Столетняя война. Том III. Разделенные дома - Джонатан Сампшен

что Ричард II был обманут французами, был потрясен сдачей атлантических барбаканов на побережье Франции. В его глазах они представляли собой лучшую гарантию того, что Англия сможет вернуться к стратегии разрушительных шевоше во Франции, когда англичане восстановят уверенность в себе, что, несомненно, произойдет. В начале июля 1397 года гарнизон Бреста вернулся в Англию, полный негодования против правительства. Последним капитаном города был королевский фаворит Джон Холланд, граф Хантингдон, который, как и его предшественники, лично не присутствовал в городе и допускал задержки с выплатой жалования гарнизону. По условиям сделки Ричарда II с герцогом Бретонским гарнизон также потерял свои прибыльные patis в западной Бретани. Солдаты устроили демонстрации в Вестминстерском дворце и бунтовали на улицах Лондона, пока их не разогнали по пригородам. Герцог Глостер публично принял участие в этих волнениях. Фруассар цитирует длинную тираду герцога, обращенную к его помощнику сэру Джону Лейкенхиту, которая настолько реалистична, что хочется верить, что хронист лично слышал, как он говорил именно так.

Ей-богу, если я проживу еще два года в добром здравии, эта война разразится снова. Если я буду иметь к этому хоть какое-то отношение, мы покончим со всеми этими перемириями, приостановками вооружений, тайными соглашениями… Если бы у нас в Англии был настоящий король, который сражался бы с французами за наследие, которое они выманили у него, этот человек нашел бы для себя 100.000 лучников и 6.000 латников, готовых отдать свои жизни и имущество на его службе за Ла-Маншем. Но нет, у нас в Англии нет такого короля. Если бы он у нас был, он без колебаний показал бы себя во Франции. Никогда не было лучшего времени для вторжения во Францию, чем сейчас. Если мы нападем на них сейчас, они не будут сопротивляться. Люди нашего королевства любят хорошую битву. Они смело бросятся в бой ради жирной корысти, как это было во времена моего отца и моего брата принца Уэльского. Я — последний уроженец из королевских принцев дома Англии. Но если бы только я мог заявить о себе, я был бы первым: первым, кто вернулся бы к войне, первым, кто исправил бы все ошибки, которые по нашей глупости и мягкости мы позволили им сделать с нами. Наш повелитель король фактически заключил брачный союз со своим врагом. Так не должен вести себя настоящий воин. Нет, не в твоей жизни. Задница этого человека слишком тяжела, чтобы ее можно было сдвинуть с места. Все, чего он хочет, — это есть, пить и спать, танцевать, кутить и смеяться часами напролет с женщинами. Что это за жизнь для человека действия? Для человека, который серьезно относится к чести и оружию, или у которого еще остались силы… Все, что нам нужно, — это битва. Битва и победа — единственное, что сделает нас богатыми и позволит нам вернуть то, что принадлежит нам. Но вместо этого нам придется просто томиться, как мы делаем это сейчас и делали с тех пор, как мой племянник стал королем Англии. Так больше продолжаться не может. Конечно, страна рано или поздно очнется от того, что происходит. Этот король взимает большие налоги с купцов и они очень возмущены этим. Но никто не знает, что он делает с деньгами. Он раздает их людям, которые оказывают ему гнилую услугу, в то время как его народ страдает. Я говорю вам, что скоро в этой стране начнется великое восстание. Люди уже начинают жаловаться. Они не собираются долго мириться со всеми этими делами… Ты сам это увидишь, Лейкенхит, попомни мои слова[1152].

Герцог Глостер говорил как человек, оставшийся в одиночестве, покинутый своими бывшими союзниками. Расчет Ричарда II на то, что он сможет обойти враждебное отношение англичан к официальному договору, договорившись о длительном перемирии, похоже, сработал. Глостер пытался вызвать оппозицию внешней политике Ричарда II среди лондонцев. Но Лондон был подавлен недавними спорами с королем и ослаблен сильной депрессией в торговле шерстью. Глостер пытался напугать их сообщениями о скорой потере Кале, но Ричарду II удалось убедить представителей города, что ничего подобного не предполагалось. По словам Фруассара, герцог пытался заинтересовать графа Марча, вероятно, предполагаемого наследника престола, идеей стать главной фигурой переворота, который должен быть организован совместно с графами Арунделом и Уориком. Но молодой человек испугался прежде, чем Глостер успел развить эти предложения. Насколько обоснованными были эти слухи, сказать невозможно. Фруассар, вероятно, получал информацию от французских дипломатов при дворе Ричарда II, таких как граф Сен-Поль, который часто поставлял ему материал для его хроники. Как и другие советники Карла VI, Сен-Поль начал беспокоиться о стабильности правительства Ричарда II. Глостер, Арундел и Уорик были озлобленными людьми. Но никаких веских доказательств заговора против правительства Ричарда II так и не было обнаружено. Вероятно, эти сообщения отражали не более чем склонность Глостера к многословию[1153].

Ричард II, всегда страдавший паранойей по поводу скрытой измены, принял их за чистую монету. Посовещавшись с небольшой группой своих ближайших советников, он решил нанести упреждающий удар. 10 июля 1397 года король устроил пир в особняке графа Хантингдона в Колдхарборе. Были приглашены Глостер, Арундел и Уорик. Явился только Уорик. Внешне все выглядело дружелюбно и пристойно, но в конце трапезы он был арестован. Арундел чутьем почуяв неладное заперся в своем замке в Райгите, но Ричард II, используя брата графа, архиепископа Кентерберийского, как посредника, убедил его сдаться. Что касается Глостера, то его заявления о болезни были вполне искренними, так как он лежал прикованным к постели в Плеши. Ричард II, помня о событиях 1387 года, решил, что его дядя наверняка собрал вокруг замка большое войско. Он поспешно собрал собственную армию, состоящую из придворных рыцарей, пэров, присутствовавших на пиру, и большого числа лондонцев, набранных мэром по первому требованию. Все вместе они шли всю ночь и перед рассветом прибыли в Плеши. Старый замок Богун стоял на возвышенности над рекой. Все было спокойно. Большинство домочадцев Глостера были в отъезде. Не было никаких признаков большого вооруженного лагеря, который король ожидал обнаружить. Герцог, пробудившись ото сна, вышел ему навстречу в сопровождении своей расстроенной супруги и в окружении каноников близлежащего колледжа. Ричард II подошел к своему дяде, взял его за руку и лично арестовал. Согласно кентерберийскому хронисту, Глостер умолял дать ему гарантию, что его жизнь будет пощажена. "Ты получишь такую же милость, какую проявил к Саймону Берли", — ответил Ричард II. Всех трех дворян сначала отвезли в лондонский Тауэр. Вскоре после этого Уорик был отправлен в замок графа Ратленда в Кэрисбрук на острове Уайт. Глостера отвезли в цитадель Кале, вероятно, самое безопасное место во