Вся вселенная TRANSHUMANISM INC.: комплект из 4 книг - Виктор Олегович Пелевин

Ломас открыл папку, взял оттуда лист бумаги и протянул мне бумажную распечатку. От бумаги чуть пахло Кельнской водой № 4711. Все-таки стиль не пропьешь.

Милая моя, сильная, умная, честная, смелая!

Судьба распорядилась так, что мы не встретимся с тобою больше, и ты никогда не узнаешь, куда мне удалось скрыться и как меня теперь зовут. Но знай – я нашла путь в банку. Правда, не под собственным именем. Просто чудо, что подобное удалось не только тебе, но и мне тоже. Какая завораживающая параллельность в наших судьбах! Но я не буду подвергать тебя опасности, рассказывая о себе. Ты больше не услышишь от меня ничего – хотя обо мне услышишь не раз. Если у тебя останется хоть какая-то точная информация, есть риск, что за тобой придут агенты патриархии. Поэтому верь – со мной все хорошо. Просто знай, что где-то я есть. До сих пор.

Твоя Варя

ЗЫ. Да. Опять, и два раза. ЯНАГИХАРЕ! ЯНАГИХАРЕ!

– Она ничего не знает, – сказал Ломас. – Варвара ее сознательно защищала от возможных неприятностей.

– Значит, этот след отпадает. Что теперь?

– Теперь в расследовании пауза, – ответил Ломас. – Во всяком случае, до завтрашнего дня.

– А что такое?

– Пока вы смотрели ролик, мне сообщили, что сердоболы решили ударить по ветроколонии с космической станции «Bernie». Сейчас ее лазер готовят. Их военные собираются уничтожить Кукера первым же ударом.

– Вот как, – сказал я. – Я бы на их месте сначала переименовал станцию в «Варвару Цугундер».

Ломас поглядел на меня, и я заметил в его глазах интерес. Минуту он думал, а потом махнул рукой.

– Вы верно мыслите, Маркус. Религиозно и магически, как положено элевсинскому мисту. Но сердоболам я такого не объясню. Завтра в десять двадцать жду вас в своем кабинете. Посмотрим на звездные войны вместе.

* * *

Давным-давно в детстве я видел игру – люди на пляже кидали спасательные круги на вбитый в землю колышек.

Метадрон «Bernie», названный в честь забытого карбонового политика, походил именно на такой колышек – с несколькими наброшенными на него кругами разного диаметра. На одном можно было разглядеть строгое белое название:

USSS BERNIE

А на самом большом пылала языками радужного огня надпись:

BERN MOTHERFUCKER BERN

Это граффити крутилось на орбите сотни лет. Карбон. Но задумался я не о смысле надписи, а о том, как рисунок наносили на обшивку станции. Разве распылители работают в вакууме? Или у наших предков были какие-то специальные космические спреи?

– Надпись сделали на земле, – усмехнулся Ломас. – Перед запуском.

Я поглядел на стакан с коньяком в своей руке, потом на проекцию, висящую над столом в кабинете Ломаса. Понятно. Начальство ничего не делает зря.

– Астероид сейчас примерно на орбите Марса, – сказал Ломас. – Скорость – около ста километров в секунду. Если не остановим коррекцию его орбиты, он будет здесь через месяц-два.

– Кто про это знает?

– Только мы и сердобольская верхушка. Гражданских лиц извещать не будем. Независимо от таера. Начнется паника, которая усугубит проблему.

Я кивнул, не отрывая взгляда от станции.

На ее торце раскрылось сопло, похожее формой на диковинный цветок с шестью лепестками. Но я не успел на него полюбоваться – изображение над столом сменилось.

Я увидел белокаменную стену московского Кремля и стоящий перед ней розовый мавзолей.

На его трибуне была главная сердобольская троица. Люди в серых плащах, темных картузах и непроницаемых очках: зеркальники низшего руководства. Известно было, что один из них – Шкуро. Второй, вероятно, министр ветрогенезиса генерал Курпатов. Третьим номинально должен был быть генерал Судоплатонов, но все знали, что банку с его мозгом разбили в лондонском мозгохранилище при уборке помещения, как издевательски сообщила сердоболам «TRANSHUMANISM INC.»

Впрочем, такие же слухи ходили и про Шкуро. Официально, однако, оба были живы – но Шкуро все-таки считался значительно живее Судоплатонова. Могло быть и так, что слухи об их смерти распускали придворные шаманы, пытаясь отвести черный глаз, порчу и прочее вражеское колдовство. С сердобольской элитой ничего и никогда нельзя было сказать наверняка.

Я услышал льющуюся с мавзолея речь:

– Сегодня мы приводим в действие могучее оружие Отечества. Не для того, чтобы решать какие-то узкие национальные задачи. Сегодня мы защищаем всю цивилизацию, все человечество, всю жизнь доброй воли от поднявшей голову древней угрозы – и с этой целью самоотверженно наносим удар из космоса по собственной планете!

– Это трансляция? – спросил я. – Они там правда на трибуне?

– Нет, – сказал Ломас. – Это тест-прогон новостного блока. Покажут вечером, если все получится. То, что якобы происходит прямо сейчас. На самом деле на трибуне никого нет. Просто площадь оцепили, и оркестр играет.

Над площадью загремела бравурная музыка. Я увидел неправдоподобно четкий строй конников, солнце блеснуло на желтых трубах – и камера повернулась к экрану напротив мавзолея.

– Экран тоже настоящий? – спросил я.

– Нет, – ответил Ломас. – Только оркестр. Но экран выглядел убедительно.

Мелькнула висящая в космосе станция «Bernie» (ее показывали недолго и с такого угла, чтобы не видны были англоязычные надписи). Затем проплыл космический рефлектор, похожий на парус огромной яхты. А потом я увидел стоящий в степи бронепоезд.

«Товарищ Гейзер».

Это была длинная гусеница, обшитая со всех сторон серо-зеленой броней. Я знал, что бронированные вагоны забиты разлоченными азиатскими крэпофонами когнитивностью в три мегатюринга.

На их базе сердоболы собрали боевой искусственный интеллект, управляющий станцией «Bernie» и, по слухам, Кобальтовым Гейзером тоже. Так думали потому, что в перехваченных сердобольских коммуникациях этот интеллект называли «Товарищ Гейзер».

Над одним из вагонов поезда раскрылась параболическая антенна.

– Обратный отсчет начался, – пронесся над площадью торжественный голос. – Двадцать! Девятнадцать!

Ломас сменил проекцию над столом. Теперь я видел одновременно станцию «Bernie», астероид 97591 «Ахилл» с ледяным выхлопом над конусом вулкана, и ветроколонию № 72 в синей утренней дымке. С высоты было видно, что все велорамы заняты зэками. В колонии крутили всерьез.

– Станцию снимают со спутника, – сказал Ломас. – Колонию с дрона.

– А астероид?

– Его ведут телескопы. Изображение в основном строит нейросеть, он слишком мелкий для деталей. То, что мы видим, случилось там двенадцать минут назад. Марс далеко даже для света.

– Десять! Девять!

– Они попадут? – спросил я.

– Думаю, да, – ответил Ломас. – Точность там приличная.

– А куда они бьют? По водоколлектору?

Или по Кукеру?

– Сейчас узнаем.

Адмирал выглядел совершенно спокойным.

– Три! – считал диктор. – Два! Один! Выстрел!

Станцию «Bernie» скрыла вспышка света. Она исчезла – видимо, что-то отключилось в наблюдательной оптике. Я успел увидеть узкий луч синего огня, прыгнувший от орбитального цветка к земле.

Зато удар по колонии был виден отлично. Над ней начал расти протуберанец серо-коричневого праха.

Скоро я понял, что он выглядит странно. Это был не просто взрыв. Увеличиваясь, столб праха не превращался в