Капитан и Враг - Грэм Грин

Мистер Квигли сказал:

– Я почти убежден, что смогу вас устроить, если вы останетесь. Знаете, Джим, вы ведь представляете определенную ценность. – На этот раз он произнес мое имя без заминки. – В конце концов, он же был вашим отцом, и благодаря вам мы, может быть, сумеем вступить в контакт кое с кем из его старых друзей.

– Но ведь он же не был моим отцом.

– Ах да, я забыл, но не будем буквалистами, Джим.

– А как будет с полковником Мартинесом?

– Я уверен, он тоже станет вашим другом, если только вы дадите ему такую возможность. Вам нет нужды выбирать между нами. Об этом надо будет поговорить всем вместе. Вы можете быть полезны нам обоим. Я уверен, если вы останетесь, все можно устроить ко всеобщему удовлетворению.

Я что-то совсем запутался в недосказанностях мистера Квигли. Речь его походила на извилистую проселочную дорогу со множеством указателей, по которой уже давно не ездят грузовики. И я вдруг почувствовал, что мне не хватает широких автострад и грохота тяжелых грузовиков. Я сказал:

– Уходите, мистер Квигли. Я хочу побыть один.

Мистер Квигли медлил.

– Но мы же друзья, Джим. Я пришел сюда как друг.

– Да, да, – не слишком убежденно согласился я, чтобы избавиться от него, и он направился к двери. Однако, прежде чем выйти из комнаты, он швырнул на кровать конверт.

– На случай, если вдруг окажетесь на мели, – сказал он и отправился назад, в город ста двадцати трех банков.

А я, вскрывая конверт, подумал: «Значит, здесь даже за дружбу платят живой монетой». Я положил деньги в карман – пять бумажек по двести долларов, – и тут снова зазвонил телефон. На этот раз звонил Пабло.

– Полковник Мартинес снова хочет видеть вас, – сказал он. – У него есть для вас новость.

Внутренне забавляясь, я сказал ему:

– Он может не утруждать себя. Я уже знаю эту новость. От мистера Квигли.

На линии наступило долгое молчание. Я представил себе, как Пабло сообщает об этом полковнику и ждет ответа. Ответ наконец поступил:

– Полковник Мартинес говорит, что вам все равно надо повидаться с ним. Немедленно. Он посылает меня с машиной за вами.

В ожидании Пабло я решил не тратить времени даром и довести это повествование до конца. Капитан умер – какой же смысл продолжать рассказ? Теперь я понимаю больше, чем когда-либо, что никакой я не писатель. Настоящий писатель не перестает идти своей стезей и не умирает вместе с героем.

Как же быть дальше? У меня был авиабилет назад, в Лондон (но я могу его сдать), и доллары, оставленные мне Капитаном и мистером Квигли. Принять ли мне совет мистера Квигли и вступить на путь опасностей и тайн, который приведет меня неизвестно куда. Я не считаю себя в чем-то виноватым. Капитан все сам устроил. Он знал, на что он шел, когда крал драгоценности, когда разбивал самолет. В иные минуты, думая о Капитане, я представляю себе, что вдруг он каким-то странным образом окажется моим настоящим отцом, хотя бы потому, что оставил мне в наследство вкус к нелегальщине, который сидит у меня в крови. Мне вспомнился снова сон, который я видел накануне, когда мистер Квигли разбудил меня; там была одна деталь, которую я поначалу забыл. Когда я проснулся, в памяти моей оставалась лишь сумрачная дорога, по которой я шея в непроходимый лес, но сейчас я вспомнил о причине, побудившей меня идти по этой дороге. Я шел за двумя мулами, которые то и дело останавливались, чтобы поесть травы. Они ничего не везли, и я понятия не имел, почему я за ними следовал. Капитан, конечно, знал бы причину. Сколько раз говорил он мне об этих мулах, но по его версии они всегда везли мешки с золотом.

Можно ненавидеть своего отца, и, даже если я решу последовать его путем, чувствовать к нему я все равно буду ненависть. В сравнении с Лайзой я был для него ничто. Он заботился о ней до самой ее смерти, а обо мне… он оставил мне в качестве наследства, говорившего о полном безразличии, обратный билет в город, который я навсегда покинул, и, если я все же задержусь здесь, я твердо знаю одно: больше писать я не буду. У двери в мою комнату раздался звонок. Это почти несомненно Пабло, который приехал, чтобы везти меня к полковнику Мартинесу. А что я стану делать потом? Расскажу мистеру Квигли о разговоре между мной и полковником? Возьму у мистера Квигли деньги? А полковник – предложит мне денег или только даст совет? Капитан дал бы совет исходя из своего опыта, но он покоится в мире, да и поверил ли бы я ему? Он любил только Лайзу, если вообще ее любил. Оба мы были для него тяжелой ношей. И тут мне вспомнился «Кинг-Конг» и то, что Капитан сказал мне, когда я смотрел, как Кинг-Конг тащит свою ношу, а эта ноша, то есть девушка, так его пинала, что я лишь диву давался, почему он не сбросит ее вниз, на улицу. «Он же любит ее, малыш, неужели тебе это непонятно?» Возможно, я просто не понимал природы любви. Возможно… Мне захотелось снова увидеть Капитана, и я пожалел, что так ему лгал.

Когда я вернулся в номер после встречи с полковником Мартинесом, я обнаружил в кухоньке, в ведре для мусора, клочки бумаги, которых ни я, ни мистер Квигли не заметили. Он-то, по всей вероятности, считал, что все по-настоящему важное сожжено или изорвано в мелкие клочья. Ведь он же был профессионал.

Найденные мною обрывки, по-видимому, были частью письма, которое Капитан мне написал, а потом, возможно, подумал, что эти строки слишком выдают его слабость. Я сложил куски и воспроизвожу их здесь в качестве заключения моей несостоявшейся книги, которую никто никогда не опубликует и не прочтет.

"А в чем я нуждаюсь? Почему, черт подери, получается так, что все вечно во мне нуждаются! Однажды в Манчестере я встретил на улице старуху, и то немногое, что я имел, мне было куда нужнее, чем ей, но она, наверно, не виновата в том, что не почувствовала моей нужды, тогда как я ее нужду почувствовал. Но это же неестественно. Будь у меня сила Кинг-Конга…"

Последнюю фразу прочесть было невозможно. Странно, что он тоже вспомнил о Кинг-Конге.

Но хватит о всей этой ерунде. У меня тысяча десять долларов с мелочью (я пересчитал деньги, как сделал бы мистер Квигли), затем – деньги, оставленные Капитаном, и билет, который я могу сдать. И вот я подвожу черту под этим свитком и швыряю его все в то же ведерко для мусора – пусть его там кто-нибудь найдет. Черта эта означает – Finis [конец (лат.)]. Теперь я сам себе хозяин и пойду за собственными мулами в поисках собственного будущего.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

9

Полковник Мартинес, слегка забавляясь, посмотрел на мистера Квигли. Он сказал:

– На этот раз мы побывали в номере мистера Смита до вас. Рукопись найдена в ведерке для мусора. Неужели молодой человек сам бросил ее туда, так как не собирался писать дальше? Тогда почему он не уничтожил написанное? Сомневаюсь, чтобы мы когда-либо узнали настоящую причину. Сам он сейчас где-то в пути. Мой переводчик успел просмотреть лишь последние страницы, в которых он описывает свой приезд в Панаму. Рассказ его становится интересным с момента встречи с вами. У мальчишки, безусловно, есть талант, и жаль, что он не посвятил себя писательскому делу: водить пером по бумаге – занятие безопасное. Я попросил вас прийти, потому что в этом его сочинении – назовем его романом, – много упоминаний о вас, сеньор Квигли!

– Что ж, я ведь был другом его отца.

– У нас есть основания считать – не очень близким другом.

– Ну, я часто помогал ему по мелочам. Например, ездил в аэропорт встречать Джима.

– И вы получили известие о смерти сеньора Смита быстрее нас, так что, возможно, мы недостаточно серьезно относились к вам, сеньор Квигли. Это вы предупредили людей Сомосы в Манагуа о его маршруте?

– Откуда же я мог это знать?

– Да. Хотелось бы мне иметь ответ на этот-вопрос. Откуда? Можно еще один вопрос? Кто такой Кинг-Конг.

– Кинг-Конг?

– Возможно, кодовое имя?

– Понятия не имею. В моей газете мы не пользуемся кодами.

– И у вас, конечно, нет никаких сведений о том, где Джим? Боюсь, как бы он не последовал по стопам мистера Смита.

– Я видел Джима только раз после смерти его отца.

– Обычно вы очень точны в цифрах, сеньор Квигли. Подумайте еще.

Мистер Квигли подумал.

– Ну, может быть, мне следовало сказать – раза два или три.

– Вы предлагали ему работу, так?

– Ничего определенного. Работу на подхвате. У него ведь почти нет опыта.

– Спрашиваю еще раз: кто такой Кинг-Конг?

– Насколько я припоминаю – какая-то обезьяна.

– Обезьяна?

– Возможно, горилла – право, не помню.

Полковник Мартинес издал легкий вздох, который вполне мог означать отчаяние.

– Насколько я понимаю, у вас британский паспорт, сеньор Квигли?

– Да.

– И там есть американская виза?

– Да, мне приходится время от времени ездить по делам газеты в Нью-Йорк.

– Вам, конечно, известно, что в будущем месяце президент Картер и генерал Торрихос подпишут договор о Панамском канале и тогда большая часть Американской зоны перейдет в наши руки.