Пэпэла (Бабочка) Часть 5 - Уваров Максимилиан Сергеевич

Он танцевал на сцене как бог. Выкладывался по полной. Выжимал себя, как лимон, до тонкой корки. В танце он чувствовал себя прежним, живым и счастливым, но как только репетиция заканчивалась и режиссер просил артистов освободить сцену, на Илико наваливалась смертельная усталость. Он, с трудом переставляя ноги и держась за стену, добредал до своей гримерной и тут же вдыхал в себя порцию порошка.

– Господин Чантурия, – сказал ему директор театра, пригласив как-то в кабинет. – Членов правления очень беспокоит ваше состояние.

– Я танцую так, как никогда не танцевал, вы же видите! – возмутился Илико.

– Знаю. Я вчера сам с восхищением наблюдал ваш танец. Но… Вы больны, господин Чантурия, и мы хотим предложить вам поехать на лечение, ну скажем, на один сезон. Театр оставит за вами жалование, – улыбнулся директор.

– А кто будет танцевать главные партии? – насторожился Илико.

– Ганс Гессен, – ответил директор. – Его рекомендовал господин Дегтярев, и мы выписали Ганса из Вены.

– Роман Константинович? – вскинул брови Илико и добавил: – Но если я уеду, меня могут забыть зрители. И потом, танец – это моя жизнь. Я просто не вижу смысла все бросать!

– Вы подлечитесь, чтобы потом с новыми силами… – начал директор, но Илико перебил его:

– Позвольте мне выступить на премьере! Умоляю! – воскликнул Илико и, вскочив со стула, кинулся к директору. – Я умру без танца! Обещаю, что я станцую так, что этого никто не забудет!

После этого разговора он стал принимать удвоенную дозу порошка, чтобы не чувствовать усталости.

Наступил день премьеры. Илико уже принял дневную порцию «лекарства» и теперь чувствовал себя почти хорошо. Подводило волнение. Оно скреблось в груди тонкими коготками и сжимало мягкими лапами желудок. Чтобы унять эти ощущения, Илико достал из кармана халата маленький бумажный конвертик и вдохнул еще одну порцию.

– Господин Чантурия. Оркестр готов. Ждем-с вас на сцене, – сунул в дверь голову распорядитель.

– Да-да… уже иду, – ответил ему Илико, поднимаясь. Он скинул с плеч халат, оставшись в трико, надел короткий парчовый пиджак с блестками и, бросив взгляд на лежащую на столе бумажку, быстро втянул в себя остатки порошка.

Сцена была погружена в полумрак, который рассеивали лишь прожекторы, установленные над декорациями. Артисты, задействованные в этом акте, уже стояли на исходных позициях, и от зрителей их закрывал лишь тяжелый красный занавес.

Заиграла увертюра, Илико быстро прошел в центр сцены и встал в начальную позицию. И тут случилось странное. От темных декорации в его сторону поползли длинные тени. Они тянули к нему острые когти, проникая ими в его тело. Тьма медленно окружала его, просачиваясь внутрь и заполняя Илико. Она сжимала его горло снаружи и рвала сердце изнутри. Илико не хватало воздуха, а боль становилась настолько сильной, что хотелось кричать, но голоса не было.

Несколько секунд Илико стоял на сцене, бледный как полотно, держа руку возле груди, потом громко выдохнул и в тот самый момент, когда занавес поднялся, как подкошенный упал на пол.

========== Глава 18 ==========

Время остановилось. Он лежал на мягкой поверхности склизкой и вязкой жижи, которая медленно засасывала его. Илико смотрел вверх, в темноту, и ждал, когда совсем утонет в этом болоте. Когда на поверхности осталось только его лицо, в темном своде над ним появилась тонкая щель, через которую проник тонкий лучик света.

– Илико! Илико-о-о… – услышал он тоненький голосок. – Выходи!

– Нельзя все время проказничать, Илико! Постарайся хоть один день вести себя хорошо!

– Я буду смотреть на тебя и гордиться тобой! – вступил еще один голос.

– Мы не друзья! – резко бросил четвертый голос.

– Ой, Илюша… Как же ты на девочку похож! – защебетал еще один.

– Пойдем со мной, клеить листовки! – призывал следующий голос.

Полоса света становилась все больше, а голоса сливались в один монотонный гул. Илико пытался вслушаться и понять, что ему говорят, но не мог разобрать ни слова. И вдруг сквозь сонм голосов он четко услышал шепот:

– Люблю и всегда любил…

Илико зацепился за него и изо всех сил рванулся вверх, к свету…

Реальность навалилась на него тяжелым камнем усталости. Илико с трудом разлепил веки и, увидев яркий белый свет, зажмурился.