G.O.G.R. - Анна Белкина

Генрих Артерран скрывался — по инерции, уже привык скрываться. Он удалил из своей лаборатории Гопникова и всех остальных, кого считал более, или менее опасными для себя. Оставил пару загипнотизированных, отуплённых и подчинённых помощников, да вчерашнюю студентку Эммочку — чтобы чистила клетки подопытных зверей. Да, насчёт зверей… Официально опыты проводили на мышах. На мышах! Ха! Поэтому у коммунистов и не получалось ни зги, что опыты они проводили на дурацких мышах! Какие могут быть мыши, когда Генрих Артерран собственноручно установил, что ДНК «прототипа» вступает в реакцию только с человеческой ДНК и с ДНК высших приматов?! Но раз они так хотят гуманизма и так ратуют за права человека, и раз у них не хватает денег на обезьян — хорошо, пускай будут мыши. На этом они прокололись, и пускай — Генрих Артерран никому не выдаёт свои тайны, и в его отчётах пускай будут мыши.

Приматов Генрих Артерран закупал за собственные деньги, и держал эти закупки в тайне, сжигая все документы на них. Ему нужно было много приматов, потому что у него на подходе был революционно новый образец — «Образец 307». Самый совершенный, универсальный образец, который изменит весь ход проекта. Только вот, слишком уж дорого стоят эти приматы. После изгнания немцев Артерран прикарманил немного награбленного золота, да и от великих предков унаследовал порядочно… Но всё равно, бюджет-то не резиновый! Да и с ДНК приматов образцы плоховато реагируют… Люди нужны, люди, Гомо Сапиенс! Иначе — провал…

С тех пор в деревне Верхние Лягуши и появился чёрт. Генрих Артерран посылал своих подневольных рабов посещать по ночам ближайшие колхозы и охотиться на тех, кому не сиделось дома. «Полуночников» хватало — они и поступали в категорию подопытных для Генриха Артеррана и получали порции образцов. Многие при этом мгновенно умирали, что означало промах. Но другие выживали и давали дьявольскому экспериментатору новую почву для исследований.

И вот теперь, когда на подходе был триста седьмой образец — Артерран заподозрил, что Гопников всё равно под него роет. Какой-то он странный стал в последнее время, этот Гопников — вроде бы и не лезет в его дела и в то же время… И куда это, интересно знать, он лазает по ночам?

Однажды ночью Генрих Артерран проследил за Гопниковым. Оказалось, что последний пошёл на завод «Хозтехник», который снабжал базу «Наташенька» техническим оснащением и втайне от всех заказывал там некие детали. Генрих Артерран решил дискредитировать Гопникова — и приказал похитить станочника, который вытачивал детали для Гопникова и приёмщика, который их принимал. Но Гопников всё равно как-то отбоярился и остался на «Наташеньке» — видимо, его поддерживают какие-то мощные структуры… Надо бы отделаться от него совсем.

Застойные восьмидесятые подходили к концу — шёл декабрь восемьдесят восьмого. Двадцать четвёртое декабря, канун Рождества. Да, именно в этот день Артерран обнаружил, что его заклятый друг Гопников попробовал один из промежуточных препаратов между триста шестым и триста седьмым образцами. Первой мыслью Артеррана было в тот же день убить Гопникова. Но тут же его посетила интересная идея: а возможно ли вывести ДНК «прототипа» из человеческого организма? То есть, существует ли антидот?

Генрих Артерран мог бы выделить для экспериментов с антидотом какого-нибудь местного жителя. Однако с подопытными в те времена было туговато: пропажами людей всерьёз заинтересовалась местная милиция, они вызывали следователя… А вдруг информация о том, что Генрих Артерран экспериментирует на людях, попадёт куда не следует? Артерран хотел сохранить эксперименты на людях в тайне, старательно писал отчёты про мышей… Нет, лучше пока никого не красть, а сделать подопытного из Гопникова. Да, правильно, дёшево и сердито. И следователь ихний ничего не найдёт и уберётся. Поэтому Генрих Артерран и спустил Гопникову то, что он попробовал препарат, а не потому что не узнал об этом.

А потом — пришло время тестировать «Образец 307». Это было летом восемьдесят девятого года — как раз в то время, когда в Стране Советов зарождалась глобальная перестройка. Генрих Артерран полностью засекретил работу над триста седьмым образцом. А тестировать решил на горилле по кличке Тарзан. В лаборатории никого не было: только сам Генрих Артерран и его ассистентка Эммочка. В клетке беспокойно бегал туда-сюда Тарзан, словно чувствовал, что против него что-то замышляется. Пробирка с бесценным триста седьмым образцом уже стояла на столе в специальной подставке. Она была только одна, эта пробирка, потому что Генрих Артерран не хотел, чтобы после эксперимента остатки препарата попали в чьи-либо руки. Эмма стояла у клетки и наблюдала за тем, как Генрих Артерран отхлебнул лимонад из стакана, потом поставил этот стакан на стол и взял пистолет с усыпляющими пулями, чтобы успокоить скачущего по клетке Тарзана. Артерран прицелился в гориллу, собрался спускать крючок, как вдруг Тарзан прыгнул на дверцу клетки, распахнул её и вырвался на волю. Разъярённая горилла с рыком совершила огромный скачок и едва не подмяла под себя Артеррана. Эмма перепугано взвизгнула и отбежала в дальний угол лаборатории, забилась там за сейф. А Тарзан выбил у своего мучителя пистолет и залепил ему затрещину передней лапой, отшвырнув прямо на тот стол, где стояла пробирка с триста седьмым образцом. Генрих Артерран отлетел к столу, но устоял на ногах, однако задел локтем подставку, пробирка упала, и находящаяся в ней жидкость выплеснулась прямо в стакан с лимонадом, который Генрих Артерран неосмотрительно оставил на столе.

Тарзан снова поднял свою тяжёлую лапу, намереваясь следующим ударом отправить Артеррана на тот свет. Однако ловкий Артерран увернулся от сокрушительной оплеухи, прыгнул в сторону, схватил с пола выбитый пистолет и сразу выстрелил в беснующегося, рычащего Тарзана. Дротик со снотворным попал горилле между глаз. Тарзан пару раз стукнул себя лапами в грудь, а потом — притих, осел на пол и уснул.

Эмма плакала, прячась за бронёй сейфа, а Генрих Артерран вытер свободной от пистолета рукой пот со лба, схватил стакан с лимонадом и залпом выпил всё, что в нём оставалось. Борясь с гориллой, он не видел и не знал о том, что «Образец 307» попал в его стакан.

— Эмма, убери здесь всё! — проревел он и ушёл в жилой сектор, чтобы поспать.

Артерран лёг спать, как все нормальные люди: разделся, помылся и забрался под одеяло. Да, утро вечера мудренее, как тут говорят, утром он и продолжит опыты…

Сначала Генрих Артерран заснул и даже хорошо спал. Но потом увидел странный сон: будто бы он в каком-то аппарате летит сквозь космос и на огромном экране перед собой видит планету, покрытую пространствами воды, завихрениями белых облаков. По очертаниям континентов Артерран понял, что видит Землю. Неизвестно, откуда он знал, что должен посадить свой аппарат, но не на саму Землю, а на её спутник, то есть, на Луну. Луна виднелась на фоне голубой, сверкающей Земли, словно небольшое тёмное пятно. И к этому пятну Генрих Артерран и направил свой космический корабль. Да, корабль у него был действительно, необычный: никаких приборов, никакого штурвала — только этот экран от пола до потолка кабины, да управление силой мысли. Подумаешь: «Вправо» — полетишь вправо, подумаешь: «Влево» — и полетишь влево. Генрих Артерран почти уже прилунился, как вдруг в системе этого «суперкорабля» произошёл некий сбой. Раздался неприятный, надсадный сигнал опасности, Луна на экране сначала чудовищно приблизилась, а потом — начала стремительно отдаляться. Мысленное управление отказало, и теперь корабль был просто металлической массой, которая стремительно падала на Землю. На громадной скорости он врезался в земную атмосферу, он не летел, не садился, а падал, быстро-быстро падал и при этом ужасно нагревался, внутри становилась жарко, словно у духовке. А потом — жёсткое падение, взрыв, огонь, жар, дикая боль…

Артерран распахнул глаза и рывком вскочил. Падение было не из космоса, а всего лишь с кровати, и вокруг ничего не горело. Он сидел на прохладном полу с одеялом на голове, однако жар и боль никуда не делись. Генрих Артерран невольно поднёс к глазам руки и с ужасом увидел, как его кожа, мышцы, кости — постепенно теряют плотность, становясь полупрозрачными, невесомыми, словно тень. Что это? Сон? Наваждение? Или…

Генрих Артерран понял, что силой воли может вернуть всё назад, он подумал об этом и его руки вновь стали нормальными. Но… почему? Да, когда-то он попробовал один из своих образцов… Неужели триста шестой образец эволюционирует?? Но, нет, это невозможно. И тогда Артерран вспомнил, что произошло в этот вечер — лимонад — горилла — удар — пробирка — ЛИМОНАД! Он выпил до дна весь лимонад вместе с новым, не тестированным триста седьмым образцом!

Генрих Артерран уже давно знал о том, что Советский Союз трещит по швам. Базу «Наташенька» скоро прикроют — уже прикрывают: половина учёных с верхних ярусов, которые изобретали там всякие технические штучки, уже разъехались неизвестно, куда.