Kurohibi. Черные дни - Gabriel

уже мог видеть людей — военных, инженеров и ученых в костюмах химзащиты, выползших из своих укрытий и рухнувших на колени в благодатной молитве, он чувствовал всепроникающий свет, заполнивший собой даже бетон и камни, он задыхался от переполняющего его чувства восторга.

«Не поддавайся, Синдзи-кун, иначе ты будешь растворен. Закрой свое сердце».

И ориентируясь лишь по чувству страха от возможности все потерять, он под ударами поля прыжками двигался вперед по коридору, к погрузочному пандусу, выломав дверь, по шахте лифта наверх, к ангарам. Замершие люди с блаженными лицами даже не обратили внимания на сияющего юношу, проплывшего мимо них, трепетно взирая лишь на исполинскую фигуру Рей, чья белизна просвечивалась даже сквозь толщу земли, а рост почти достиг облаков. По всему миру, в самом дальнем уголке его и на самой высокой вершине, раздалось неразличимое, но чарующе великолепное ангельское пение.

Синдзи ввалился в ангар к Евангелиону-01, когда его тело уже начало оплавляться под растворяющимся барьером АТ-поля. Капли белой массы усеяли тропу по мостику к человекоподобной махине, лишенной брони и вскрытой, словно лягушка на уроке естествознания. Серая туша с разведенным в стороны гигантскими штифтами корпусом обнажала созвездие ядер — одну крупную сферу в центре и несколько меньших вокруг, извлеченные внутренние органы покоились на дне опустошенного бассейна, аккуратно разложенные по колбам и обвитые сетью проводов. Лицо вместе с мышцами на голове были сняты и заменены механической маской, похожей на морду робота, только обращенной внутрь себя. Паутина трубок и шлангов, заменивших сосуды, тянулась к потолку и создавала впечатление нитей марионетки, в которую превратилась не подающая признаков жизни махина.

— Мама… — прошептал Синдзи, держась за гремящую голову одной рукой, чтобы не потерять равновесие. — Отец…

Его лицо вместе с кожей, словно оплавленная карамель, поплыло вниз.

«Слейся с Евой».

— Я иду к вам…

И, заставив остатки стремительно тающего барьера абсолютного страха толкнуть себя в спину, отчего тело буквально развалилось в воздухе на вязкие белые ошметки, Синдзи бросился прямо во вспоротое нутро Евы-01 — в место, где он всегда чувствовал утешающее его спокойствие, мягкую теплоту и безопасность. Граница оболочки Рая, чрево своей матери.

А затем все потухло. Чарующий свет сменился черной непроницаемой тьмой, сожравшей его сознание, и все лавиной гремящие чувства канули в омут густой холодной смолы. Только где-то далеко остался лишь тихий стон благоговения, переросший в утробный, полный ярости рев.

И тут стенки вскрытой грудной клетки Евангелиона-01 захлопнулись, погребя внутри себя растворившуюся плоть Синдзи. Махина вздрогнула, стряхнув слабо закрепленные элементы штифтов, качнулась вперед и вдруг яростно зарычала, отчего вереница шлангов и трубок над ней лопнула, разметав по бассейну забившую фонтаном оранжевую жидкость. Тело Евы засочилось кровью, а вместо нее за отошедшей кожей показалась сияющая чистая белизна. Механическая маска слетела, обнажив голый череп на лице, и черные пустые глазницы вспыхнули пурпурным светом. Синдзи открыл глаза.

«Плоть Лилит и Адама смешались, явив семя новой жизни и впустив в него душу. С возвращением».

Новыми глазами он смотрел на вновь открывшийся ему мир — все такой же тоскливый и одинокий, однако теперь кажущийся прозрачным и легким, словно пушинка. Синдзи видел целый свет, словно он лежал на его ладони. Он видел сотни, тысячи, миллионы огоньков, явивших собой благоговейно замершие жизни, он видел небо сквозь оболочку Черной Луны, видел Лилит, поднявшуюся на небеса и раскинувшую крылья по всему свету, видел чувства людей, их надежды, чаянья и мечты, из слезы, боль и страх, слышал их шепчущие в мыслях голоса, он ощущал ткань пространства и мерно тянущегося времени, он видел истину и искренность этого мира. И Синдзи чувствовал настоящий восход солнца в своей душе, поднявшийся горизонт бесконечного восторга, восхищения, ликования, экстаза, ключ чистой благотворной границы абсолютной радости — АД-поля, треск рухнувших оков, распавшейся клетки, стон страхов и тревог, в один миг умерших под сиянием его освободившейся души. А еще он все вспомнил, каждое мгновение своей жизни — с момента появления из чрева матери до собственной смерти, каждую пережитую секунду и каждую толику испытанного чувства. И Синдзи заплакал, не удержав наплыва светлой грусти, тоски и печали, а вместе с ними и счастья.

«Теперь все в твоей власти».

— Да… — он тут же вдруг рассмеялся, чувствуя, как плоть бывшей Евы-01 сползала на пол, обнажая его новое тело — такое же огромное и сияющее белизной, как у Рей. — Никогда не думал, что радость может быть… такой чистой и искренней.

Синдзи сошел с креплений и с наслаждением впитал новые ощущения своего тела, которое, впрочем, таковым больше не являлось. Теперь это было облако мыслей и чувств, концентрированная субстанция эмоций, души и света. Его прежнее состояние от слияния с Каору не шло ни в какое сравнение с новой формой.

— Черт, какая сила и легкость… Я теперь могу сделать все, что захочу.

«Чего ты хочешь, Синдзи-кун?».

— Сейчас… давай устроим самые грандиозные проводы этого мира. Покажем людям грандиозное шоу.

Каору усмехнулся.

«Ты волен решать сам. Но не забывай о Лилит».

— Ни в коем случае не забуду, именно ей мы сейчас и займемся. Ох, как это все здорово!

Шагнув в центр ангара, он лишь представил, как его тело начало увеличиваться, и поток огромной мощи из самых недр земли подхватил его в невидимой волне энергии и, словно насос, начал накачивать силой. Уткнувшись в потолок, Синдзи неловко охнул, но тут же воспользовался открывшимися знаниями о ткани этого мира и вдруг проскользнул наверх, прямо сквозь слой бетона и камня. Возвышаясь и воспаряя над законами физики, он с все возрастающим восторгом следил за проносящимися мимо этажами, комнатками, коридорами, делающимися все мельче и становящимися похожими на игрушечный городок, где он ощущал себя полным веселья ребенком — всевластным и одновременно наивным. База НЕРВ уже осталась под его коленями, и Синдзи вознесся к куполу Геофронта, обнаружив чуть южнее выдвижных городских блоков огромную дыру, из которого струился настоящий водопад, показавшийся простым ручейком из лесного рудника, — озеро Асино через пробитое отверстие почти целиком вытекло в подземную пещеру и залило ее ровной гладью воды, поверхность которой пробивали вершины деревьев и купол пирамиды. Усмехнувшись открывшемуся виду, Синдзи вознесся еще выше и, пройдя сквозь толщу земли, предстал перед Токио-3.

Словно кукольный город разверзся под его ногами — совсем крошечный и хрупкий, наполненный сонмом сияющих огоньков жизней. Вместо озера зияла огромная дыра, в которую и вытекла вся вода, а чуть выше огромной человекоподобной