Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина

— Мои не вернутся, — без тени сомнения бросил антрацитовый.

Пушистый и энергетический промолчали.

— Пусть добровольцы к вечеру будут готовы, — обозначил им временные рамки Первый. — Плодовый, твоя задача — максимально привлечь к себе внимание. Бурным желанием немедленно начать работать на нашу башню — во искупление старых грехов.

— Понял, — коротко ответил тот.

Как выяснилось, чутье … нет, скорее, опыт общения со Вторым поторопил Первого не зря. Закончив разговор с мирами, он только взялся за воплощение еще одной идеи, как в дверь его кабинета постучал его помощник … бывший помощник.

— Сдача обитателей взбунтовавшихся миров назначена на завтра, — сообщил он Первому все с тем же каменным лицом, и добавил в ответ на вздернутую бровь: — Та башню требует присутствия их бывших владельцев — и Вашего. В противном случае, смертные будут уничтожены.

— И Творец пожалует? — прищурился Первый.

— Насколько мне известно, — и глазом не моргнул его собеседник, — Творец сегодня заканчивает все дела в той башне и сразу после этого отбывает. Так что, нет — не пожалует.

— Мы будем, — кивком отпустил его Первый.

Опять придется и творить, и действовать в сжатые сроки — ничего, он уже даже во вкус вошел.

Идею, как передать сообщение в его мир, подсказало ему само его упрямое творение. Той прозрачной стеной, которая визуализировала его мысли. Это был его самый последний шанс: владельцы миров могли проникнуть в отныне закрытые для него пункты назначения только один раз — затерявшись среди своих смертных.

Он быстро создал два подобия прозрачной стены — достаточно больших, чтобы изображение на них было четко различимым, но не слишком громоздких, чтобы не бросаться в глаза. И настроил оба на демонстрацию не так сиюминутных мыслей, как воспоминаний.

На первое он надиктовал вдобавок инструкции Малышу, Крепышу и всем оставшимся с ними: восстановить их плавучий дом и добраться-таки до израненного континента — там и места побольше, и с новыми обитателями обустроить его будет проще. Но главное — он просил их помнить. Всегда. И Лилит, и его самого. Потому что они обязательно вернутся. Как только смогут. Для передачи этого сообщения Первый выбрал антрацитовый мир.

Второе он оставил безмолвным. Чтобы ничем не выдать его присутствие. Он наполнил его самыми яркими моментами их с Лилит жизни, настроил его на активацию при отражении в нем ее — и только ее — лица и планировал незаметно разместить в самом укромном из тех мест, в которых она могла находиться. Для этого как нельзя лучше подойдет пушистый. После этого ему оставалось только уповать на ту часть ее сознания, которая все же вспыхнула при его появлении.

Поздно вечером — по временной шкале его мира — он дождался сообщений антрацитового, пушистого и энергетического о готовности — и двинулся вместе с ними к своему миру. Перемещаться со смертными требовало больше времени — сначала их нужно было перевести в состояние, подобное летаргическому сну.

По дороге он сообщил антрацитовому и пушистому о своей просьбе, получил их согласие и объяснил каждому, как добраться до его пункта назначения. Миры тоже рассказали ему — крайне неохотно, особенно антрацитовый — что часть их обитателей все же решили принять ультиматум башни Второго о сдаче.

— Право на выбор имеют все — даже смертные! — решительно заявил им Первый.

Прозрачная стена на границе его мира оказалась на месте. У Первого все внутри похолодело — неужели Лилита уже окончательно человеческий облик потеряла и заставила мир отказаться от своего обещания?

— Мы здесь, — обратился он к нему резче, чем намеревался. — Ты, что, передумал? Имей в виду, пришельцы умрут прямо здесь — обратный путь они не выдержат.

На прозрачной стене вновь показались очертания изувеченного континента — словно напоминая им, что это — единственное место, где им позволено обосноваться. Центр континента вновь начал втягиваться внутрь — все дальше и дальше, пока не лопнул от натяжения, открыв неширокий проход. Первый махнул рукой, подгоняя миры с их смертными входить, пока окно возможностей не захлопнулось.

Глава 19.4

Под конец он едва удержался, чтобы не попробовать и самому затесаться среди последних переселенцев. Но зная и прежде вздорный нрав своего мира, решил не рисковать — если вдруг молнии посыплются, энергетический, конечно, сразу себя, как дома, почувствует, а вот остальные вряд ли.

Вместо этого он обратился к своему миру — чтобы отвлечь его внимание от пришельцев, но не только.

— Я не прощаюсь с тобой! — послал он ему ответное, но более четко сформулированное предупреждение. — Я знаю, ты всегда хотел большей самостоятельности — ты был таким создан. Ты всегда следовал только своему пониманию жизни — ты был таким создан. Ты всегда умел учиться — ты был таким создан. Но ты не знаешь, насколько безгранично жестокая и подлая сила тебе противостоит. Она нацелена на полное сокрушение, стирание в пыль, в небытие всего, что не понимает. Она уже это сделала со многими другими мирами — я видел это своими глазами, и вновь прибывшие подтвердят мои слова. Но я не собираюсь ей подчиняться, и ты тоже — ты был таким создан. Она уже пыталась уничтожить тебя, и у нее ничего не вышло — теперь она будет действовать иначе. Она будет незаметно внедряться в тебя, находить твои слабые места, клевать в сотню разных точек. Сейчас ты не хочешь, чтобы мы противостояли ей вместе, но я буду делать это параллельно с тобой. И прошу тебя запомнить только одно: если однажды она подточит твои силы и ты почувствуешь, что в одиночку слабеешь — я приду по первому твоему зову.

Толкаться прозрачная стена не стала, но ее вдруг заволокло туманом, по которому пошли волны, забурлившие белыми гребешками, и Первому показалось, что до него донеслось свежее дыхание бриза с бескрайних водных просторов. Вместе с до отвращения знакомым жужжанием летучего эскадрона мира.

Потом эти волны закружило в бешеном водовороте, из центра которого выскочили антрацитовый, энергетический и пушистый. Со слегка обалдевшим выражением лиц.

— Все сделали, — доложили они, чуть заикаясь. — А у вас там всегда такой горячий прием?

— Бывает, — усмехнулся Первый. — Ладно, возвращаемся, а то плодовый сейчас голос от энтузиазма сорвет.

Торжествующий Второй, подумал он, устраивает меня куда больше уязвленного — у него под носом можно довольно свободно маневрировать.

На следующий день он узнал, что для полного торжества Второй наметил намного больше поводов.

Когда Первый — со своими мирами — прибыл в антрацитовый, он застал там Второго со значительно более многочисленной свитой. Они расположились у одного из выходов из подземелий — на некотором удалении от него и на склоне ближайшей горы, откуда открывался полный обзор происходящего внизу. Сам выход был со всех сторон окружен теми существами из башни Второго, которых Первый уже видел в других мирах — в момент их уничтожения. Они выстроились в две плотные шеренги, образовав довольно широкий коридор, ведущий прямо к подножию горы, на которой находились свидетели капитуляции антрацитового мира.

Второй определенно ждал появления Первого. Увидев его, он искривил губы в подобии усмешки и дал знак рукой. Его команда была передана по цепи стражников, и последний из них, стоящий у самого входа в подземелье, подошел к нему и что-то прокричал внутрь, приложив рупором руки ко рту.

Через несколько долгих минут оттуда начали выходить смертные. Болезненно жмурясь от света, опасливо глядя по сторонам, стараясь держаться вместе. Стражники остановили их, дали команду двигаться вперед по одному — длинной цепью, на расстоянии в пару шагов друг от друга.

Сверху Первому было трудно точно посчитать их, но было их там определенно не один десяток. Большей частью обитатели пушистого и энергетического миров, но кое-где среди них виднелись и представители антрацитового. Первый скрипнул зубами: выходцы из первых двух уже оказались в чужом мире, и их вполне могла соблазнить предоставленная возможность вернуться в свои, но чем удалось башне Второго поколебать неукротимых обитателей антрацитового?