно почувствовала себя полным ничтожеством. Мистер Уотли, безусловно, много чего достиг в жизни, если может себе позволить составить столь обширную частную коллекцию разных редкостей и предметов старины, а что совершила я? Всего-навсего потеряла всех, кого любила! Я также скрестила руки на груди и украдкой скосила глаза на мистера Уотли. Но вот Лили оттащила меня от этой статуи, и ощущение тут же схлынуло, будто его и не было: я вновь стала самой собой.

— К этим статуям не стоит подходить слишком близко, — шепнула миссис Дэрроу.

Мы пошли дальше по коридору. Я не спускала глаз с мальчиков, следя, чтобы они не задерживались перед статуями подолгу, особенно перед такими, как «Похоть», столь непристойными, что даже описывать их не берусь. За галереей эмоций началась подборка пейзажей, написанных на стеклянных листах. Они чуть вибрировали в полумраке, словно подсвеченные внутренним сиянием.

— Пожалуй, эти — из числа моих самых любимых, — обронил мистер Уотли.

— А что это такое? — спросил Пол, внимательно разглядывая изображение разросшегося мегаполиса.

— Места. Или двери в разные места.

Пол потянулся было к стеклянной картинке с пейзажем, но мистер Уотли перехватил и осторожно отвел его руку.

— К ним нельзя прикасаться. Ты ведь не хочешь застрять там безо всякой надежды на возвращение? Кроме того, они чрезвычайно хрупки и легко бьются. Если какой-то из пейзажей тебя заинтересует, ты просто скажи, и я создам портал в саду, вроде того, что ведет в Эвертон.

— А вам знаком и Эвертон, мистер Уотли? — спросила я.

— Только по рассказам Лили. Я еще не имел удовольствия познакомиться с усадьбой лично. Может, однажды вы будете так добры и устроите мне экскурсию?

Я так опешила, что смогла только сдержанно кивнуть.

Оливия драматически вздохнула.

— Отец, а так ли надо показывать им все? Мой урок с миссис Дэрроу уже на двадцать минут задерживается!

— Как скажешь, любовь моя. Осмотреть остальное мы еще успеем; а ведь эта комната — лишь малая часть всего, что есть! — На этом мистер Уотли вывел всех из хранилища и запер дверь. Пока мы спускались вниз по лестнице до нижнего яруса библиотеки, Лили отвела меня чуть в сторону от остальных и вполголоса промолвила:

— Дункан проводит вас назад через сад. Но я надеюсь, вы скоро сможете навестить нас снова, правда? Может быть, послезавтра?

Вот он и настал — момент истины! А вернемся ли мы? Дом-Сумеречье, несомненно, чрезвычайно интересное место; отец и дочь Уотли, конечно, странноваты, но явной угрозы вроде бы не представляют. Нет, мои подозрения на их счет отнюдь не развеялись — но я отчасти смягчилась. Мистер Уотли, по-видимому, человек весьма сведущий, а в Доме-Сумеречье можно узнать много такого, что в Эвертоне недоступно. Ради одного этого вернуться стоит; и, памятуя о желании Лили продолжать общаться с детьми, я не видела причины отказываться от приглашения. Безусловно, не следовало сбрасывать со счетов все то, что я видела, — тварь в пруду или эпизод с участием мистера Сэмсона и Дункана, но еще маленькой девочкой в Индии я твердо усвоила урок: для того, чтобы действительно понять, что происходит, необходимо располагать всеми фактами.

— Думаю, это возможно.

— Замечательно! Я готовлю для мальчиков сюрприз.

— Нет нужды трудиться. Они воссоединились с матерью, восставшей из мертвых, — не довольно ли такого потрясения для одной недели?

Лили понизила голос и замедлила шаг, чтобы продолжать наш разговор на некотором расстоянии от остальных.

— Как вы сами видите, я выполняю здесь профессиональные обязанности, точно так же, как вы в Эвертоне.

Я с усилием сглотнула: в горле комком стояла вина. Я хорошо помнила, что за чувства обуревали меня тогда, в музыкальной комнате, когда мы с мистером Дэрроу сидели наедине в глухой ночи…

— Я могу рассчитывать, что вы вернетесь?

— Я же сказала, что вернусь вместе с детьми, и намерена сдержать слово. Я не вполне доверяю этому месту, но я вижу, что доверяете вы. Пока этого достаточно.

— Хорошо. — Лили стиснула мое запястье. Внизу лестницы мы распрощались с мистером Уотли и его дочерью. Оливия ушла готовиться к уроку, а мистер Уотли, сжав мою руку своими мясистыми пальцами и поцеловав ее, кивнул Лили и отправился бесцельно бродить по дому, то и дело останавливаясь полюбоваться очередным экспонатом своей коллекции, вписанной во все интерьеры. Лили проводила нас через холл, сквозь калейдоскоп комнат внутри комнат, к черному ходу в сад, где нас уже дожидался Дункан. Она расцеловала детей на прощание и долго глядела нам вслед со ступеней величественного особняка, пока мы не исчезли между деревьями.

Глава 9

ЯРМАРКА И СТРАННЫЕ СТРАННОСТИ

Прежде мне не доводилось бывать на деревенских ярмарках вроде той, что бурлила сейчас в Блэкфилде. Всю предыдущую неделю миссис Малбус пекла пирожки со сладким фаршем, кексы с пряностями и шоколадные печенья — и даже на Дженни покрикивать не успевала. Та даже захандрила от такого невнимания и, демонстрируя немалый драматический талант, с грохотом разбила несколько тарелок — через плечо оглядываясь на свою мучительницу, причем во взгляде ее читалось нечто очень похожее на отчаяние. В те редкие минуты, когда миссис Малбус могла позволить себе отвлечься, она неодобрительно бурчала что-то себе под нос, а обрадованная Дженни сердито зыркала в ответ, вся — задушевное ехидство.

Когда мы с мальчиками и мистером Дэрроу проходили мимо столика миссис Малбус, она украдкой сунула детям несколько коржиков, надеясь, что я не замечу. Я не сказала ни слова — так потрясла меня обыденная нормальность происходящего. Теперь, когда мы открыли для себя Сумеречье, казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я досадовала на детей за то, что портят себе аппетит перед обедом, и тому подобные простые житейские мелочи. Мальчишки между тем убежали вперед, набили полные рты, проглотили крошки и перчатками стерли с физиономий шоколадные разводы, радуясь и собственной хитрости, и запретному лакомству.