Бедный Сэнсэй - Тимур Свиридов

Таксист вел машину небрежно, одной рукой слегка придерживая руль. Его полное морщинистое лицо было снизу окрашено зелеными бликами от огоньков с приборной панели, словно он был актером из фильма ужасов. Мерно тикал механизм счетчика, в его окошечке сухо перескакивали цифры.

Был уже вечер. "Наверное, программа "Время" уже закончилась", — вяло подумал Олег.

Время пролетело незаметно. Путаным туманным маревом вспоминалась длинная прогулка по Тверскому бульвару, улицам Горького и Арбату. И всюду люди, люди, люди… Тысячи мужчин и женщин. Улыбающиеся и обиженные, беззаботные и торопящиеся, красивые и уродливые — целый город. Целый мир такой знакомой, а теперь такой чужой жизни… Он ходил между ними, смотрел на их лица, заглядывая в смеющиеся глаза, и искал, чем же они отличаются от него? Почему это произошло именно с ним, а не с кем-нибудь из них?

А они и не знали, что среди них ходит он, будущий уголовник, бандит, зэк. Он чувствовал себя чужеродным среди них, как будто был шпионом или инопланетянином, замаскированным и до времени не узнанным.

"Но я же не хотел этого! — хотелось закричать ему, и он глушил крик в груди. — Я же старался делать как лучше!"

Перед ним висело неотступное, как призрак, ухмыляющееся лицо Константина. Оно бросало отвратительный отсвет на все, что Олег видел.

Он чувствовал себя одиноким в этом мире беззаботных и счастливых людей. Высокие самоуверенные парни, ослепительные девчонки, теплый майский вечер, яркие призывные огни ресторанов и баров, музыка — все это отдалилось куда-то.

Внезапно вспомнилось отчужденно-холодное, презрительное лицо Кустовой.

— Заходите, Бестужев. Закройте за собой дверь. Садитесь. Я хочу вам сообщить, что всякому терпению приходит конец. Мне поручено подготовить ваши документы к деканатской комиссии. Скорее всего, вы будете отчислены после окончания сессии. Кстати, чем закончился для вас сегодняшний экзамен?

— Неуд…

— Ничего удивительного. Я много раз уже предупреждала вас, что мы не собираемся насильно заставлять студентов учиться. Хотите иметь профессию — учитесь, не хотите…

Потом он зашел в бар "Валдай", где на втором этаже нашлось свободное место. Заказал коктейль "Шампань-коблер", надеясь сбросить, сбить напряжение. Но коктейль не помог. Пульс все так же назойливо-часто бился в висках. Наверное, падало давление, потому что он начал чувствовать нарастающую головную боль. Вокруг было много молодежи, и Олег вдруг невольно вспомнил о Маринке. Нестерпимо остро захотелось тотчас видеть ее, ему стоило большого труда сдержаться и тут же не броситься искать такси.

На улице веял легкий ветерок, и стало немного легче. Олег отыскал свободный телефон, набрал номер.

Длинные гудки. Как долго не берут трубку!

— Да-а? — уплывающим вверх тоном. Как у них с матерью похожи интонации.

— Простите, можно Марину?

— Это ты, Олег? — она уже узнала его.

— Да…

— Мариночка только что звонила, она вот-вот должна вернуться. Перезвони минут через пятнадцать.

— Хорошо, — буркнул он, вешая трубку. Немного постояв в раздумье, Олег снова опустил монету и набрал номер Торшина.

— Да? — у того сегодня был очень бодрый голос.

— Привет, Слав, — он постарался тоже придать своему голосу жизнерадостные нотки. — Ты сегодня уже отработал?

— Ага. А в чем дело, Олег?

— Да поговорить бы надо.

— Голос у тебя что-то грустный. Выкладывай быстро, что стряслось?

— Да так, ничего особенного, — усмехнулся Олег. — Придешь — расскажу. Зашел бы ты сегодня ко мне.

— Запросто. Хоть сейчас.

— Я буду дома, наверное, через полчаса. В крайнем случае, перезвоню.

— Отлично, считай, что договорились.

После разговора с Торшиным на душе немного полегчало, хотя Олег еще не решил, будет ли рассказывать Славке всю подноготную. Поймать такси на Калининском проспекте оказалось делом не простым. Но ему повезло, и скоро он уже катил в направлении проспекта Мира.

— Куда именно? — зеленоликий шофер снова повернулся к нему, вскинув свои кустистые короткие брови.

— На Гиляровского. Вон там надо развернуться и в тот переулок свернуть…

— Знаю… — пренебрежительно отмахнулся таксист, когда ему стали детально указывать дорогу.

"А вот того, что везешь бандита, наверняка не знаешь!" — вдруг со злостью подумал Олег.

Около дома Маринки он быстро расплатился и вылез. Улица Гиляровского была плохо освещена и безлюдна. Проходя во двор, он вспомнил, как прикатил сюда вместе с Константином, выслушал его заманчивое "предложение". Со сложным чувством раскаяния и надежды Олег подумал, что не видел Маринку с самого отъезда в Сочи, что даже не предупредил тогда ее о своем исчезновении. А после начались экзамены. Они даже не созвонились ни разу.

"Если меня ждет суд и тюрьма, — промелькнуло вдруг в голове, — я ее теперь долго не увижу".

Он рассердился на себя за эти мысли, но желание видеть Маринку от этого стало еще сильнее. Как будто она обладала неким спасительным средством, эликсиром избавления от всех забот.

Над подъездом сиротливо висела тусклая лампочка, бросавшая скудный круг света на асфальт. Олег дернул на себя дверь и прошел внутрь. Этот подъезд он уже вызубрил наизусть. Источенный и потемневший мрамор плит пола, стертые ступени, железные кованые перила. Он быстро промахнул пролет на едином дыхании и вдруг замер, как пораженный.

Перед ним, обнявшись, застыли в поцелуе у окошка парень и девушка. Даже в полумраке лестничной клетки Олег легко узнал эти черные блестящие волосы. Словно очнувшись, Маринка вдруг резко оглянулась, ахнула и оттолкнулась от парня. На лице того застыло удивленное выражение.

— Олег! — громко и тонко разнеслось по подъезду. — Олег, погоди, я все тебе объясню-у-у!..

Но он уже сбегал вниз, перемахивая через три ступени…

Всю дорогу до дома он бежал, тут было не больше двух трамвайных остановок. И очень пожалел, что дистанция такая короткая. Он хотел, чтобы напряжение было длинным и изматывающим, чтобы напряжение мышц вытеснило, выгнало из него отупляющие чувства тоски и одиночества, провала…

С сожалением вспомнились тренировки, когда он мог вместе с усталостью и потом выжать из себя лишние мысли. Куда ушли те времена?

Через проспект Мира он сиганул на одном вздохе, проскакивая перед самым капотом тормозящих автомашин. Тут же, мимо сетки старого Ботанического сада, свернул в Грохольский переулок. Постовые в своих кабинках перед посольствами подозрительно провожали его взглядами. Был час выгула собак, несколько мелких шавок припустились за ним с громким тявканьем, но скоро вернулись к своим хозяевам. Мимо с надрывной сиреной пронеслась карета реанимации и на скорости свернула к громаде клиники Склифософского.

Олег не мог ни о чем думать, как бы боялся прикоснуться к самому себе. Он был, казалось, переполнен до краев опустошающим пламенем. Осталась только наружная оболочка, тонкая, как радужные стеночки мыльного пузыря. Мгновение — и она может прорваться!

Но зачем он так торопился домой? К устоявшемуся и привычному бабушкиному уюту? К своему любимому защитному креслу детства? К волшебной шелковой картинке с золотыми рыбками? Олег не мог сейчас дать себе отчет. Просто это оставалось единственной целью впереди. Других больше не было.

И, как заевшая пластинка, в мозгу несообразно мягко и плавно кружились чьи-то недавно слышанные слова:

Но из моря информации, в котором мы тонем,Единственный выход — это саморазрушение…Мы до сих пор поем,Но нам уже недолго ждать!

"Странная песня, — думал он, — где я мог ее слышать? Саморазрушение…"

Дворами мимо детской площадки и спортивного поля он пробежал к дому. Было уже совсем темно, и кошки беззвучными тенями выскальзывали из-под ног.

Только подбежав к подъезду, он почувствовал, что устал. Возникло спасительное предвкушение, как он встанет под ледяной душ, как растянется на хрустящей белой простыне…

Знакомая до мелочей дверь, измазанная прошлым летом масляной краской. Вытертая ручка.

Войдя в свой подъезд, он по старой привычке автоматически подошел к почтовому блоку, пошарив ключ в кармане.

В его ящичке сиротливо белел маленький прямоугольный листок. В глазах все расплывалось, он никак не мог прочесть, что же там написано. Черные жирные буквы, наконец, с трудом сложились в слово "повестка", а сверху толстым красным карандашом было неровно надписано:

"Вторично!"

Олег непонимающе смотрел на листок, и в этот момент ему показалось, что он слышит какие-то звуки позади. Резко обернувшись, он даже не успел толком сообразить, только рука автоматически дернулась на отбив.

Обожгла острая боль. Еще одна тень мелькнула справа, блеснул второй нож. Продолжая держать первого противника, Олег лягнул другого из неудобного положения, почувствовал, как по икре полоснуло отточенное лезвие. Тот отлетел к противоположной стене, но тут же поднялся.