Битва - Уильям Кейт

– Я не могу обещать этого. Но будь я проклят, если знаю, где еще я могу достать хороших водителей. Понадобятся годы, чтобы научиться управлять хотя бы одним. Ха! Возьми нас! Полжизни провели в учениках, и ни один из нас даже не закончил обучения, когда мы очутились… здесь.

Лори положила свою ладонь на руку Грейсона – теплое и нежное прикосновение.

– Я сделаю все, что нужно. Грей.

Когда это они стали фамильярничать? Грейсон не мог вспомнить. Он не знал, отчего ему легко с Лори, почему он может беседовать с ней и скучает, когда девушки нет рядом. Пожалуй, эта нарастал Д ющая дружба имела что-то общее с тем фактом, что оба они чувствовали себя здесь одиноко.

– Мы сделаем все, что нужно, – сказал он. – Это называется «выживанием».

Два периода спустя лейтенант Нолем строчил доклад генералу Аделу о «подрывных элементах в подразделении». Он не назвал ни одного имени, но было ясно, что он имел в виду Лори – человека, непосредственно виновного в низком моральном облике подразделения.

Когда однажды чистым, хрустящим от двадцати градусов мороза утром поднялось солнце, первая группа Треллвана казалась гораздо дальше от боевой готовности, чем когда-либо.

Чтобы спаять солдат группы в одно целое, требовалась битва. Еще важнее, понял Грейсон, – им нужна была победа.

Ко времени, когда красное солнце достигло зенита, группа представляла из себя два боевых взвода по сорок человек в каждом. Они составляли наземное ударное подразделение и обучались пехотной тактике. Насколько хорошо люди усвоили лекции Грейсона и как применят их на практике, предстояло еще увидеть. Взвод поддержки, состоящий из техов, насчитывал сейчас шестьдесят три человека, а сержант Бруки – под руководством сержанта Лори Калмар – имел обоих боевых роботов целыми и действующими. «Шершню», однако, по-прежнему не хватало головы.

На плацу все это выглядело довольно впечатляюще, но Грейсон знал, что даже полному батальону, где в четыре раза больше людей – хорошо обученных и опытных солдат, – пришлось бы туго против одного атакующего боевого робота. А если один из этих боевых роботов – 75-тонный «Мародер»?..

Сердцем любого подразделения, включающего боевые машины, являлись сами роботы. Идеальной считалась группа из четырех машин, сработавшихся вместе, иногда сопровождаемая воздушной группой аэрокосмических истребителей. Боевые подразделения поддержки существовали исключительно в таком подразделении. За исключением специальных подразделений, большая часть таких групп не имела наземной ударной силы вообще и состояла только из боевых роботов и техов. Подразделение без боевых роботов, состоящее из одних людей, было практически беззащитным.

А у группы имелся только один готовый к бою легкий боевой робот.

Наконец настал день, когда первая группа Треллвана была готова к войне. Грейсон так объяснил генералу Варнею свое предложение: либо мы сражаемся сейчас и побеждаем, либо все это было зря.

На карту ставился не только боевой дух группы. Нужен не один боевой робот, чтобы иметь какие-то шансы. А единственный способ, каким они собирались его достать, – это стащить машину у врага.

Космодром к северу от Саргада представлял собой невзрачное зрелище: расползшиеся-по пустынной местности серые и белые здания. Земля там была в основном бесплодной, и голый пейзаж нарушали лишь густые заросли корявого кустарника да случайные пятна серо-голубой степной травы. Шоссе, соединявшее порт и город, было изъедено и изборождено жестокими природными катаклизмами, и по нему редко ездили даже до прихода бандитов.

Возле дороги имелась цепь лощин и оврагов, пробуравленных в сухой почве наплывами талой воды. Грейсон заметил эту особенность во время топографических экспедиций, когда Замок, расположенный в десяти километрах к северу, занимали Коммандос Карлайла. Последние серии наводнений закончились, и эта цепь походила сейчас на широкий высохший канал, подернутый коркой льда и инея в местах, куда не проникало слабое солнце. Кое-где глубина достигала пятнадцати метров, на крутых склонах предательски балансировали скалы, то и дело осыпались пески.

«Страус» шагал по дну каньона. Казалось, с того времени, когда Грейсон последний раз сидел, пристегнутый ремнями, в жестком кресле боевого робота, прошла целая жизнь. Сжимая рычаги, Грейсон думал о том, как здорово, что он учился этому половину своей жизни. После стольких стандартных дней в удушливой канцелярской атмосфере своего офиса молодой человек снова ожил.

Его руки мягко покоились на контрольной панели, отвечающей за орудия и маневры боевого робота. Напичканный электродами и проводами тяжелый шлем снимал нейтронные импульсы, относящиеся к рутинному движению, а компьютер, встроенный в сиденье, транслировал эти сигналы в четырехметровые шаги машины. «Страус» был продолжением тела Грейсона.

Популярные мифы, ходившие среди воинов, утверждали, что водители боевых роботов сливались со своими машинами, что существовала передача индивидуальности от человека к боевому роботу, что машины двигались и сражались потому, что их напрямую контролировал мозг воина. Все это было неправдой, хотя нейроимпульсные шлемы позволили сделать первый многообещающий шаг к такого рода боевым системам. Что шлемы действительно делали, так это руководили машиной в таких рутинных вопросах, как поддержание равновесия. Это позволяло водителю боевого робота свободно заниматься аналитическими задачами, такими, как отделение друзей от врагов и участие в битве.

– Первый, это Второй, ты слышишь?

Голос в динамиках шлема отфильтровывался и воспроизводился электроникой, и нужна была привычка, чтобы понимать его. Электромагнитные передачи велись в крайне низкой частотной полосе для того, чтобы пробить электронную блокировку противника и чтобы не нарваться на. вражеские провокации. Часто такие передачи шли на искусственном шифрованном языке, известном только пользователям, во времени, чтобы изобретать и учить такой язык, сейчас не было. Компьютер зажевывал слова и делал их понятными только членам группы. По крайней мере Грейсон на это надеялся.

Он напрягся, вслушиваясь. Сенсоры на шлеме считали электрическую комбинацию.

– Второй, это Первый. Слушаю.

– Мы на месте у ограды. Патруля нет… Ничего подозрительного.

– Хорошо. Будь бдителен.

Передвижение ударной силы по оврагу в разгаре дня несло в себе определенный риск. У налетчиков имелись геликоптеры, и никто не мог гарантировать, что у них не было также военного наблюдательного спутника, способного сосчитать заклепки на спинной броне «Страуса». «Страус» был закутав в складки камуфляжной сетки, и Грейсон поставил тепловые поглотители на самую полную мощность, чтобы снизить инфракрасное излучение боевого робота. Группа захвата рассчитывала только на удачу. Тщательное наблюдение за бандитскими базами возле космодрома и Замка навело на мысль, что бандюги недооценивали вооруженные силы треллванцев и на подступах к своим лагерям не поддерживали надлежащего дозора.

– Первый, это Третий.

– Третий, это Первый. Слушаю.

– У Замка все тихо. Я вижу «Мародера». Он по-прежнему припаркован на парадном плаце снаружи от дверей Бухты Приюта.

– Отлично. Следи за ним.

Кабина «Страуса» была настолько мала, что Грейсон мог коснуться противоположной переборки вытянутой рукой. Зрительным экраном служила дугообразная 180-градусная полоса в передней части крошечного помещения, на ней изображались отчетливо напластованные уровни отложенных водой осадков в стенах канала. Большую часть пола занимали сиденье водителя и переплетение кабелей, консолей, обнаженных схем и прочего, что заставляло эту маленькую ходячую гору двигаться и сражаться.

Пожалуй, самой характерной чертой кабины являлся резкий, кислый запах, который, казалось, исходил от пола, переборок и сиденья, несмотря на то, что кабину драили сто раз и опрыскивали дезодорантами. По журналу на борту «Страуса» и по датам установки снаряжения выходило, что этому боевому роботу было свыше ста лет. Отличительные запахи пота, страха и ярости стали такой же неотделимой частью кабины, как и броня, защищающая ее. Запах был неприятный, но Грейсон уже перестал его чувствовать.

Внутри кабины стало тепло. Крошечный вентилятор за головой Грейсона бился с непосильной задачей охлаждения замкнутого пространства, но силы его были на исходе. Грейсон уже содрал с себя всю одежду, кроме шорт и легкой рубашки из сетчатой ткани. Пока он не испытывал особого неудобства, но очень скоро станет гораздо хуже.

Грейсон посмотрел вниз на войска… Его войска, подумал он. Их винтовки были взяты из арсенала, который принадлежал теперь группе (хотя снабженческий штаб милиции никогда не санкционировал бы подобную акцию). Грейсон заполучил это оружие только потому, что знал: тысяча этих гладких автоматических винтовок была подарена милиции Коммандос Карлайла. В связи с морозом людям выдали пятнистые зимние боевые куртки и перчатки, неофициально реквизированные сержантом Рамагой со склада службы охраны напротив Дворца.